Джунгли зовут. Назад в прошлое. 2008 г (СИ) - Корносенко Валера

Я отвела взгляд от фото, которое уже битых двадцать минут крутила в руках. Подняла взгляд на дверь. В проходе в сопровождении представителя охраны стояла запыхавшаяся, раскрасневшаяся женщина. Она с отчаянием смотрела на меня и было в ее взгляде что-то, что цепляло.

Рита тихо выругалась, останавливая съемку.

— В чем дело? — я взяла ситуацию в свои руки.

— У меня дочь пропала.

— Вам же наверняка говорили, что я поиском людей не занимаюсь.

— Я вас умоляю! Хотите, на колени встану?

За ее спиной раздался неразборчивый, недовольный бубнеж, и, расталкивая столпившихся, в комнату просочилась Соня.

— Прости, Ань. На минутку только отошла. Это наша сегодняшняя третья кандидатка. У которой трудный подросток. Она сидела в коридоре, не знаю, что на нее нашло.

— Вы поймите, промедление может стоить ей жизни! Все хорошо ведь было. Ну, как хорошо… Неважно. В общем, она пропала!

— Так. Выведите ее на пять минут. Мне нужно закончить, потом я займусь ей.

Охранник вывел упирающуюся женщину в коридор и закрыл дверь, а я перевела взгляд на свою первую клиентку. Дама была и впрямь колоритная. Жгучие черные волосы, черные глаза. Яркая, пестрая одежда, тяжелые золотые украшения. На первый взгляд, ее наряд казался слишком аляпистым, но, приглядевшись, можно было понять, что это лишь ширма. И аляповатая одежда — лишь отвлекающий маневр. Взгляд у женщины был умный и пронизывающий. Он настораживал и пугал.

Гипнотизировать ее я даже не пыталась. Бездна ее глаз завораживала и сбивала намерения. Поэтому я и гипнотизировала фото в отчаянной попытке хоть что-то почувствовать.

— Извините. Я не могу вам помочь, — я протянула женщине фото человека, о котором та просила рассказать.

Сколько я не концентрировалась, не призывала силу, ничего я увидеть не смогла. И продолжать этот фарс не видела смысла.

— А ты забавная. Я тебя другой представляла, — женщина неожиданно заговорила низким, поставленным голосом.

— Спасибо вам, что поверили в меня и пришли, но давайте мы с вами закончим, следующая посетительница, как мне показалось, действительно нуждается в помощи. Я не могу сейчас выделить время на беседу с вами.

— Тебя преследует смерть.

Я было дернулась, чтобы крикнуть охранника, но в мою кисть вцепились горячие, сухие пальцы, унизанные перстнями.

— Девочка, не спеши. Я не просто так пришла. Меня привело провидение. Оно мучило меня два долгих месяца, толкая прийти и предупредить тебя. Мне пришлось придумать повод. И быть очень настойчивой. Хорошо ты устроилась. На прием не попасть, как к президенту! — она тихо рассмеялась, но тут же себя отдернула, сделавшись серьезной, — Послание мое банально, но все же я должна его тебе озвучить. И, надеюсь, что от меня отстанут! — последние слова она произнесла зло, возведя глаза к потолку.

Я замерла, растерянно вытаращившись на посетительницу, хотелось проследить за ее взглядом, но я мотнула головой, сосредоточившись.

— Тебе угрожает опасность. Берегись черных людей. Ты можешь не справиться. Это все, что я знаю. Как и почему, не спрашивай. Ответить не смогу. Мне пора. А ты будь начеку. Темные силы не дремлют.

Она встала, и, позвякивая многочисленными золотыми цепочками, цокая высокими каблуками, пошла на выход. Виляя бедрами, плотно обтянутыми узкими изумрудными брюками. Внешность этой женщины выносила мозг. Яркие брюки дополняла оранжевая пестрая блузка с глубоким декольте, в котором, поверьте, было на что посмотреть. На первый взгляд нелепая, аляпистая, кричащая, но одежда ей определенно шла, выгодно подчеркивая прелести ее фигуры.

Произнесенные слова крутились на языке. Бояться черных людей? И что бы это могло значить? Имеется в виду цвет кожи? А может, речь идет о цвете глаз, которые зеркало души…

Настрой работать и так был, откровенно говоря, никакой, а теперь я вовсе разнервничалась, то и дело повторяя про себя ее слова. Хотелось их обдумать и покрутить после, в одиночестве.

Рита спокойно перебирала провода и что-то регулировала в камере. Она вела себя так, словно не видела и не слышала, что происходило в комнате еще минуту назад. Это напугало еще больше.

— Рит? — я позвала подругу, но та не откликнулась.

Сглотнув, я позвала еще и еще. Потом не выдержала, вскочила, приблизилась, схватила за плечи и встряхнула девушку. Та начала часто моргать, озираясь по сторонам.

— Ты чего, Ань? Ой, а где цыганка? Я что-то и не заметила, как она ушла.

Мои руки безвольно упали. Если до этого и была толика сомнений, что женщина меня просто пугала, теперь же я не знала, что мне и думать.

* * *

Не прошло и пары минут, как в комнату вновь вбежала взбалмошная тетка. Вид у нее был потрепанный. Заношенная, неопрятная одежда, сальные волосы с отросшими сантиметров на десять корнями, обгрызенные ногти, синяки под глазами. Вид она имела отталкивающий, и, если бы еще добавить к этому ансамблю амбре из перегара, я, вероятно, приняла бы ее за обычную бомжиху-алкашку.

Я посмотрела на вошедшую следом Соню с немым вопросом во взгляде, та лишь рассеянно пожала плечами. А женщина времени зря не теряла, в считаные мгновения достигла меня и вцепилась мертвой хваткой.

— Вы должны мне помочь! Моя девочка, — она некрасиво скорчилась и шмыгнула носом, — она пропала два дня назад. Я все ноги сбила, всех друзей, знакомых, соседей опросила. Весь район на уши поставила. Все ее ищут, понимаете? Возьмите, возьмите, — мне в руку вложили фотографию. — Это свежая. Она у меня хорошая… помощница моя… мы одни, понимаете? Никого у меня нет кроме нее, — женщина сжала мою руку вместе с фото, отчаянно взвыв.

Я отшатнулась, не понимая, что происходит.

— Так. Успокойтесь! — я с усилием освободила кисть, подошла к столу и расправила на нем смятую карточку.

С изображения на меня смотрела совсем юная девушка, только начавшая формироваться. Лет тринадцать от силы. Худое, угловатое личико, всклокоченные розовые волосы, черная футболка и пышная юбочка. Черно-белые полосатые чулки и кеды в клеточку.

Выглядело это вполне мило. К неформалам я всегда относилась с интересом. Ведь дети перебарывали свои страхи, смущение, заявляя о себе своим внешним видом и поступками. В памяти многих эмо остались странными существами с полосато-клетчатым принтом, неконтролируемыми эмоциями и огромной розовой челкой. Они должны были носить черно-розовое, густо обклеивать рюкзачки значками и всем показывать порезы на запястьях.

Падение железного занавеса в девяностых повлекло за собой «нащупывание» новых возможностей. Как ребенок учится ходить, так народ учился не зажимать себя в установленных кем-то «свыше» рамках. Лишь спустя лет пятнадцать начался творческий «разгул» от всей широты русской души. Люди жадно впитывали новые веяния. Улицы, музыкальные магазины и сердца наполнялись осознанием того, что каждый человек имеет право быть не таким, как все. Имеет право быть особенным. Имеет право быть индивидуальностью.

Настоящие эмо, на самом деле, были солидной субкультурой. Их прародителем выступал американский хард-кор восьмидесятых. Розово-черная идеология выражала молодежный протест в силу убеждения в необходимости веганства и стрейт-эйджа. У них была целая сложная система отказа от алкоголя, наркотиков и других допингов. Даже жаль, что у них было мало последователей.

Как по мне, это здорово иметь некую общность, примыкать к группе людей, чьи взгляды совпадали с твоими. Вот только на каждое действие всегда находилась «затычка». Нелюди, которым яркие личности не давали покоя, и это мне тоже было известно. Среди эмо, как и в любых других субкультурах, проходили постоянные проверки на «подлинность». Они заключались в невинном выяснении того, знал ли человек, истоки, ту ли музыку слушал, а порой доходило и до травли и гнобления. Не они первые, и они — не последние, кто поражал обывателей нестандартным видом и иной позицией в жизни. Готы, кибер-панки, пост-панки, гранжеры, металлисты, скинхеды, ролевики… Кто только не поражал незамутненные умы постсоветского населения своими выходками и громкими заявлениями на публику.