Наши танки дойдут до Ла-Манша! - Морозов Владислав Юрьевич

Точнее сказать, он чуть было не наступил на это интересненькое.

Я вдруг услышал, как шедший позади и чуть в стороне от меня Солдатов вдруг издал громкий удивлённо-испуганный звук и резко отпрыгнул вправо.

—Ты чего? — спросил я, оборачиваясь к нему. Глаза ефрейтора были слегка расширены, сжимавшие автомат руки тряслись.

— Т-там это... — промямлил он и кивнул куда-то в траву слева от себя.

— Чего «это»? — не понял я. — То, в борьбе за что мы как один умрём?

— Ну, это...

Вот же идиот.

Я повернулся и подошёл к тому месту, на которое он только что кивал.

Ну и что тут, спрашивается, такого уж ужасного? Видели мы, было дело, и густо заваленные трупами дороги и штабеля из людских скелетов, а тут считай, что ничего.

Всего-навсего человеческий костяк, частично ушедший в землю и скрытый прошлогодней травой и прелой листвой. Торчавший боком над травой слегка оскалившийся череп (видимо, именно черепушка и напугала радиста до усера, возможно, он на неё наступил или задел ногой) и ещё несколько костей были серого цвета, а то, что внизу — почти неразличимо на фоне земли и травы. Я наклонился над скелетом. Что там ещё интересного?

Неплохо сохранившиеся обрывки одежды. Похоже, лежит он тут ещё с Длинной зимы, но то, что было надето на покойнике, более всего походило на потерявшую цвет зимнюю куртку с капюшоном гражданского образца. Синтетика на синтетическом же меху. А она, как показывает опыт, практически не разлагается. За плечами покойника торчали остатки бурой, куда хуже сохранившейся брезентухи, судя по остаткам металлических пряжек, это когда-то был рюкзак.

Оружия поблизости от трупа видно не было. Лежавший в траве череп был целым и чистым, без следов звериных зубов и видимых повреждений. То есть если этого покойника и застрелили, то явно не в голову. Судя по тому, что кости лежат спиной вверх и то, что когда-то было руками, слегка раскинуто в стороны, скорее всего покойник там, где шёл, и, похоже, больше не встал. Обычное дело — упал, особенно если это было зимой. Вот так оно и бывает, если нынче отправляешься в дорогу один. Идёшь себе, идёшь, а потом — бац, и никто не узнает, где могилка твоя. Хотя могилка по нынешним временам — роскошь...

Я немного поковырялся в траве — увидел кости одной из ног и какие-то остатки ткани, что-то вроде штанов. Обуви видно не было. Вполне логично, что всё уже было украдено до нас. А как иначе — лежит он тут минимум года два, и, если при нём было оружие и ещё чего-нибудь ценное, всё это давным-давно стыбзили какие-нибудь «ходоки». Хотя какие тут, интересно знать, ходоки? Тем более если собаки от людей капитально отвыкли? Тогда он что — без оружия был? Всё может быть...

И место вроде как пустынное, куда же это он шёл, интересно знать? Положим, во время Длинной зимы этих непуганых собачек здесь могло и не быть, но отчего-то же этот неизвестный помер... Сплошные загадки.... Судя по положению костей, покойник шёл навстречу нам и брошенному «Зилу». Тогда, по элементарной логике, выходит вот что — если этот пресловутый, обозначенный на той карте бункер действительно существует, в самом начале кто-то приехал к нему целой колонной, а уже спустя несколько месяцев Длинной Зимой в обратном направлении двигался то ли гонец, то ли разведчик. Пеший, в одиночку и очень может быть, что и безоружный. Если это вообще не был последний оставшийся там в живых. Выходит, нет в этом бункере, даже если он реален, ничего ценного, а те, кто в нём когда-то закрепились, скорее всего давно перемёрли. Как Наполеон или гитлеровские фельдмаршалы во время своих походов на Москву — радостно припёрлись скопом, пока было тепло, а зимой выбирались обратно поодиночке и еле передвигая ноги. Предположение, конечно, здравое, но для начальства факты всё-таки стоило проверить.

— Пошли дальше, — сказал я ефрейтору, прекращая стихийный осмотр трупа.

По-моему, радист с огромной радостью покинул место последнего упокоения этого неизвестного путника. Он не любил смотреть на покойников.

Мы прошли ещё с километр. И здесь я увидел, что прогал в лесу, впереди нас заметно расширяется. Я скомандовал ефрейтору остановиться и вести наблюдение и поднял к глазам бинокль.

Точно, на пути у нас было что-то вроде большой поляны.

А на поляне, похоже, расположилось то самое, что мы искали.

Если считать за «то самое» сильно заросший травой и кустарником, не особо высокий холм, вокруг которого на приличном расстоянии просматривалась какая-то мёртвая техника.

Ну, кажется, пришли.

— Внимание! — сказал я радисту. — Сейчас медленно двигаемся вперёд. Будь внимателен и смотри себе под ноги, тут вполне могут быть мины или что-то типа того, например, неразорвавшиеся боеприпасы….

Ефрейтор кивнул, и я увидел, что его руки опять затряслись.

Господи, зачем я ему всё это вообще говорю? Он мин никогда в жизни не видел, разве что где-нибудь на складе.... Хотя минирование подходов к убежищам — вещь сейчас редкая почти до невероятия, лично я с этим ни разу не сталкивался и сужу только по рассказам других. Но эти самые «другие» иногда сталкивались с противопехотками и проволочными заграждениями на подходах к армейским складам, а вовсе не к жилым убежищам.

Когда мы подошли ближе, я осмотрелся, используя бинокль и оптику своего карабина.

Справа торчало в высокой траве несколько рам от сгоревших грузовиков с остатками кабин и кузовов. Посчитал — три бортовых «Зил-157», бортовой «Урал» и бензозаправщик — автоцистерна на базе «Зил-130», очень похоже, что гражданского образца. Машины, а точнее то, что от них осталось, стояли в сторонке у леса, борт к борту. На цистерне следов сильного внутреннего взрыва не было, а значит, в момент загорания она была уже пустая. Дырок на этих машинах почти не было. Выходит — они просто стояли, а кто-то подошёл к ним и поджёг. Интересно знать — зачем?

Метрах в пятидесяти от этих машин стоял на ободах сгоревший КУНГ на шасси «Зил-131», точная копия встреченного нами ранее, такая же КШМ с кузовом КМ-131, вот только вокруг него чётко виднелись следы развёрнутого когда-то радиохозяйства — остатки рухнувшей мачты-антенны, обрывки крепежа, обломки какого-то оборудования. Стало быть, когда-то это была готовая к работе радиомашина. Интересно, что вся в пулевых дырах — и кузов КУНГа, и кабина водителя. Похоже, перестрелка здесь была неслабая...

Кто и с кем бился? Кто атаковал и кто оборонялся?

Непонятно, но и невооружённым глазом видно кто — метрах в ста от сгоревших машин, на узком пространстве лежали останки двух БРДМ-2 и одного БТР-60ПБ. Тоже дырявые и сгоревшие. При этом у БТРа на месте башни был круглый провал, а у обеих БРДМ в бортах имелись серьёзные проломы — по ним явно влупили из РПГ. Выходит, у них тут серьёзный бой был. И всё-таки — бой кого с кем? Те, кто успел, против тех, кто опоздал? Я что-то не слышал, чтобы в самом начале различные наши силовые ведомства воевали друг с другом. Или это были вовсе не военные или МВДэшники, а вообще непонятно кто? Но тогда откуда взялись бронемашины и прочее тяжёлое вооружение вроде тех же РПГ? Какой-то загадочный расклад получается.

Выходит, что или до Главного Удара, или сразу после него сюда приехали на шести машинах (бросив седьмую по дороге) некие вооружённые личности. Что-то они тут довольно долго делали, причём раз уж они развернули свою рацию, никаких средств связи на этом «объекте», похоже, не имелось. Потом сюда явились некие «конкуренты» на трёх бронемашинах и был бой, в котором непонятно кто победил. Интересно девки пляшут….

Я двинулся дальше, внимательно смотря себе под ноги. Всё-таки должны же здесь быть трупы или нет?

На обширной, заросшей травой и кустарником поляне обнаружились ямы, похожие на скрытые травой и оплывшие неглубокие воронки, какие-то металлические обломки (включая валявшуюся в кустах шиповника сорванную пулемётную башню от БТР-60ПБ со всеми потрохами — взрывом её отбросило от корпуса метров на двадцать), а вот человеческих костяков или их фрагментов не было.