Товарищ "Чума" 5 (СИ) - "lanpirot"

— Мне это известно, — бесстрастно согласился я с её выводами. — Три года, и с Гитлером будет покончено.

— Ты еще и провидец? — ахнула ведьма. — Да кто ты такой, Хайни Богер?

[1] Книксен в светском обществе — поклон с приседанием как знак приветствия или благодарности со стороны лиц женского пола

[2] Прононс — произношение (фр. prononcer — произносить,) означает: особенности артикуляции звуков речи в каждом конкретном языке. Правильное произношение — совокупность орфоэпических норм, присущих той или иной разновидности языка.

[3] Начиная с последней трети XIX века, французы называли немцев бошами. Наименование это, разумеется, не имеет ничего общего с названием современной компании Bosch, производящей бытовую (и не только) технику. Откуда же взялось такое прозвище? Французское boche является укороченным вариантом словечка alboche, которое было образовано из первого слога al (от фр. allemand — немецкий) и последнего boche (от фр. caboche — башка). Наибольшую популярность это обидное наименование обрело во время Первой мировой. Слово просуществовало до конца Второй мировой и проникло из французского в другие языки: английский, русский, португальский.

[4] «Кто с мечом к нам придёт, от меча и погибнет!» — крылатое выражение, возникшее после художественного исторического фильма «Александр Невский» С. М. Эзенштейна и часто ошибочно приписываемое древнерусскому князю Александру Ярославичу Невскому. Патриотический фильм вышел на экраны 1 декабря 1938 года и заслужил всенародное признание.

[5] Профит — выгода, прибыль, барыш.

[6] Сансара, Колесо Сансары или Самса́ра (санскр. saṃsāra «блуждание, странствование») — круговорот рождения и смерти в мирах, ограниченных кармой — основополагающее понятие различных религий.

Глава 5

— Ты еще и провидец? — ахнула ведьма. — Да кто ты такой, Хайни Богер?

— Да так, — неопределенно пожал я плечами, — человек захожий, рожей не гожий.

— Насчет рожи не скажу, — улыбнувшись произнесла Глория, — настоящего тебя я еще не видела.

Зато я тебя в подробностях разглядел. Жуть! Настоящая страхолюдина! Как же сильно темная сила калечит наши физические тела, хоть и позволяет долго жить. Куда дольше, чем обычным людям. Но за всё на свете приходится платить… И иногда весьма и весьма дорого!

— А какая разница? — усмехнулся я. — Мы с вами можем выглядеть абсолютно так, как захотим. А если захотим, то нас вообще никто не увидит.

— Верно! — расхохоталась ведьма. — Я сама уже совершено забыла, как выглядела когда-то… Но у меня в замке есть пара картин, принадлежащих перу великих мастеров Жака Луи Давида[1] и Франсиско Гойи[2], на которых я запечатлена еще в своем настоящем обличии.

— Хм… Было бы интересно взглянуть на досуге… — улыбнулся я, а про себя подумал:

«И сравнить с нынешним оригинальным обликом. Вычислить, так сказать, степень искажения внешности проклятым промыслом».

— Тогда я приглашаю вас в гости, герр Богер, — радушно произнесла ведьма, — раз уж выяснилось, что нам нечего делить. Только уже после войны, раз уж вы точно знаете дату её окончания. Пока же… — она указала рукой на разложенные на столе «пыточные» хирургические инструменты. — Пока же я должна озаботиться своим будущим благополучием… До следующей серьёзной брани…

— Вы считаете, что новая война обязательно будет? — Я с интересом взглянул на Глорию, но немного под «другим углом».

Ведь Глаша, заполучи она дар, вполне могла стать точной копией фрау Аденауэр. Я-то знал, каким стальным характером она обладает, и насколько жестко может действовать на пути к своей цели. Её не сломили даже годы лагерей. Вернувшись из-за решетки, отвергнутая коллегами по профессии, она всё равно нашла в себе силы и продолжила свои исследования!

Да, её характер испортился, а вера в доброту и любовь — почти иссякла. Думаю, что будь она ведьмой, Глафира Митрофановна играючи снесла бы все препятствия по пути к высшему тринадцатому чину, напрочь убив в себе всё человеческое. Но, на её счастье ей на пути повстречался ваш покорный слуга. И я надеюсь, что сумел заново вдохнуть в неё эту веру, невзирая на то, что я сам проклят навеки.

— А как же иначе? — произнесла ведьма. — Я, конечно, пока не сумела освоить дар ясновидения, в отличие от вас, мой дорогой Генрих, но… — Она демонстративно ткнула указательным пальцем в потолок. — У меня весьма большой опыт в этих вопросах. Человечество не изменить, мой юный друг! Оно не изменилось за тысячелетия до моего рождения, за три сотни лет моей жизни, не изменится и в будущем! И тот, кто это отрицает — либо полный глупец и невежда, либо совершенный безумец. Люди убивали, убивают и будут убивать друг друга!

И что я на это должен был возразить? Ведь она кругом права: вся история человечества неразрывна связана с войнами. Война — это одно из самых первых «изобретений» хомо сапиенс. Еще в те времена, когда люди не знали колеса и даже не умели разводить огонь, они уже воевали друг с другом.

Не одно поколение наших предков задавалось этим простым вопросом: что является целью войны? Какие причины толкают племена, народы, государства на открытые вооруженные конфликты? Для чего? Ведь она обязательно принесёт с собой кровь, пот и слёзы.

Война — это прежде всего конфликт между непримиримыми группировками, племенами, народами, государствами, происходящий на почве накопленной массы претензий к противной стороне, которые не удалось решить миром. И тогда начинает «греметь оружие», заставляя молчать любые законы[3] — одна сторона пытается навязать силой противнику свою волю: заставить его отказаться от своей свободы, идеологии, от прав на собственность, отдать ресурсы, территорию…

Да мало ли за что можно пролить кровь заклятого врага? Поводом может стать что угодно, даже банальная месть. Вспомните, из-за чего началась Троянская война? Из-за того, что один царь у другого бабу «украл»! А обиженный рогоносец собрал войско, нашел союзников…

Ну, вы и сами знаете, что было дальше — десять лет осады, погибла половина легендарных героев Древней Греции, а также всё мужское население Трои. Женщины города были превращены в рабынь, а павшая Троя разрушена и сожжена. А это, на минуточку, 1184-й год до нашей эры! Ведьма, определённо права — за всё те тысячелетия люди не поменялись ни на йоту! Мы всё так же фанатично продолжаем пускать друг другу кровь. Только наши «аппетиты» постоянно растут. Сотни убитых… Тысячи… Десятки и сотни тысяч… Миллионы…

— Да, — произнёс я вслух, повторяя последние слова ведьмы, — люди убивали, убивают и будут убивать себе подобных. И в том будущем, которое мне открылось, никаких изменений на это счет не произойдет. По крайней мере, в ближайшую сотню лет — точно.

— Вот и здорово! — Ведьма довольно дернула верхней губой, показав белоснежные зубы.

Похоже, что это она так мило улыбнулась. Но я-то видел, какая на самом деле у неё настоящая улыбка. Так что никаких иллюзий на этот счет не испытывал.

— Значит, и для нас будет еще время, чтобы пополнить пустеющие резервы и шагнуть еще на ступеньку вверх — к настоящей силе и власти, — добавила она. — Война — это лишь один из способов хозяйствования, герр Богер, не более.

Ну, да, кому война, а кому мать родна. Причем, это касается не только ведьм и колдунов.

— А ты действительно можешь заглядывать так далеко — на сотню лет в будущее? — неожиданно с интересом спросила Глория. — И каково это — видеть грядущее, как мой знаменитый соотечественник Мишель де Нотрдам[4]? Ты знаешь, что он тоже был весьма могучим ведьмаком.

— Нет, не знал, — мотнул я головой. — А насчёт будущего… Будущее зыбко, эфемерно и вариативно, — максимально уклончиво ответил я. — Есть несколько основных линий, которые могут свершиться с большой долей вероятности… Но стопроцентной гарантии не существует. Даже этот наш с тобой разговор каждое мгновение меняет вероятное будущее… Несущественно, малозаметно — но меняет. Поэтому очень сложно объяснить… — продолжал я гнать пургу. — Как откроется дар, ты сама всё поймёшь.