Ревизор: возвращение в СССР 32 (СИ) - Винтеркей Серж

Не менее разговорчивой оказалась ещё одна соседка Ивлевых, что живёт под ними. Она, среди прочих своих историй о соседях, рассказала, что Ивлевы вежливые и тихие, но к ним иногда приходит негр в форме милиционера. Она предположила, что Ивлевы участвуют в каких-то антрепризах.

Уходил он немало озадаченный. Панда, медведь, цыгане, ряженный в милиционера негр… Про кого он сейчас информацию собирал, про собрата Никулина, что ли?

Часам к девяти вечера я уже поднял молодого папашу в его квартиру.

— Паша! Поздравляю, — бросилась к нам тёща Сатчана.

— Здравствуйте, Екатерина Владиславовна, — еле выговорил он и я не рискнул его выпустить из рук, даже когда она принялась его обнимать. — Видели уже кроватку? Это Пашка подарил…

Тёща всплакнула на радостях, и меня заодно обняла. А потом на кухне скрылась. Сатчан не с первого раза снял туфли и пошёл босиком к тестю, с интересом наблюдавшим за нами, стоя в дверях большой комнаты.

Быстро скинул туфли и пошёл за другом следом, не дай бог ещё споткнётся…

— Поздравляю, — улыбаясь, сказал я, глядя на Николая Алексеевича. — Внучка — это здорово!

Они молча обнялись с Сатчаном и мы вдвоём с министром повели его к дивану.

— У жены уже давно всё готово, сейчас разогреет и пойдём за стол, — проговорил он.

— Да мы только из-за стола, — улыбнулся я.

— Нет, я настаиваю, — сказал он.

Усадив Сатчана на диван, я облегченно выдохнул, и не стал отказывать целому министру в его просьбе. Тем более времени свободного полно сегодня. Мы с ним уселись за большим полированным столом.

— Читал твой фельетон про бег с препятствиями, — начал Николай Алексеевич, — и сразу вспомнил, как кое-кто меня допрашивал по этому поводу, — при этом он многозначительно посмотрел на зятя. А тот пьяный-то пьяный, а соображает. Сказать не смог, но отрицательно замотал головой и ткнул в меня пальцем. — Да я так и понял сразу! — рассмеялся министр. — А сейчас такая волна поднялась! Моссовет нам с МПС очную ставку устроил!..

— Что вы говорите? — искренне удивился я. — И есть надежда?

— Надежда умирает последней, — усмехнулся Николай Алексеевич. — Правда, каждый на своё надеется, — хитро посмотрел он на меня.

Как же им всем не хочется этим вопросом заниматься. Надеюсь, Захаров им не спустит и заставит договориться. Приятно, что не забыл о нашем разговоре, действует!

Екатерина Владиславовна позвала нас за стол. Пока министр автомобильных дорог поднимал с дивана второго секретаря райкома комсомола, пошёл на кухню.

— Я немного припозднился к застолью на работе, — начал я объяснять новоявленной бабушке, — Павел уже не в состоянии был что-то чётко сформулировать. Как Римма?

— Всё хорошо, — улыбнулась она. — Девчонка длинноногая, три сто, пятьдесят два сантиметра.

— Ну и хорошо, — улыбнулся я.

Долго сидеть у них не стал, чисто символически пригубил с Екатериной Владиславовной шампанского. Министр себе коньяку налил. А Сатчан пить отказался.

— Он больше не может, — поспешил объяснить я, а то ещё обидятся тесть или тёща…

Вернулся домой в десятом часу, дети уже спали. Сообщил Галие, что Римма родила нам невестку. Жена аж прослезилась, начала вопросы задавать, хорошо, что я всё выяснил и мог рассказать.

Глава 5

Московская область. Город Мытищи.

— Ты знаешь, этот негр такой неразговорчивый, стесняется, наверное, своего акцента, — рассказывала Голубева своему приятелю Погашеву.

— Что, сильный акцент? — усмехнулся тот.

— Да нет, вообще он нормально по-русски шпрехает, но мало ли что сам по этому поводу думает. Люба говорила, что он у нас в Лумумбе учился, потом в аспирантуру поступил, он уже лет семь в Союзе…

— Жаль, что он необщительный. Ну, ты хотя бы с бабой его подружись.

— Да мы уже и так с ней как подружки, — уверенно заявила Валерия. — Она мне всё про него рассказывает. Простушка! Из деревни, наверное, там люди совсем открытые. Просто стесняется сказать, выдает себя за москвичку. Ага, как же…

— Да уж. Болтун — находка для шпиона… Валюту, значит, привозит? — задумчиво проговорил Погашев.

— Привозит…

— Надо бы мне с ним поближе познакомиться. Попробуй её как-нибудь на самый конец дня записать. Я приеду за тобой, буду тебя ждать, он будет её ждать…

— Да он в машине всё время сидит.

— Ну, если я сам с ним не познакомлюсь, ты нас друг другу представишь. А там посмотрим…

— А как мы узнаем, когда тебе меня встречать? Я же не знаю заранее, когда они приедут.

— Ты, главное, на конец дня их запиши. А я буду за тобой каждый вечер приезжать, пока мы с ним не познакомимся.

— Ну, давай, — заулыбалась она. — Эх, девчонки обзавидуются!

Москва. Гагаринский райком.

Утром в четверг Гончарук вспомнил, что у него осталось одно незаконченное дело. То, что он выйдет из команды Володина, он для себя решил твёрдо. Ему просто нечего тут делать. Но уйти надо красиво, чтобы не тыкали пальцем в спину с проклятиями. Поэтому он позвонил на трикотажную фабрику и вызвал на встречу главного инженера Головина.

Необходимо было поставить того в известность, что скоро у него появится новый куратор и потребовать порвать с Быстровой.

— А что случилось с Дмитрием? — напрягся Головин, выслушав Гончарука.

— У него большие неприятности, — ответил тот. — Ближайшие несколько лет мы его не увидим.

— Как?

— Вот так, — развёл руками Гончарук. — И ещё. Нам известно, что у тебя отношения со студенткой МГУ Быстровой. Тебе надо порвать с ней как можно быстрее. Иначе у нас у всех будут такие же неприятности, как у Некрасова.

— Почему? — напрягся тот.

— Поверь, тебе лучше не знать, во что она нас втравила…

Угу, втравила! — с неприязнью подумал Головин. — Девчонка их втравила, взрослых опытных мужиков! Нашли, сволочи, кого крайней сделать!

— Хорошо, — не стал он спорить. Гончарук удовлетворённо кивнул и попрощался с ним.

Ага, щас! Аж два раза! — думал, глядя ему вслед, Головин. — Ещё будут мне указывать, кого мне бросать! С кем жить и кого любить! Моя личная жизнь вас никого не касается!

— Вызывал, Герман Владленович? — зашёл к Володину Гончарук.

— Где тебя носит, Николаич? С утра никого на месте нет, ни тебя, ни Белова, ни Некрасова. Вы что, до инфаркта меня довести решили?

— Что ты! Я же весь в хлопотах. Пытаюсь все разрулить перед уходом. С Головиным вот, встречался, с любовником Быстровой.

— И что?

— Всё передал. И про Некрасова, и про Быстрову.

— И что он?

— Вроде, понял, а там — кто его знает. Чужая душа — потёмки.

— Ну, главное, ты до него информацию донёс.

— Донёс, — подтвердил Гончарук.

— Спасибо, Николаич. Тебя мне жальче всего из команды терять, — признался Володин. — Что Некрасов-то? Где он?

— С адвокатом встречается.

— Вот!.. Ты глянь, какой! Уже и адвоката нашёл! — поразился Володин.

— Зря он, что ли, деньги вперёд просил? — ответил Гончарук, не став сообщать, что адвоката сам ему привел. Это было его первое поручение от Захарова в новой команде. Некрасов был ему очень признателен.

— Нет, а он молодец. Ему бы опыта побольше… Я бы лучше с ним остался, чем с Беловым.

— Так всё ещё впереди. Выйдет Димас и вперёд, — усмехнулся Гончарук.

В четверг специально не стал с самого утра звонить юристу, хотел дать время Мещерякову предупредить его насчёт меня. Но не застал Альникина ни в одиннадцать, ни в двенадцать. В конце концов оставил ему свой телефон через секретаря и продолжил оформлять записки для Межуева.

Он позвонил только во втором часу. Я уж думал, что уеду скоро на лекцию от общества «Знание» и пролетит опять Черкашин со своим восстановлением на заводе, как фанера над Парижем.