Магнус Флайт - Город темной магии
Вслед за Элеонорой Сара прошла во второй двор. Ну да, само собой, в Лобковицком дворце, с его огромной и разно-образной коллекцией, не могло не собраться множество специалистов.
– Вы тоже музыковед? – Сара чувствовала некоторое беспокойство от перспективы встретить толпу научных работников, которые, возможно, подвергнут сомнению ее компетентность. Она совсем не собиралась подтверждать свои профессиональные достоинства перед целым ученым племенем.
– О нет! – улыбнулась Элеонора. – Майлз связался со мной три месяца назад. Очевидно, он прочел мою книгу о женщинах-художницах семнадцатого века и предложил мне приехать и взглянуть на некоторые экспонаты здешней коллекции.
– А-а… здорово, – протянула Сара. Ее взгляд упал на нечто похожее на гигантскую железную птичью клетку, установленную посредине второго двора. – Я и не знала, что в семнадцатом веке были женщины-художницы.
– Книга очень небольшая, – со вздохом признала Элеонора. – Собственно, именно поэтому все это так меня взволновало: дело в том, что тут обнаружили целый склад портретов, написанных некой княгиней Эрнестиной Нассау-Зигенской, она была тещей третьего князя Лобковица. Для любительского уровня она рисовала очень неплохо. Главное, я первая застолбила на нее права, так что мне это очень на руку… А вам, я слышала, достался лакомый кусок. Бетховен!.. Оглянитесь, прямо позади вас часовня Святого Креста – на самом деле там сейчас театральная касса. Наш неустрашимый предводитель хлопочет, чтобы нам выдали пропуска на бесплатное посещение таких мест. Но это еще в будущем, а пока что мы должны платить свои кроны, как и все прочие немытые мужланы… Это Новый королевский дворец, он закрыт для публики. Фонтан был установлен в тысяча шестьсот восемьдесят шестом году. Сооружения построили прямо поверх засыпанного рва, можете себе представить?
– Кто такой ваш неустрашимый предводитель? – спросила Сара, немного отставая, чтобы получше разглядеть птичью клетку возле фонтана. – Это… э-э, Николас Пертузато?
– Майлз Вульфман, – поправила Элеонора. – Управляющий коллекцией. Абсолютно все проходит через него, и он знает все, что касается коллекции… да и вообще все! Он тоже американец, очень милый. Вам понравится с ним работать.
Сара поглядела внутрь железной клетки – как выяснилось, она была воздвигнута над восьмиугольным отверстием в мостовой.
– Там колодец, – пояснила Элеонора, – начала восемнадцатого века. А эта штуковина, сама клетка, работы неизвестного автора. Ничего особенно интересного. Но погодите, сейчас вы увидите кое-что действительно захватывающее!
Вслед за своим гидом Сара пересекла двор, прошла через арку Нового королевского дворца – и перед ней воздвиглась громада кафедрального собора святого Вита.
– Ух ты, – вырвалось у Сары.
Элеонора продолжала щебетать, рассказывая об истории собора, Сара слушала ее краем уха. Она почти ничего не понимала в архитектуре, однако ее впечатлили огромные размеры здания.
– На мозаиках по бокам центральной арки изображены Карл Четвертый и его жена, Елизавета Померанская. Говорят, Елизавета могла согнуть меч голыми руками… Замечательно! Очереди нет, и мы можем сразу проскользнуть внутрь.
Они вошли в собор. Внутри столпились туристы, однако пространство собора было огромным и восхитительно прохладным: солнечные лучи пронизывали неф, просачиваясь сквозь громадные витражные окна. Конечно, религия – весьма сомнительный подарок от наших предков, подумала Сара, задрав голову, но обертка у него действительно потрясающая!
В храме было трудно сосредоточиться на чем-то одном.
– Я прихожу сюда чуть ли не каждый день, – трещала Элеонора. – Красота не может надоесть! Впечатляет, верно? Романский стиль, готика, неоготика, барокко… старый добрый девятнадцатый век тоже внес свой вклад. Витражи спонсировались банкирами и страховыми компаниями, представляете? А в левом окне – как раз витраж работы Альфонса Мухи!
Сара следовала за Элеонорой, подавляя желание крикнуть, чтобы проверить здешнюю акустику. Она не поняла, что именно чешско-моравский живописец Муха пытался изобразить: ее познания в агиографии – изучении жития святых – были расплывчатыми, но голубые и зеленые стекла выглядели симпатично.
– Вы давно в Праге? – тихо поинтересовалась Сара.
– Месяц, – отозвалась Элеонора. – Эрнестина написала много полотен, ее произведений хватило на целый выставочный зал. Но сперва надо найти средства, чтобы их реставрировать: сейчас они в плачевном состоянии. Я просто безумно влюблена во всех своих дам! Подождите, скоро сами увидите!
– Если вы здесь уже месяц, то вы наверняка встречались с профессором Щербатским, – проговорила Сара.
– Какая трагедия, – Элеонора понизила голос. – Мы были потрясены. Как жаль, что мне не выдалось возможности узнать его получше! Майлз отзывался о нем очень высоко. Насколько я понимаю, они были хорошими друзьями. Вы ведь учились у профессора, не так ли?
Сара кивнула. Вероятно, всеведущий Майлз Вульфман сможет пролить свет на предполагаемое самоубийство ее любимого учителя?
– А вы присутствовали, когда он… – Сара замялась.
– Я была в Германии, – быстро отозвалась Элеонора. – Экскурсия к месту смерти Эрнестины… оказалось, что сведений про нее очень мало. А когда я вернулась из Менгерс-кирхен, мне сказали… ох, все были ужасно расстроены! – Элеонора положила руку Саре на плечо. – Бедняжка! Вы были с ним близки?
Сара задумалась. Она чувствовала, что действительно была близка к Щербатскому, но их отношения скреплялись исключительно музыкой. Что ей вообще было известно о его личной жизни?
– Он был потрясающим человеком, – наконец произнесла Сара. – Если честно, я до сих пор не пришла в себя после случившегося. Значит, его нашел Николас Пертузато?
– Нет, князь. – Элеонора нахмурилась. – Князь Макс. Но Николас там тоже был. Князь… дело в том, что…
Сара ждала продолжения.
– А кстати, – защебетала Элеонора, – я вам рассказывала, почему собор посвящен святому Виту? Король Вацлав намеревался обратить местное население в христианство, и, по преданию, в своих путешествиях он обрел длань святого Вита, реликвию, вы понимаете…
Сара помалкивала, думая о том, как ей вернуть восторженного гида в двадцать первое столетие.
– А с той стороны находится часовня святого Вацлава, – чирикала Элеонора. – Ее построили в тысяча триста сорок пятом году, и ее украшают тысяча триста сорок пять драгоценных камней. По особым дням в ней выставляют череп святого!
Сара пробралась через ватагу любопытствующих туристов. Часовня «Доброго короля» была отгорожена, и им пришлось ждать своей очереди, чтобы заглянуть вовнутрь.
– М-м-м, – восторженно промычала Элеонора. – Изумительно!
Сара начинала чувствовать клаустрофобию, что было странно, учитывая гигантские размеры собора и соседних сооружений.
– Вацлава убил брат, Болеслав Грозный, – весело продолжала Элеонора. – А за этой дверью находятся коронационные регалии, но нас туда, разумеется, не пустят. Говорят, они приносят несчастье. Когда главный нацистский босс попытался их примерить, то через несколько дней его убили.
– Кофе, – пробормотала Сара. Она была в Праге всего каких-то полчаса, а ее голова уже кружилась от историй о мертвецах и убийствах. – Мне бы выпить кофе.
– Но я уверена, что вы хотите посмотреть гробницу святого Яна Непомуцкого, – настаивала Элеонора. – Его сбросили с Карлова моста по приказу Вацлава Четвертого. Она сделана из серебра! И еще, по легенде, где-то в соборе есть врата в ад…
Сара вытянула руку и оперлась о ближайшую колонну.
– Девочка моя! – заохала Элеонора. – Вы летели «Британскими авиалиниями»? А там пассажиров пичкают солеными чипсами. Вы, должно быть, умираете от жажды!
Они покинули собор. Покопавшись в сумочке, Сара нашла темные очки и надела их, несмотря на то что утреннее небо затягивало облаками.
– Неподалеку находится милое местечко – прямо перед Шварценбергским дворцом, – заметила Элеонора, выводя Сару из ворот Пражского Града.
Сара подняла взгляд на Красавчика-с-Мечом. Он уже не казался ей сексуальным красавчиком.
– Берегитесь! – воскликнула Элеонора, хватая Сару за руку.
Сверкая красным лаком, к ним на полной скорости свернул винтажный родстер «Альфа-Ромео» и, скрежеща тормозами, остановился возле машины Николаса. Сара едва не упала: одеревеневшие мускулы икры предупреждающе дернулись и опять окаменели.
Водитель автомобиля распахнул дверцу, выскочил из салона и бросился к двум женщинам. Как сквозь туман, Сара отметила, что к ним направляется высокий худощавый мужчина, одетый в безукоризненный костюм-тройку. Его лицо затеняла мягкая шляпа-хомбург с высоко загнутыми полями.
