Джеффри Барлоу - Спящий во тьме
– Ну, это само по себе новости, – произнес мистер Пилчер. Прикрыв глаза, клюя носом, он все курил и курил.
– Ага, – произнес Баскет.
– А как насчет общей картины, джентльмены? – полюбопытствовал мистер Хикс. Чугунный Билли и мистер Пилчер возвратились в Солтхед вскоре после катастрофы на старой дороге через вырубки, чтобы, так сказать, подготовить почву и навести мосты. Незамеченным миновал мистер Хикс городские ворота, явился к назначенному месту встречи, и теперь ему не терпелось узнать подробнее: бдительны ли горожане, достаточной ли силой обладает ордер на арест и велика ли вероятность соглядатаев. Ибо, как выяснилось, переодевание его оказалось не то чтобы успешным и оградить беднягу от опасностей никак не могло.
– Oro-го! Плохи дела! Из-за бурана все словно вымерло; по крайней мере так говорят, – ответствовал Билли. – До сих пор к приезжающим бдительно приглядывались: уж такой приказ разослали олдермены по приходам. Но за последнюю неделю оно вроде как прояснилось, особенно с тех пор как на льду открылась зимняя ярмарка. На такие штуки народ отвлекается, знаешь ли; мысли, что называется, не тем заняты.
– Не тем, – эхом подхватил мистер Пилчер.
– Ага, вот это оченно даже славно, – пробормотал Самсон, обращаясь скорее к себе самому, нежели к друзьям. – Есть на что полюбоваться, есть о чем задуматься; так что на подглядывания и доносы времени меньше останется. А как там Бейлльол? Он меня приютит?
– Я с ним не виделся, – пробурчал Билли, на всякий случай откашливаясь и прикрывая рукой рот.
Это сообщение застало мистера Хикса врасплох.
– Он не знает, что я здесь? – переспросил Самсон. Разумеется, он предполагал, что временно укроется в «Утке» с ведома любезного хозяина, о чем будет договорено заранее, еще до встречи, а если, скажем, владелец трактира ответит отказом, то либо Билли, либо мистер Пилчер предостерегут беглеца. А теперь кто знает, как отреагирует вспыльчивый мистер Жерве Бейлльол, обнаружив в своем заведении человека, находящегося «в бегах»?
– Не знает, – кивнул Билли, нарушая неловкое молчание.
В первое мгновение мистер Хикс был слишком потрясен, чтобы ответить. Он поглядел на мистера Пилчера, что невозмутимо покуривал трубочку, на Баскета, хихикающего в кружку, и, наконец, на своего сподвижника Билли, отводящего глаза, – и впервые осознал, что и впрямь остался один. Друзья предали его в час нужды. Кто, как не он – главный исполнитель, и следовательно, целиком и полностью несет ответственность за потерю стада и за срыв поставки в Вороний-Край. Именно на его арест выписал ордер мировой судья! Да, ответствен за происшедшее он, и только он; и все-таки о какой ответственности может идти речь? Разве разразившаяся катастрофа не на совести этого хохочущего дьявола, этого крылатого чудища?
– Бейлльол возражать не будет, – заверил друга Билл. – Он, конечно, рехнулся, да только сердце у него на месте. Стоит объяснить ему все как есть – и он согласится, как миленький.
– Ага, – пробормотал Самсон, не вполне утешившись. – Но почему другу Бейлльолу не объяснили все как есть загодя?
Тут в баре произошли события, помешавшие мистеру Хиксу продолжать дознание. Он насторожился и принюхался.
– Чуете? – спросил Самсон озадаченно. – Джентльмены, по моим наблюдениям, здесь как-то чрезмерно дымно…
– Да это из камина. Слишком много торфу наложили, – отозвался Билли.
– Ага, – подтвердил Баскет, морща нос.
Вонь от горящего торфа и впрямь усилилась, да так, что джентльмены уже прикидывали, не перебраться ли им от крепко сбитого стола куда подальше. В голове у Самсона Хикса возникло недоброе подозрение, но не успел он облечь свою мысль в слова, как хор перепуганных воплей тут же ее и подтвердил. В зале «Утки» воцарились смятение и тревога; послышался грохот отодвигаемых стульев и топот обутых в сапоги ног. Мистер Хикс и его сподвижники поискали глазами причину беспокойства – и обнаружили, что из кухни клубами валит дым. Оттуда же раздавались и голоса:
– Помогите! Помогите!
– На помощь!
– Пожар! Горим!
Со всех сторон сбегались обезумевшие люди – из кофейни, из отдельных номеров, с балкона, из-под лестницы, с верхней площадки лестницы – и устремлялись к ближайшему доступному выходу. Те, что еще сохранили ясную голову, кричали, что надо вызвать мистера Мэйнворинга и пожарную команду.
Из кухни вырвалась стена огня. В зал выбежали двое джентльменов в полотняной одежде – по всей видимости, повара, – а за ними по пятам мчался нескладный верзила, незабываемый мистер Бейлльол, размахивая волосатыми руками и оглашая воздух трехэтажными проклятиями. Пара в полотняной одежде бросилась во двор; трактирщик остановился посреди зала и потряс им вслед кулаками. Его черные глаза едва не вылезали из орбит; на шее пульсировали набухшие вены. На лице блестели капли пота, точно растаявшее масло в свете очага.
– А НУ, ИДИТЕ СЮДА, ВЫ, ПОВАРА, И ПОТУШИТЕ ОГОНЬ! – вопил он. – ТРУСЫ! ПОДЖИГАТЕЛИ! ЭТО Ж ЧИСТОЙ ВОДЫ УБИЙСТВО! ИЗМЕНА! ПРЕДАТЕЛЬСТВО! ГОСПОДОМ КЛЯНУСЬ, ПОВАРА, ВЫ МЕНЯ В МОГИЛУ ВГОНИТЕ!
– Жерве, ты бы лучше тоже слинял, – посоветовал Билли, присоединяясь вместе с товарищами ко всеобщему исходу. Чугунному Билли стоило только глянуть, чтобы безошибочно распознать катастрофу, – и на нее-то он сейчас и глядел.
– У вас что, воды нет? – восклицал перепуганный завсегдатай, бросаясь к двери. – И ведер, что ли, не найдется? И что же это за забегаловка такая, где ни воды, ни ведер?
– ВОДЫ ЗАХОТЕЛОСЬ? ВЕДРА, ГОВОРИШЬ? А КАК ТЫ ДУМАЕШЬ, ОТКУДА ТРЕКЛЯТАЯ ВОДИЦА БЕРЕТСЯ? ГДЕ ВОДА, ПО-ТВОЕМУ? ДА НА ДНЕ ЧЕРТОВА КОЛОДЦА! – парировал мистер Бейлльол, пепеля дерзкого взглядом.
– Пошел ты! – раздраженно рявкнул завсегдатай.
– Здесь уже ничем не поможешь, – проговорил Билли. И отчаянно затряс головой, поперхнувшись дымом. – Выбирайся наружу, Жерве, безмозглый ты дурень! Дом вот-вот рухнет!
– ВОТ И ПУСТЬ ЕГО, ВОТ И СЛАВНО! ТАК ТРЕКЛЯТЫМ ТРУСАМ И НАДО! ВЫ, ПОВАРА, ЧЕРТ ВАС РАЗДЕРИ! ВЫ, НЕБЛАГОДАРНЫЕ МЕРЗАВЦЫ! А НУ ВЕРНИТЕСЬ И ЗАТУШИТЕ ОГОНЬ! ПОДЖОГ! ПОДЖОГ! МЕНЯ БЕЗ НОЖА РЕЖУТ, И ГДЕ ЖЕ – В СОБСТВЕННОМ ЗАВЕДЕНИИ, КЛЯНУСЬ ГОСПОДОМ! УБИЙЦЫ!.. ВЯХИРЬ! ВЯХИРЬ! ТЫ ЕЩЕ ЗДЕСЬ?
– С вашего дозволения, сэр! – пискнул крохотный поваренок, проносясь мимо.
В следующее мгновение кухню сотряс мощный взрыв. Здание затрещало, содрогнулось, кухонную дверь сорвало с петель; в общую залу, словно дыхание василиска, вырвались дым и огонь. Сила взрыва была столь велика, что даже могучего Жерве Бейлльола швырнуло на пол.
Мистер Хикс и его коллеги решили, что с них достаточно. Вместе помогли они оглушенному великану подняться на ноги, вывели его в ночь – ибо уже стемнело – и отвели на безопасное расстояние, через дорогу, где собралась целая толпа зевак.
Поначалу огонь бушевал лишь на первом этаже. Пламя весело пылало в широком окне фасада, подбираясь к крепко сбитому столику, где еще недавно сидели мистер Хикс с друзьями, – сколько отрадных часов провели они в этих креслах за многие годы, беседуя промеж себя и наблюдая за уличным движением! Один карман или два кармана, джентльмены? Увы, впредь им тут не сидеть! Огонь уже лизал столик жадными, голодными языками; очень скоро все было кончено. К тому времени пламя добралось до плюща, затянувшего стены, и вскоре закаленная красно-кирпичная кладка, и вставки из векового дуба, и створные окна в старинном духе оделись огненным кружевом. В окнах верхних этажей замерцали восковые свечи – нет, не свечи, конечно же, но отблески огня, что ныне стремительно распространялся по дому, пожирая роскошный деревянный интерьер.
Мистер Хикс снял шляпу и на всякий случай прикрыл лицо. В темноте пылающий дом сиял, точно некая новая звезда, отражаясь в дымчатых очках Самсона и в глазах прочих наблюдателей. Билли и мистер Пилчер благоговейно стояли рядом, поддерживая с двух сторон здоровяка Бейлльола. Сам трактирщик с трудом понимал, что происходит. Пытаясь взять себя в руки, он беспомощно наблюдал, утратив дар речи, как гибнет труд всей его жизни.
Ибо воистину, все его существование без остатка было посвящено «Утке»; сколько он себя помнил, «Утка» была при нем, а он – при ней. Что ему прикажете делать, если «Утки» не станет? Бейлльол зажмурился, захлопнул широкую пасть, так, что губы вытянулись в струнку, а затем мистер Хикс с Билли услышали тихий стон и одно-единственное замечание, – произнесенное весьма решительно, но без малейших признаков возбуждения вроде, скажем, взбухших вен.
– ОТ ТАКОГО ЛЮБОЙ С УМА СОЙДЕТ.
В воздухе растекались чад и гарь. От невыносимой горечи першило в груди. Все, стоящие рядом, это чувствовали – завсегдатаи и служители, бежавшие из заведения, равно как и встревоженные и любопытные жители соседних домов, многие из которых теперь оказались в опасности: что, если пламя распространится дальше? Где же, о, где же мистер Мэйнворинг и его люди? Наверняка кто-нибудь уже сбегал в пожарную службу? Не говоря уж о том, что пламя, полыхающее на Хайгейт-хилл, точно сигнальный маяк, было видно на многие мили окрест.
