Вернор Виндж - Дети неба
Амдиранифани тихо повизгивал, собирая в себе мужество заговорить.
Хранитель задрал один нос – жест, который обычно во время допроса предшествовал суровому наказанию. Амдиранифани застыл в ужасе, лишившись дара речи.
– Ах, дорогой мой Амдиранифани! Какой же грустный у тебя здесь вид… но ты не беспокойся, кое-что интересное ты еще можешь услышать. Вот одна очень важная вещь: думай тихо. Речи чтобы не было слышно, кроме тех случаев, когда я позволю тебе говорить. – Он поднял второй нос – тоже сигнал, используемый во время допросов, когда отдавался непререкаемый приказ. Все, что могло бы сказать это создание, ничего не меняло, но Хранитель хотел, чтобы выкрики боли уходили в радиосеть только тогда, когда он это разрешал. – Если ты ослушаешься – ну, я думаю, ты знаешь, где стоишь. – Хранитель показал на носовой люк в середине Амдиранифани: – Считай это своим отсроченным приговором. Я с удовольствием тебя скоро увижу семеркой, шестеркой или даже пятеркой. Очень приятно будет частично выбросить тебя за борт, а Магнату я скажу, что ты пытался сбежать и слишком себя растянул. Ты мне веришь?
Амдиранифани отчаянно закивал дрожащими головами, подтверждая слова Хранителя. Только этой ночью Хранитель выбросил в люк один элемент из своего экипажа – причем так, чтобы Амдиранифани видел все детали этого дисциплинарного взыскания. При работе с отдельным элементом или с целой стаей такие наказания всегда доставляли Хранителю удовольствие. Обычно жертва была из пленников, но ликвидация элементов недостаточно старательных членов экипажа творила чудеса в смысле повышения трудового энтузиазма у остальных.
Суперкарго привел четверку – все, что осталось от властителя Булата. Этим пленником вертеть уже не так легко. Он был зол так, что для страха не осталось места, а умен не слишком – обычно такое сочетание не очень интересно. У остатка Булата с каждым днем росло кровожадное безумие – возможно, воспоминание прежней ненависти. И безумие вспыхивало, как только он оказывался в пределах видимости или слышимости Амдиранифани. Четверка бросалась на стены клетки, ища выхода, визжа в жажде убийства восьмерки. Остаток Булата и собственное воображение держали Амдиранифани на грани срыва.
Эх, если бы я мог так же держать людей, что сейчас с Магнатом.
Хранитель посмотрел на Амдиранифани задумчиво. Осуществится или нет «худший сценарий» Невила, может определяться вопросом: станут ли молчать инсекты Джефри и Равна, если альтернативой будет дождик из их дорогого друга, сыплющийся с небес?
Теперь видны стали город Новый замок и звездолет. Магнат (с подзорными трубами) и Джефри оба утверждали, что на пустоши к юго-западу от города собрались толпы.
– Я их тоже вижу, – донесся голос Хранителя. Его корабль быстро нагонял. – Там должно произойти большое собрание, ваше сиятельство. Невил там построил помост и освободил летное поле, как мы договаривались.
– Он сообщит, когда прибудет? – спросил Магнат.
– Да, мой господин, прямо на обычную вашу рацию. Есть ли у вас…
– Алло? Алло?
Это был голос Невила, звучащий из аналоговой рации возле тронов Магната. Фоном слышались людские голоса и шум ветра.
Наклонившись к рации, Магнат произнес:
– Приветствую тебя, властитель Невил.
Торжественные слова звучали диссонансом с голосом перепуганного ребенка.
– А… да. И я тебя приветствую. – Голос Невила то появлялся, то пропадал. Слышались обрывки уверенных советов, которые он кому-то рядом давал. А, Невил должен быть в единственной оставшейся тиаре, используемой для ведения двух потоков разговора. – Да, я здесь. Ваши корабли теперь видны всем. Вам машут. Я сейчас поднимусь на сцену, подогрею народ слегка. Резчица тоже здесь, но она согласна сотрудничать – слишком многим другим нужен этот альянс. Все под контролем и в рамках наших прежних обсуждений. – Равна чуть не улыбнулась. Никогда не слышала, чтобы Невил Сторхерте звучал так… измотанно. – И ты тоже готов к встрече, властитель Магнат?
– Мы тоже идем по графику, – ответил Магнат, – но у меня есть несколько вопросов.
– Рад буду их услышать.
– Первый: прячешь ли ты Джоанну Олсндот?
Вся стая уставилась на Равну и Джефри?
– Что? Нет! – Голос Невила пресекся от возмущения. – Во имя неба, как ты можешь такое спрашивать? Разве я не…
– Ты в прошлом очень много помог в этом вопросе, и за это я тебе благодарен. – Магнат все так же не сводил глаза с Равны и Джефа. – Но при этом я знаю, что ты был с Джоанной связан… взаимным обещанием? Сексуальными отношениями? Даже у людей должны быть какие-то формы лояльности, в силу чего я и хотел спросить.
– Достойный собеседник! Смею тебя заверить, что после того, что сделала Джоанна, никакой лояльности у меня к ней нет!
– Что ж, это хорошо. Я только хотел спросить.
– Остальные твои вопросы столь же интересны?
– Об этом ты сможешь судить сам.
Магнат пустился в тонкости, кто где будет сидеть на сцене, могут ли быть при Резчице стаи охраны, как они будут вооружены. Да, Хранитель будет кружить в небе, когда властитель Магнат приземлится. Наконец Магнат подвел итог:
– Все это очень хорошо звучит, властитель Невил. Благодарю тебя, и через несколько минут мы увидимся на земле.
– Да, властитель Магнат. С нетерпением жду, когда мы объявим наш альянс официально. – Вроде бы он снова заговорил уверенным голосом дипломата. – Да, еще одна мелочь. Для вящего эффекта я бы рекомендовал тебе не говорить этим человеческим голосом. Если на межстайном – не кажется ли тебе, что так будет больше достоинства?
Магнат наклонил головы набок:
– Я плохо говорю на вашем языке?
– Отнюдь! – решительно возразил Невил. На самом деле Магнат говорил по-самнорски лучше многих стай с Холма Звездолета. Невил, очевидно, волновался из-за голоса Гери: это одно уже разоблачило бы его ложь. – Нет, просто… говорить на своем языке – как-то это более достойно. Проявление большей силы.
– Я буду рад переводить, естественно, анонимно, – вставил Хранитель.
Магнат еще немного собой полюбовался.
– Да… я понимаю, что ты хочешь сказать. Пусть будет так.
– Прекрасно. Мне сейчас надо подняться на сцену. Вскоре будем говорить лично.
Через секунду из аналоговой рации послышался фон помех, никто ничего не передавал. Два элемента Магната подняли устройство, третий нажал кнопку на нем сбоку, и даже помехи затихли.
Магнат положил рацию и оглядел командный пункт.
– Разумеется, про Джоанну он соврал.
– А? – удивился Джефри. Хранитель тоже булькнул что-то удивленное и добавил какой-то вопрос.
– Да, Хранитель. Вполне можешь спросить. – Взгляд Магната вернулся к Равне и Джефри. – Видишь ли, с тех пор как мы добыли образцы, я пристально изучаю человеческую натуру. На самом деле их не так трудно понять – очень простые создания с очень простой мотивацией. Разговаривая с Невилом, я смотрел на вот этих двух. Оба они понимали, что Невил лжет.
Он говорил с уверенностью специалиста – или одержимого местью маньяка.
– Видишь? – Он показал на Джефри. – Джоанна-брат лишился речи. Я его вижу насквозь. А ты, Равна, можешь ли мне честно сказать, что Невил говорит правду?
Откуда мне знать? Не уверена, что слышала хоть когда-нибудь, как он это делает.
Страх и надежда боролись в ней, и она также лишилась речи, как Джефри.
Хранитель такого стеснения не испытывал:
– Мой господин, я бы никогда не предположил подобного, но… но так может быть. В ближайшие часы я буду высматривать признаки, не лжет ли он еще в чем-нибудь.
До Холма Звездолета оставалось километров десять. Равна здесь когда-то летала достаточно часто – и со Странником, и недавно с Тщательником, на его маленькой лодочке. Внизу лежали слившиеся фермы долины Маргрума. К западу теперь четко выделялась линия береговых обрывов. Прямо на этой стороне ее вдоль Дороги королевы стояли коттеджи. К северу протянулся город Новый замок, поднимаясь к мраморному куполу самого замка.
Внимание Магната распределилось между несколькими задачами: переговоры по трубам с собственными пилотами, наблюдение за тем, что впереди, иногда разговоры с советниками. Хранитель говорил, что Амди на мостике его корабля и его удалось уговорить давать информацию.
– Конечно, ни в чем критическом я бы этой стае не доверился, – сказал Хранитель, – но он всю жизнь прожил возле Холма Звездолета. И он знает, что ложь будет строго наказана.
– Не знаю, – ответил Магнат, продолжая при этом разговаривать со своей командой по переговорным трубам. – Я в такой момент не стал бы доверяться слову пленника.
– Да, но у меня есть агенты и на земле.
– Декутомон?
– Он самый главный среди них, мой господин. Сейчас он находится возле точки приземления, и с ним радиоплащ Фир.
– Отлично! Я все думал, что ты сделал с Фиром! Так что Невил не слышит, что нам докладывает Декутомон?
