Олег Авраменко - Принц Галлии (др. вар.)
— Ладно, лиса хитрющая, — обречено сказал Филипп. — На сей раз твоя взяла. Выкладывай свой план.
— Итак, — начал Шатофьер, — в четырех милях от Кастель-Бланко есть небольшое местечко Сангоса… Да, кстати, Филипп, твой Гоше надежный человек?
— Он предан мне как собака. Его бывший хозяин, один из моих кантабрийских вассалов, жестоко издевался над своими крестьянами, и когда я отменил в Кантабрии рабство, Гоше перешел на службу ко мне и по сей день благодарен мне за освобождение от того чудовища. Он готов ради меня пойти в огонь и в воду.
— Прекрасно! А он сообразителен?
— Умнейший из слуг. Если тебе нужен помощник — лучшего не сыщешь.
— Вот и ладушки. Я его беру. А теперь внимание! — и Эрнан вкратце изложил свой план.
Выслушав его, Филипп сокрушенно покачал головой:
— Ты неисправимый авантюрист, дружище!
Шатофьер презрительно оттопырил губы — так как мог (и осмеливался) делать только он один.
— Что, испугался ответственности?
— Но это же противозаконно!
— Правда? А разве ты сам себе не закон?
— К тому же цель оправдывает средства, — веско добавил Гастон.
— А по-моему все в порядке, — нехотя отозвался Симон, подчиняясь повелительному взгляду Шатофьера. — Знаешь, Филипп, мне это начинает нравиться… Ну, не так чтобы слишком уж нравилось, но задумано неплохо. Очень изящно.
— Сдаюсь! — вздохнул Филипп. — Эрнанов план принят единогласно, прения закончены. Вы, друзья, обратился он к Бигору и Альбре, — ступайте к себе и хорошенько отоспитесь — завтра у вас будет нелегкий день. А мы с Эрнаном сейчас же приступим к составлению всех необходимых бумаг.
— И ведите себя завтра как ни в чем не бывало, — предупредил Шатофьер. — Не вздумайте смотреть на виконта большими глазами. Будем надеяться, что он не вспомнит о своем пьяном признании, но если и вспомнит, пусть считает, что я спьяну не придал его словам никакого значения и никому ничего не сказал. Было бы нежелательно в последний момент спугнуть его.
— Мог бы и не предупреждать, — ответствовал Гастон, вместе с Симоном направляясь к выходу. — Мы ведь не похожи на идиотов… Гм… Во всяком случае я…
Когда они ушли, Филипп устремил на Эрнана проникновенный взгляд и доверительным тоном спросил:
— И все же, друг, признайся чистосердечно: почему ты не рассказал мне об этом раньше?
Эрнан поднялся с дивана и, кутаясь в простыню, подошел к распахнутому настежь окну.
— Я боялся, Филипп, — ответил он, не оборачиваясь. — Боялся давать тебе много времени на размышления.
— Но почему?
— Ты мог бы не устоять перед соблазном позволить злоумышленникам сделать свое дело — убить Маргариту. И лишь потом преступники были бы изобличены, вся наваррская королевская семья опозорена, ну а ты… Ай, что и говорить! У тебя было бы достаточно времени, чтобы как следует подготовиться к этому дню. И тогда не успел бы никто опомниться, как ты возложил бы на свое чело наваррскую корону, оставляя свою руку свободной для брака с какой-нибудь другой богатой наследницей. Хотя бы с той же Анной Юлией. — Эрнан тяжело вздохнул. — Политика — чертовски грязная штука. В ней цель оправдывает любые средства ее достижения.
7. БЛАНКА ОКАЗЫВАЕТСЯ В ЗАТРУДНИТЕЛЬНОМ ПОЛОЖЕНИИ И КАК ВОСПОЛЬЗОВАЛСЯ ЭТИМ ФИЛИПП
На следующий день события разворачивались именно так, как им и полагалось разворачиваться для успешного осуществления замысла Эрнана, правда, со значительным запаздыванием во времени. Задержка эта была вызвана тем, что большинство гостей Маргариты отсыпались после вчерашней попойки до двух, а кое-кто и до трех пополудни, и лишь в пятом часу вечера два десятка молодых людей из сорока восьми гостивших в Кастель-Бланко изъявили желание отправиться на прогулку в лес, чтобы немного проветрить отяжелевшие с похмелья головы — благо погода стояла прекрасная, и ее ухудшения не предвиделось.
В числе оставшихся в замке была Изабелла Арагонская, которая замкнулась в своих покоях и, сославшись на плохое самочувствие, велела горничной никого к ней не впускать. В первый момент Филипп не на шутку встревожился, заподозрив, что ее муж, каким-то образом прознав обо всем случившемся прошлой ночью, жестоко избил ее. Однако чуть позже стало известно, что после вчерашнего у графа де Пуатье начался очередной запой, и он, едва лишь проснулся, так сразу же вызвал к себе графа де ла Марш и виконта Ангулемского — своих обычных собутыльников, — в их компании быстро нахлестался и к часу пополудни снова впал в состояние полного беспамятства.
Не выехали на прогулку также Жоанна Наваррская, Констанца Орсини, Фернандо Уэльва, Эрик Датский, Педро Оска, Педро Арагонский и еще десятка два вельмож. Поначалу от участия в прогулке отказывался и Рикард Иверо, но затем он поддался на уговоры своей сестры и изменил первоначальное решение, так что Гастону не пришлось даже намекать Елене на желательность присутствия в их компании ее брата.
Углубившись в лес, молодые люди разделились на несколько небольших групп, каждую из которых сопровождали знавшие местность слуги, с тем чтобы господа случайно не заблудились. Маргарита была единственная, кто не взял с собой проводника. Кастель-Бланко был излюбленным местом ее отдыха; с десяти лет она по два-три раза в год выезжала вместе с придворными в эту загородную резиденцию, часто здесь охотилась или просто прогуливалась по окрестным лесам и знала их как свои пять пальцев.
Быть ее спутниками на прогулке Маргарита предложила Филиппу и Тибальду Шампанскому. Оба приняли ее приглашение, впрочем, без особого энтузиазма. Тибальд, как оказалось, был очень обижен на принцессу: прошлой ночью, уже после ухода Филиппа, Маргарита публично, в присутствии своих кузенов и кузин, едко высмеяла одну из поэм графа — по его собственному мнению, самую лучшую из всего им написанного. Талантливый поэт и прозаик, признанный потомками самой видной фигурой в галло-франкской литературе Позднего Средневековья, Тибальд был нетерпим к любой критике, но особенно его раздражали безосновательные нападки несведущих дилетантов, к числу которых он, при всей своей любви к ней, относил и Маргариту. Когда она разошлась не на шутку, разбирая по косточкам его поэму и походя отпуска ядовитые остроты в адрес ее создателя, Тибальд просто встал со своего места и в гордом молчании удалился Насмешки Маргариты были столь язвительны, несправедливы и даже неприличны, что он до сих пор дулся на нее и в начале прогулки довольно вяло поддерживал с ней разговор.
Филипп тоже не слишком охотно беседовал с наваррской принцессой. Он отвечал ей невпопад и знай искоса бросал быстрые взгляды на соседнюю группу, где был Рикард Иверо, и вовсе не потому, что переживал за успех замысла Эрнана — в таких делах он полностью полагался на своего друга и был уверен, что тот своего не упустит. А его повышенный интерес к этой компании объяснялся просто: кроме Рикарда и Елены Иверо, Гастона Альбре, Марии Арагонской и Адель де Монтальбан, там была также и Бланка, которая оживленно болтала о чем-то с Еленой, не обращая на Филиппа никакого внимания.
— Эй, Бланка! — окликнула ее Маргарита, смекнув наконец, в чем дело. — Присоединяйся к нам. Елена, отпусти кузину — у вас ведь мало кавалеров, а нашей компании как раз недостает одной дамы.
Бланка взглянула на Филиппа и уже было покачала головой, но тут Елена с хитрой усмешкой сказала:
— Кузина боится за свою добродетель; она трепещет перед чарами кузена Аквитанского. Вчера он едва не соблазнил ее, и лишь отчаянным усилием воли ей удалось дать отпор его похотливым домогательствам. Так что не удивительно…
— Прекрати, кузина! — возмущенно воскликнула Бланка, вмиг покраснев. — Такое еще скажешь!
Она хлестнула кнутом по крупу своего коня, подъехала к Маргарите и, с вызовом глядя на Филиппа, заявила:
— И вовсе я не боюсь!
Филипп взглядом поблагодарил Елену, которая ответила ему заговорщической улыбкой, и обратился к Бланке:
— Я в этом не сомневаюсь, кузина. Ведь чтобы меня боялись, я должен быть страшным. А я совсем не страшный — я очаровательный и прекрасный.
Маргарита рассмеялась.
— Ну, разве это не прелесть, граф? — сказала она Тибальду. — Вы только посмотрите, какая у нашего принца оригинальная манера ухаживать.
Тибальд лишь мрачно ухмыльнулся и ничего не ответил.
А Филипп склонился к Бланке и спросил:
— Так это правда?
— Что?
— То, что сказала кузина Елена. Об отчаянных усилиях.
Бланка негодующе фыркнула и не удостоила его ответом.
Между тем группы молодых людей, по мере углубления в чащу леса, рассеялись и вскоре потеряли одна другую из виду. Маргарита уверенно вела своих спутников по хорошо знакомой ей лесной тропе. Двигались они не спеша и за час преодолели такой небольшой отрезок пути, что каждый из них по отдельности, припустив свою лошадь, мог без особых усилий покрыть это расстояние за каких-нибудь четверть часа.
