Юрий Маслиев - Месть князя
А за столом уже царил неугомонный Лопатин, заказавший отбивные котлеты, много смирновской водки и пива. Он говорил громко, уверенно, раскатисто хохотал, рассказывал парижские новости, случаи из своей врачебной практики, фривольные приключения и скабрезные анекдоты.
В общем, вечер катился своим чередом, как и положено, когда встречаются товарищи по оружию. И хотя никакой, в общем-то, информации не было получено, Михаил, услышав, что бывший капитан, а теперь уже подполковник Крылов связан с атаманом Семеновым, посчитал, что время потрачено не зря. Когда у входа в углу раздался пьяный рев скандалиста-полковника «Боже, царя храни», он с друзьями поспешил раскланяться, расплатившись за весь стол и договорившись с Крыловым встретиться завтра.
На следующее утро Крылов зашел к ним в отель, и они целый день шатались по китайским ресторанчикам, пробовали всякую всячину: горячих, скользких, похожих на мягкие хрящи трепангов, бамбуковые ростки, морскую капусту, почерневшие, лежалые в извести яйца, пили вонючий ханшин…
Болтали обо всем, что видели, что взбредет в голову: о китайской кухне и экономике, о Гражданской войне и китайской армии, о выучке солдат и происках японцев, американцев и англичан. Когда зашел разговор о Европе, Михаил посерьезнел:
– Кстати, о Париже… Ты сказал, что служишь офицером для поручений в штабе атамана Семенова… – Он пристально посмотрел в глаза много выпившего, но еще трезвого Крылова. – Так вот. Мы прибыли к нему по поручению начальника штаба Русского общевойскового союза генерала Кутепова.
Разговор с Кутеповым у Михаила состоялся в Париже. Кутепов, вспомнив их первую встречу в Ростове-на-Дону, где он тогда командовал корпусом, благосклонно отнесся к молодому человеку. Муравьев, пожертвовав в кассу РОВС приличную сумму и сообщив генералу, что едет в Китай, тут же получил от него несколько поручений к атаману Семенову, став, таким образом, как бы негласным эмиссаром для налаживания прерванных связей. Так как между Кутеповым и председателем союза бароном Врангелем шла невидимая со стороны борьба за власть и влияние в Белом движении, то Александр Павлович Кутепов решил наладить свой канал связи с белоэмигрантской колонией на Дальнем Востоке и в случае необходимости мог подтвердить, что такое поручение было Муравьевым получено.
Михаил понизил голос:
– Нам необходимо встретиться с атаманом Семеновым, не привлекая внимания.
– Нет ничего проще, – засмеялся Крылов, закуривая подаренную Михаилом сигару. – Атаман Семенов сейчас находится в Мукдене. Туда прибывает поезд маршала Чжан Цзолиня – главнокомандующего армией умиротворения Китая, объединяющей силы контрреволюции. В его войска входят даже японские части. Власть его распространена не только на Маньчжурию, но даже южнее Великой Китайской стены. Хотя власть эта практически номинальная… Всем заправляют японцы.
Он опять засмеялся, развалясь на подушках очередного ресторанчика.
В интонациях его голоса не звучало ни капли почтения ни к японцам, ни к китайскому маршалу, ни даже к своему вождю-начальнику.
– Наш атаман, как старая проститутка, готов за деньги отдаться любому, да только никто не покупает…
Крылов, заметив протестующий жест Муравьева, продолжил:
– Да бросьте, князь… Не знаю, как у вас в европах, а в наших палестинах, к сожалению, это – реальный факт. Вот сейчас атаман поехал лизать зад японской марионетке Чжан Цзолиню, хотя от того тоже мало что зависит… Я в войсках Семенова имею свой маленький бизнес: тоже такая же блядь, как и все остальные, работаю на великую расу Ямато. Думаю, что если вы мои слова передадите, то это ничего не изменит. Я японцам нужен, а Семенов готов терпеть от них любые плевки. Впрочем… Выполняйте поручение своего генерала. Английский рейсовый моноплан летает в Мукден дважды в неделю. Завтра утром как раз отбывает. Кстати, и Вертинский летит туда же завтра, а я его сопровождаю по приказу атамана. Он хочет устроить маршалу встречу по самому высшему, в его понимании, разряду. А этому китайцу русский романс Вертинского или другого юродивого – до желтой жопы, как Семенову – до белой… Два болвана-плебея, дорвавшиеся к власти… Когда-то Чжан был главарем хунгузов – обычной шайки дорожных грабителей. В Русско-японскую войну пошел на службу к японцам. Грабил обозы, нападал на мелкие гарнизоны, стрелял из засады по русским войсковым колоннам и снова исчезал в маньчжурских сопках. Через десять лет он стал губернатором Фэнтяньской провинции, ну а теперь – главнокомандующий, мать его… – Крылов цинично засмеялся. – Так что, если хотите увидеть нашего борова-атамана, с утреца – да на моноплан. Сейчас пассажиров практически нет, места будет много…
Самолет поднялся в воздух с рассветом, когда еще не растаял утренний туман, нежно искрящийся в лучах восходящего юного солнца. Михаил сидел рядом с аристократично-надменным Вертинским. Тот курил французский темно-коричневый горьковатый табак и сквозь презрительно кривящиеся губы цедил слова:
– Это быдло, атаман Семенов, возомнил о себе Бог знает что… Носится с идеей создания русского государства в Приморье и Забайкалье с собою во главе, помыкает российскими эмигрантами, запугивая и даже уничтожая строптивых. Да со мной даже большевики не смели так разговаривать, как позволяет себе этот пузатый кукловод… А пока ничего не поделаешь… – он, как-то по-детски непосредственно-раздраженно развел руками, одновременно пожимая плечами, – приходится пока терпеть…
Вертинский умолк, сумрачно уставившись в иллюминатор на проплывающую далеко внизу грязно-коричневую землю.
Напротив сидели Лопатин с Крыловым, дружно потягивая маслянистое, янтарное бренди. Их прошлая распря, возникшая под Челябинском, была давно забыта. Правоту их действий в те кровавые годы, когда злоба и ненависть являлись путеводной звездой многих, сейчас никто не взялся бы определить. А прошедшие годы покрыли это все мудрой пылью забвения. Один Александр спокойно спал, свернувшись на кресле и подложив ладонь под щеку.
Полет обещал быть долгим. Самолет летел с посадками во всех крупных аэродромах – в Нанкине, Сюйчжоу, Цзинани, Тяньцзине…
После Нанкина зеленая долина Хуанхэ сменилась скалистыми горами, подобными пикам сонных великанов, как будто стремившихся отогнать этот самолет-муху, нарушивший их вечный покой.
Ужинали поздно в Тяньцзине, так как задержались в Цзинани, ожидая заправки самолета. После ужина, перед сном, гуляли по цветущему городу. Одна из центральных улиц – Нанкин-роуд – сияла огнями совсем по-европейски, отражаясь в зеркальных витринах шикарных отелей и магазинов.
Евгений шутил по этому поводу, что, несмотря на древность цивилизации, в названиях китайцы – далеко не консерваторы. Почти в каждом городе, где они были, есть улица Нанкин-роуд.
Правда, стоило отойти пару кварталов в сторону набережной Пейхо, как с реки, забитой баркасами, сампанами, маленькими пароходами, потянуло зловонием.
Стоя на дамбе, предохранявшей город от наводнений, циничный Крылов указал на видневшуюся недалеко группу строений с загнутыми, подобно буйволиным рогам, концами крыш:
– Это резиденция последнего китайского императора Цинской династии Генри Пу И. В три года эта обезьяна стала императором, а через два года его свергли, и теперь он сидит на государственном пансионе. Видели бы вы рожу этого экс-императора… Растянутый, как у клоуна, рот, огромные очки вполморды, даже щек не видно под подслеповатыми глазами, кривые, крупные, как у осла, зубы… Сам болезненный, безвольный… Я как-то был у него на приеме…
Крылов в своем хвастливом всезнании чем-то напоминал гоголевского Хлестакова.
– К сожалению, это беда всех императорских фамилий как Европы, так и Азии. Вырождаются… После свержения этому уроду платят до трех миллионов китайских долларов в год. Традиция!.. И хотя заправляют здесь всем японцы, каждый китайский генерал мечтает: Чан Кайши, Чжан Цзолинь – коммунисты, сделаться императором ради каких-то эфемерных божественных почестей. Но многие из них живут недолго, – закончил Крылов и, глубокомысленно подняв палец, добавил: – Конкуренция!..
И хотя он говорил правильные вещи, его хвастливо-менторский тон начал раздражать Муравьева, который пока не мог разобраться во всех политических течениях, бушевавших в Китае: японцы, французы, англичане, немцы, американцы, императоры, вице– и экс-императоры, Гоминьдан, Красная армия, атаман Семенов… Было от чего пойти кругом голове. И этот Крылов, тот еще мутный тип, зачем-то крутится вокруг них.
Михаил, показательно зевнув, извинившись, предложил закончить прогулку – поздно. Остальные, по-видимому разделяя его чувства, с радостью согласились.
В Мукден прибыли под вечер. Город был наполнен войсками, и только в отеле «Ямато» – в самом центре, где находился также атаман Семенов, они узнали о покушении на маршала. Чжан Цзолинь погиб при взрыве бронепоезда, в котором он направлялся в Мукден.
