Вперед в прошлое 7 (СИ) - Ратманов Денис

— Помоги вам бог! — благословила нас химичка.

Задержался только Карась — дрэк учил его пользоваться сигналкой. Надеюсь, он справится, хоть его умственные способности и весьма скромные.

Илья бежал впереди меня, останавливался, торопил:

— Давай быстрее!

Благо он жил возле школы. Сгонял домой за ключом от базы, открыл подвал и помог мне вытащить Карпа. Я оседлал мопед, а Илья вдруг сел прямо на асфальт, сжал руками голову и принялся раскачиваться из стороны в сторону.

Мое тело одеревенело, я не знал, что делать. Это ведь не истерящая бабка — это Илья, который всегда был для меня примером рассудительности. И вдруг я понял, что даже если Инна просто спряталась и натравила всех на меня от обиды, он не перестанет ее любить.

Тихая истерика закончилась так же быстро, как и началась, Илья уселся сзади, обхватив меня.

— Если она умерла, я не смогу жить, — признался он.

— Если бы ты видел ее отчаявшихся родителей, то так не говорил бы.

— У них есть Ян, — пробормотал Илья.

— Твою мать! — Я соскочил с мопеда, схватил его за грудки, встряхнул. — Еще такое скажешь — в рожу дам! Самоубийство — это… Это…

— Не трусость. — Илья принял вызов, встал напротив меня.

— Не трусость — предательство тех, кто тебя любит, — прошипел я.

— Это из-за тебя! — бросил он сквозь зубы.

И я понял: то, что сжирало его изнутри, никуда не делось и даже не затаилось, а просто закусило кость. Это ведь не по-мужски — рыдать, когда хочется, пусть даже тебе четырнадцать лет. Или он просто не знает, что делать с эмоциями. Потому ему надо помочь.

— Неужели? Инна — предатель, ты тоже…

— Не смей — о ней!

Скрипнув зубами, Илья кинулся на меня. Я ждал этого и закрылся. Не дал себя схватить, мы кружили друг напротив друга. Никаких перчаток, кап и защит. Судя по блеску в глазах, Илья был готов убивать, предплечье болело от его удара, а он в таком состоянии вряд ли чувствует боль. Потому надо его сперва загонять, а потом придушить, если его не отпустит.

С минуту мы обменивались ударами, игнорируя вопли проходящей мимо бабки. Потом перешли в партер, то есть упали на асфальт и принялись валяться в пыли. В конце концом мне удалось взять шею Ильи в захват. Я сжимал рычаг до тех пор, пока он не постучал по земле.

Отпустив его, я откатился в сторону, потер саднящую скулу, где наливался кровоподтек. Ломать друга я не собирался, потому пришлось подставляться. Подождав, пока он отдышится, я опустился рядом на корточки и спросил:

— Отпустило?

Илья сел, скрестив ноги, потряс головой.

— Прости, не знаю, что на меня нашло.

— Нормально, брат. — Я хлопнул его по спине и протянул руку. — Вставай, поехали. Не злись и не бери в голову, тебе надо было подраться, выпустить пар.

— Я психопат, — стыдясь смотреть мне в глаза, сказал он.

— Все влюбленные — психи, — сказал я. — Поехали уже.

Он встал, напоминая провинившегося пса — все поверить не мог, что я так легко его прощу. Если бы не опыт взрослого, не знаю, чем бы все закончилось. А так можно сделать запрос и получить адекватный ответ. Вот только не всем ответам и советам удается следовать так, как надо.

До соседнего села было два километра по берегу. Кое-где приходилось ползти по завалам и пробираться вброд, так что в объезд по виноградникам получилось все равно быстрее: мы гнали на максимальной скорости, и на дорогу ушло у нас всего двадцать минут.

Лишь прибыв на место, я понял, что сглупил: мопед-то оставить негде! А деревенские пацаны сто процентов его заберут покататься. Потому я нашел дом с разваленным забором, но ухоженным двором, где точно жили старики, вызвал ветхую старушку, дал ей двести рублей и попросил присмотреть за мопедом — она с радостью согласилась. Пока Илья стоял в сторонке, я с замирающим сердцем спросил, не находили ли в ближайшее время в море труп девушки. Старушка уверила, что нет — если бы нашли, она первая узнала бы.

Я рассказал это Илье, и мы направились к морю. Ветер дул с востока. И была большая вероятность, что тело выбросило на берег именно на нашем участке.

Море волновалось. По стальной поверхности бежали небольшие волны-мордошлепки, при которых противно купаться. Вот бы они по морде Инне надавали и отрезвили!

Мы шли к дикому пляжу по узкой прибрежной полосе, переступая через выброшенные на берег деревья, доски и трупики нырков. Остановились возле вонючего дохлого дельфина, через которого или переступать, или его надо обходить по воде. Задержав дыхание, я его перепрыгнул. Илья сделал так же.

Затрещала отвесная скала, уронила пригоршню камней — я вскинул руку, преграждая путь Илье. Не хватало под завал попасть, чтобы потом еще и нас искали. Но камнепад не возобновился, мы перебежали кучу, насыпавшуюся еще раньше, и метрах в двадцати от нас я заметил что-то оранжевое между двух прибрежных валунов. Ноги вросли в землю, бросило в холодный пот. Вот, мелькнуло черное, потом — оранжевая полоска.

И это что-то точно было неживым. Только бы бочка, буй, фигня какая-нибудь пластмассовая!

— Стой здесь, — скомандовал я таким тоном, что Илья на пару секунд остолбенел, но все-таки увязался следом.

— Что там?

Я смотрел только вперед, оскальзывался на камнях. Зашипел, едва не подвернув ногу, и лихорадочно пытался вспомнить, было ли у Инны черно-оранжевое платье.

Вскоре стало видно, что это не Инна — надувной резиновый круг, черный, поделенный оранжевыми полосками на четыре части, похожий на спасательный.

— Слава богу! — воскликнул Илья.

Надежда найти Инну живой уменьшилась этак вдвое. Стоит ли говорить Илье, что, вероятно, это тот самый круг, на котором девушка пошла топиться? Значит, она осуществила задуманное, а круг ветром принесло аж сюда.

Или все продумала, дома забрала с видного места круг, выбросила в море, а сама сидит где-то и хихикает над тем, как нас наказала? Не хотелось думать плохо о человеке, которого, возможно, нет в живых, но с такими мыслями было легче.

— Хороший круг! Почти новый, — говорил Илья, пробирающийся к трофею. — Заберем?

Пожалуй, промолчу. Пусть еще побудет в неведении.

Илья встал на плоский камень, поросший водорослями, колышущимися в воде, дождался набегающей волны, подцепил круг, принялся его рассматривать и проверять, не протравливает ли.

— Почти как новенький!

Мне это круг виделся траурным венком. Камнем на шее моей надежды. В горле сворачивался ком. Отмотать бы время назад… И что бы я сделал? Выходит, если бы просто отморозился, у Инны было бы больше шансов?

«Пока тело не найдено, рано считать Инну мертвой», — пытался себя успокоить я, но выходило так себе. Хотелось развернуться и идти домой. Лечь на кровать, накрыться одеялом и отвернуться к стенке. Ну смысл искать дальше? Найти труп, а потом сидеть над ним я не готов, Илья не готов тем более.

Но внести ясность в ситуацию и поставить точку — необходимо, и я это сделаю.

Потому я зашагал дальше, толком ничего не видя и боясь всматриваться в подозрительные предметы, выброшенные на берег недавним штормом. Илья догнал меня и указал вперед:

— Нам до этого мыса искать или до следующего?

— За этим нудик, нам — до дальнего.

Мы обошли сложенные из камня стены хижины, где летом укрывались любители купаться нагишом.

— Блин! — Илья отвернулся от расположившихся вдалеке нудистов, запоздало синтезирующих витамин Д. — И не холодно же. Давай не пойдем?

— Они неопасные, это философия жизни та…

На той стороне пляжа я увидел фигурку, взбирающуюся на завал. То ли Кабанов, то ли Памфилов — издали не видно. Парень был один. Может, вообще он не из наших, а просто любитель побродить по диким пляжам.

— Эй! — указал на него Илья, запрыгал и замахал руками. — Э-эй!

Когда парень начал разворачивать красный флаг, стало ясно — наш. Это значило, что Инну нашли. И что парень, очевидно, Кабанчик, побежал, чтобы предупредить нас. Сердце пустилось в галоп, меня будто окатило горячей волной, подтолкнуло вперед, и мы с Ильей рванули к Кабанову.