Надежда Попова - Ведущий в погибель.
Того, что сделал стриг, он не ожидал, хотя ничего более логичного представить себе было и нельзя — став на это мгновение снова узнаваемым, прежним фон Вегерхофом, тот спокойно, почти деликатно, постучал в дверь костяшками пальцев. Вновь опустившаяся тишина все длилась и длилась, чуть поодаль на стене вышагивала фигура стража, постепенно приближаясь настолько, что вскоре просто нельзя будет не увидеть их, стоящих у входа в свете фонаря над ним; наконец, когда Курт ощутил, как мелкая дрожь все-таки начинает исподволь проползать под ребра, засов по ту сторону зашипел, скользя по петлям, и отъехал в сторону. В раскрывшуюся дверь он успел увидеть лицо стража — настороженное и раздраженное; фон Вегерхоф шагнул вперед, перехватив взметнувшуюся к мечу руку, вывернув ее в сторону и ударом кулака направив солдата в страну грез, где уже пребывал его приятель на стене. Короткий коридор оказался безлюдным — слева пустела узкая скамья, у ножки которой притулился наполненный водой кувшин, а у стены стояла небрежно прислоненная глефа.
Все говорило о том, что в этом замке и впрямь никто не ожидает никакого тайного нападения — этот страж не обнажил даже меча, когда выглянул на стук, наверняка решив, что за дверью может оказаться только свой. На эту скамью уместилось бы еще человек десять в полном вооружении, а дверь эта, как заметил фон Вегерхоф, и впрямь словно создана для проникновения — однако никто и не подумал усилить охрану. Открывшаяся за коридором кухня была безлюдна, два темных прохода, ведущих от нее, тихи и пусты, и у входа на лестницу не было ни души.
— Никого, — заметил Курт одними губами, и стриг кивнул, бросив через плечо на беспамятного стража странный взгляд. — Что? — уточнил он, и фон Вегерхоф отмахнулся, так же беззвучно выговорив «ничего».
Тишина по-прежнему была вокруг, не нарушаемая никем и ничем, однако тот внезапно вскинул голову, вслушавшись, и сделал шаг вперед, к одному из коридоров, уводящих из кухни. «Что?» — повторил он настороженно, и фон Вегерхоф лишь отмахнулся снова, молча указав себе за спину и двинувшись к проходу. Он направился следом, стараясь держаться ближе и в то же время на расстоянии, дабы оставить себе пространство для маневра при встрече с неведомым противником, и через несколько шагов услышал и сам какое-то копошение за одной из раскрытых дверей и увидел падающий в коридор косой прямоугольник света. «Люди», — на миг обернувшись, по-прежнему беззвучно проговорил фон Вегерхоф, жестом показав двоих и вновь остановившись. Осторожно, медленно переведя дыхание, тот на миг прикрыл глаза, встряхнувшись и чуть расслабившись, и когда он вновь поднял веки, блеск в прозрачных глазах исчез. «Теперь идем» — кивнул стриг, и Курт, на ходу вынимая оба кинжала, следом за ним перескочил порог, пытаясь видеть все углы и стены разом и готовясь ко всему.
Их действительно было двое — мужчина и женщина лет сорока в заляпанных засохшей кровью и еще Бог знает чем фартуках; оба сгребали с пола в огромную корзину горох, высыпавшийся из лопнувшего мешка. На вооруженных пришельцев они уставились с непониманием и испугом, и женщина уже медленно размыкала губы, наверняка готовясь огласить ночную тишину истошным воплем.
— Только вякни.
Это вырвалось само собой, опередив столь же привычное «Святая Инквизиция», каковая форма убеждения наверняка не дала бы должного эффекта. Мужчина, покачнувшись, упал с корточек, оставшись сидеть на полу и не шевелясь, а его товарка в тот же миг захлопнула рот, для верности зажав его ладонью.
Стоящий рядом фон Вегерхоф не одернул его, не возразил его словам и действиям, и он продолжил уже чуть спокойнее, но по-прежнему строго:
— Мы вас не тронем. Только тихо и без глупостей; идет?
Женщина с готовностью закивала, мужчина шумно сглотнул, ничем не выказав согласия, однако, судя по его взгляду, кричать или кидаться на незнакомцев в его планы не входило. Что же до планов собственных, то в этом вопросе Курт пребывал в некоторой потерянности.
— Et que faire avec eux?[192] — поинтересовался он тихо, и фон Вегерхоф, помедлив, развернулся и закрыл распахнутую дверь.
— Soumettre à un interrogatoire, bien sûr[193], — отозвался стриг ровно.
Ну, разумеется. Кому, как не прислуге, знать, гостит ли кто в замке их хозяина…
Тот факт, что работа в команде не самая сильная его сторона, Курт отмечал уже не раз, но если прежде в подобной работе ему приходилось принимать решения и распоряжаться, то теперь ему выпадала роль подчиненного. Это выбивало из колеи вовсе и не давало думать должным образом.
— Мы вас не тронем, — повторил он, указав на мешки с неизвестным содержимым чуть в стороне, у стены. — Сядьте. Я кое-что у вас спрошу, и мы уйдем. Это — понятно?
— Мы поняли, — смиренно отозвался мужчина; его подруга по несчастью лишь снова молча кивнула, по-прежнему зажимая рот ладонью, и оба, косясь на ночных пришельцев, перебрались к стене, усевшись на мешках рядышком и всем своим видом выказав полную готовность к сотрудничеству.
— Attends[194], — вмешался фон Вегерхоф, не дав ему продолжить, бросив на закрытую дверь взгляд через плечо — взгляд тот самый, каким он одарил беспамятного солдата у входа; Курт нахмурился:
— Qu'y a-t-il?[195]
— Еn effet, tout ne marche pas à souhait[196], — тихо заметил стриг, пояснив в ответ на вопросительный взгляд: — De garde. Il étonné était, mais il n’avait pas l’air effrayé. Tu vois ce que je veux dire?[197]
Лишь теперь, припомнив, что и как произошло у той двери, он осознал, насколько это было странным — солдат пребывал в замешательстве лишь мгновение, по истечении которого тут же попытался схватиться за оружие. Так ведет себя страж, обнаруживший вторжение чужого — но чужого человека. В его лице была легкая растерянность, удивление, но логичной в его положении оторопи при виде твари в шаге от него — не было. Что сделал бы любой на его месте? Застыл бы, окаменел от ужаса, по меньшей мере отшатнулся бы назад, ибо ни один нормальный человек, пребывая на таком посту, ведя обычную жизнь обычного солдата в обычном замке, даже готовый ко всему — не готов к такому, не готов однажды ночью отпереть дверь и обнаружить на пороге стрига. Но этот — этот был готов, удивившись лишь тому, что стриг ему не знаком…
— Вот зараза, — проронил Курт тихо, и тот выразительно кивнул, поведя рукой в сторону испуганно притихшей прислуги:
— Pour cela… Vas-y[198].
— Вы грабители? — разомкнула, наконец, губы женщина, испуганно отъехав в стену, когда Курт неспешно приблизился и опустился на корточки напротив.
— Святая Инквизиция, — отрекомендовался он, выдернув Знак из-за ворота и пытаясь понять, что за чувства отобразились в двух парах глаз. — Я буду спрашивать, вы оба — отвечать. Это — понятно?.. Хорошо, — отметил Курт, дождавшись двух синхронных кивков. — Кто вы здесь?
— Мы… просто работаем при кухне, — неуверенно пояснил мужчина, явно не зная, с чего начать и как объяснить собственную скромную должность. — Прибрать, унести… Все вот уходят, мы остаемся — порядок наводим…
— Поздно уходите сами?
— Да уж за полночь… — столь же растерянно кивнул тот, и Курт продолжил, не дав ему погрузиться в рассуждения о собственной тяжкой доле:
— Кого видите ночами в замке или дворе? Ничего необычного не замечали?
— Ну — как кого видим… стражу… собаки вон…
— Я знаю, что вам надо, майстер инквизитор, — вмешалась женщина, внезапно растерявшая желание разражаться криками и впадать в истерику. — Вы про гостей, что у господина наместника поселились?
— Верно, — одобрительно согласился он. — И что же гости — странные?
— Благочестивые люди спят ночами, — вздохнула та. — А эти шлындрают. И по замку, и, как вы сказали, по двору. И, в самом деле, странные. Знаете, как посмотрят на тебя — и душа в пятки… Я думаю, они убийцы — знаете, наемные.
— Почему?
— Да так у нас говорят, на кухне, — пояснила та охотно. — И, бывает, когда идешь по коридору или мимо птичника… идешь — его нет, а вдруг появляется. Из ниоткуда. У нас говорят — есть такие, кто всю жизнь учится только, как нежданно-негаданно напасть и убить по-тихому. И ведь стража, что приехала с господином наместником, она вся делась куда-то, знаете?
— Ты лишнего не болтай… — начал мужчина, и Курт строго нахмурился:
— Хороший совет; дам его тебе. Если не можешь сказать ничего полезного, притихни лучше и не мешай. Это — понятно?.. А ты продолжай. Что значит «куда-то делась»?
— Да вот так. Пятеро последние уехали куда-то по поручению, а до того разбредались или рассчитывали их — по одному, двое…
— А видел кто-нибудь, как они уезжали?
— Нет, — дернула плечом та, — но говорили, что их рассчитали, и больше их не видели. Уехали, что ж еще.
