Юрий Корчевский - Верой и правдой. Битвы фельдъегеря (сборник)
– Чем это пахнет?
Алексей расплылся в улыбке:
– Я картофельное пюре сварил. Теперь ещё сосисочки к нему – и славно поужинаем.
– Лёш, сейчас ночь – какое пюре? У меня фигура. Да и не картошкой пахнет. Ой, что это? – Наталья ткнула пальцем в тулуп. Под ним стояли валенки.
– Ты что, тулупа с валенками никогда не видела?
– Видела, конечно, но не у нас дома. А как они сюда попали? От него псиной несёт.
– Но-но, этому тулупу восемь веков с хвостиком! Потому попрошу с древностями попочтительнее!
– Ох, Лёшка, бить тебя некому, а мне некогда… Только я из дома, как он… Ты где был на этот раз?
– Надо много времени.
– До утра хватит?
– Хватит. Мне вечером на работу, отосплюсь. А как ты?
– Вздремну немного и статью печатать буду. Ты мой ноутбук не брал?
– Какой ноутбук, Ната! Я из седла не вылезал и с саблей в обнимку спал.
– Ты меня заинтриговал. Идём на диван.
По своей привычке Наталья забралась на диван с ногами, и Алексей начал свой рассказ. Он старался на мелочах не останавливаться, говорил только о главном, но монолог вышел длинный – до четырёх часов утра. Уже и во рту пересохло, уже и спать хотелось, но рассказ свой Алексей всё же закончил.
– Лёшка, ты уникум, герой! Вот бы написать!
– Не поверят! Да и не хочу я. Не дай бог органы заинтересуются: как это удаётся в другое время попасть, с помощью чего, где взял, почему дома оружие хранишь, и кучу других вопросов, на которые я им ответов дать не смогу. А они вопросы задавать умеют!..
– Жаль. Такой бы материал получился – все бы ахнули!
– Спать давай, а? Не могу больше, устал.
– И правда, утро скоро.
В постели Наталья прижалась к нему:
– Говорил – соскучился, а сам…
Алексей помолчал, пытаясь правильно сформулировать ответ:
– Ты меня не видела всего три дня, а я не был здесь целую жизнь. Извини, отвык. Ощущение странное, привыкать надо. Кажется, обниму тебя – и получу по морде, чтобы не лапал.
– А вот это недоразумение мы сейчас исправим, – Наталья обняла Алексея и крепко поцеловала его.
Любовные игры, начавшись, продолжались до самого рассвета.
За завтраком Алексей сидел, задумавшись.
– О чём думаешь, Лёша?
– Как родственников Конрада найти.
– Лёшка, ты в своём Средневековье совсем устарел! Есть же компьютер, Интернет. Сделай запрос на бургомистра, в архивы.
– Да, как-то я не подумал… Так я ведь и немецкого не знаю.
– Ты только текст набери. Я на английский переведу, и пошлём.
Полдня Алексей вспоминал всё, что знал о Конраде, и каждую деталь записывал на бумагу. Получалось негусто. Потом он свёл всё воедино и отдал Наталье:
– Переведи, пожалуйста.
Когда текст был переведён, он отослал его по электронной почте в бургомистрат Дрездена. Ответ, полученный на следующий день, обескуражил его. Сообщали, что в связи с массированными бомбардировками города во время войны архивы не сохранились, всё сгорело. Но тем не менее ему посоветовали обратиться в военный архив, что он и сделал.
Ответ пришлось ждать неделю, но и он мало что дал. Сообщали, что Конрад Бюллов, ефрейтор, пропал без вести во время бомбардировки 19 сентября 1944 года, и сведениями о дальнейшей судьбе ефрейтора военный архив не располагает.
И на самом деле, американцы и англичане бомбили Дрезден нещадно, практически стёрли с лица земли, город пришлось отстраивать заново. Родители Конрада могли погибнуть, и не исключено, что при первых налётах ушли в небольшой город или село, к родне – миграция гражданских лиц была велика.
Но Алексей был упорен. Он писал в Бонн и в Берлин, в федеральные архивы. Ситуация усугублялась не только войной, но ещё и разделом, а потом – и воссоединением Западной и Восточной Германии. Архивы сливались, разделялись, переезжали, и Алексей мог надеяться только на немецкую педантичность и аккуратность – у них ни одна бумага не терялась. Он сидел за компьютером каждый день, неделя за неделей, но не продвинулся вперёд ни на шаг.
Помогла Наталья, вышедшая через редакцию своей газеты на волонтёрскую или благотворительную организацию и передавшая им просьбу.
И только через неделю пришёл ответ, который дал первую, ещё очень слабую, но надежду.
Недалеко от Дрездена был городишко – маленький, всего десять тысяч жителей. В нём и жили Бюлловы, эвакуированные во время вой ны из Дрездена.
Прочитав ответ, Алексей заволновался. Сердце подсказывало ему, что это они. Пусть и не родители – слишком много времени прошло, умерли они уже, но всё равно какая-то родня, может быть, дети, племянники.
И он загорелся ехать. Ведь обещал Конраду, что сообщит родителям о его судьбе, а такие обещания надо выполнять. По крайней мере, совесть его будет чиста, отдаст другу последний долг.
Наталья сначала принялась его отговаривать:
– Может быть, тех Бюлловых в Германии полно, может быть, они просто однофамильцы, и ты только время и деньги потратишь.
– С деньгами решу, а со временем – наберу отгулов и поеду.
– Езжай, тебя, видно, не переубедишь, – махнула рукой жена.
И Алексей стал готовиться. Через Интернет нашёл коллекционера, которому задорого продал саблю – не как оружие, а как хорошо сохранившуюся древность. Коллекционер попался осторожный, на слово не поверил и провёл экспертизу. После металловедческой экспертизы эксперты дали заключение, что сабля сделана не позднее одиннадцатого века. Коллекционер обрадовался и сразу отсчитал деньги.
– Зачем она тебе? – пряча деньги в карман, спросил его Алексей.
– Перепродам. Такие вещи с годами в цене только растут. Выгодное вложение капитала.
– Ну да – если есть что вкладывать.
– Если ещё что-нибудь есть – неси, сговоримся.
Но кроме тулупа и валенок у Алексея больше ничего не было. Впрочем, денег на поездку хватало, если не транжирить. Заграничный паспорт у него был, шенгенскую визу Алексей получил за неделю, поскольку раньше был в стране ЕС и ни в чём предосудительном замечен не был.
Ехал он поездом – так выходило дешевле.
Добрался до Дрездена. Хоть и смотрел по Интернету, как добраться до искомого городка, всё равно поплутал немного, благо, автобусы туда ходили. И чем ближе подъезжал он, тем сильнее билось сердце – как он будет объясняться с роднёй Конрада? Языка почти не знает, как родня настроена к Конраду – неизвестно. Да и не факт, что они родственники. Если однофамильцы, считай – и время, и деньги потрачены попусту. И ещё беспокоило – не примут ли его за сумасшедшего? По возрасту он во фронтовые товарищи времён Второй мировой войны Конраду не подходит, а про рыцарство и Мономаха вообще лучше умолчать, только посмеются и вытолкают взашей.
В городишке вышел только он один, автобус пошёл дальше. Адрес у него был на бумажке, и он ткнул её под нос прохожему:
– Битте!
Прохожий объяснил, как мог, и вот Алексей уже стоял перед дверью маленького домика. Крыша из красной черепицы, цветы в палисаднике, чистота вокруг – прямо картинка. Ну да, он же в Германии, где прежде всего орднунг – порядок! Подняв руку к кнопке звонка, он почувствовал, что пальцы бьёт мелкая дрожь.
На звонок вышел молодой, лет семнадцати-восемнадцати, парень.
– Гутен таг! – первым поздоровался он.
– Конрад Бюллов! – медленно произнёс Алексей.
«Вот сколько раз уже говорил себе – учи языки, – корил он себя, – во время переносов освоил латынь и греческий, с Конрадом общался на дикой смеси немецкого, русского и латыни, а ни одного из современных языков выучить так и не удосужился».
Все цивилизованные люди, кроме родного языка, знают и другой – немецкий, английский, испанский, итальянский. Впрочем, в Европе чаще общаются на немецком.
К удивлению Алексея, парень улыбнулся, сделал приглашающий жест и отступил в сторону.
Алексей держал себя в руках, но сердце колотилось.
Парень провёл его в небольшую гостиную. В глаза сразу бросился небольшой чёрно-белый фотопортрет Конрада – снимок наверняка ещё довоенный. Молодое лицо, ветер треплет волосы, рубашка расстёгнута, улыбка во весь рот…
Алексей стоял столбом перед старым фото – ура, он попал к родне Конрада!
Парень кашлянул, привлекая внимание Алексея, и указал ему на кресло. Алексей уселся, поставил рядом небольшую дорожную сумку.
– Айн момент! – парень вышел. «Наверное, за родителями пошёл», – подумал Алексей.
Прошла минута, вторая, пять… Внезапно послышались шаркающие шаги, и из другой комнаты вышел старик, опирающийся на клюку.
Алексея едва не хватил апоплексический удар – это был Конрад! Старый, седой, всё лицо в морщинах – но это был он!
В горле застрял комок, губы пересохли. Алексей силился что-то сказать, но не мог.
С помощью внука старик уселся в кресло.
– Гутен таг, – поздоровался он с гостем. И голос был его, Конрада. Старческий, с надтреснутыми нотками, но, чёрт возьми, Алексей узнал этот голос!
– Ты меня не узнаёшь? – спросил Алексей.
