Брюс Стерлинг - Черный лебедь
Обзор книги Брюс Стерлинг - Черный лебедь
Брюс Стерлинг
Черный лебедь
Я знал, что «Массимо Монтальдо» всего лишь псевдоним, но этичный журналист всегда защищает конфиденциальность источника.
Массимо вошел через высокие стеклянные двери, с громким стуком уронил на пол свой чемодан и сел за стол напротив меня. Мы встречались там же, где и обычно: внутри кафе «Елена» — этого потайного уютного местечка, расположенного близь самой большой площади в Европе.
В этом кафе было два длинных зала с высокими потолками красного цвета, напоминавших гробы из красного дерева. Это небольшое место получало немало восторженных охов от посетителей. Массимо никогда не рассказывал мне о собственных проблемах, но их наличие было заметно, как будто он тайком пытался пронести под плащом обезьяну.
Как и любой хакер в мире, Массимо Монтальдо имел яркую внешность. Как итальянец, он пытался выглядеть лощеным. Массимо носил стойкие к загрязнению, немнущиеся тряпки: черный мериносовый свитер, черную хлопчатобумажную футболку и черные штаны с множеством карманов. Ещё на нем были спортивные кроссовки неизвестной мне марки, с ужасными подошвами, наполненными пузырьками.
Эти бутсы не разваливались только потому, что были завязаны кожаные шнурки.
Судя по его итало-швейцарскому акценту, Массимо немало времени прожил в Женеве. Четырежды он сливал мне секретные разработки — свежие инженерные схемы, явно запатентованные в Швейцарии. Впрочем, различные патентные бюро Женевы не имели в своих архивах информации о них. Также там ничего не знали о «Массимо Монтальдо».
Каждый раз, когда я пользовался болтливостью Массимо, посещаемость моего блога вырастала вдвое.
Я знал что спонсор Массимо или, что более вероятно, его учитель, использовал меня для манипуляций в сфере, которую я освещал. Где-то заключались большие сделки. Моя работа приносила кому-то неплохой доход.
Этим кем-то был не я, и у меня были сомнения в том, что это Массимо. Я принципиально не вкладывал деньги в компании, деятельность которых освещал, потому что это билет в один конец. У юного Массимо на этом маршруте, похоже, уже был проездной.
Массимо вертел свой бокал с «Бароло». Его обувь была потерта, волосы немыты, и он выглядел так, будто брился в туалете самолета. Бокал с лучшим в Европе вином он держал как скорпиона, пытающегося ужалить его в печень. Наконец он его заглотил.
Официант молча наполнил его бокал вновь. В «Елене» меня хорошо знали.
Мы с Массимо хорошо понимали друг друга. Раз уж мы беседовали об итальянских промышленных компаниях, а он знал их все поименно, от «Алесси» до «Занотти», поэтому я тайно оказывал ему некоторые услуги. Симкарта, купленная на подставное имя. Ключ-карта от комнаты отеля, снятого третьими лицами. Массимо мог этим пользоваться, не показывая документы и не называя себя.
Через Гугл находится восемь Массимо Монтальдо, и ни один из них не подходил. Массимо приходил неведомо откуда, выдавал порцию бесценной информации и опять скрывался в толпе. Я защищал его, оказывал ему ряд услуг. Несомненно, помимо меня были и другие люди, помогавшие ему.
После второго бокала морщинка между его бровей смягчилась. Он потер кончик носа, пригладил свои непослушные курчавые черные волосы и облокотился на толстую каменную столешницу черными шерстяными локтями.
— Люка, в этот раз я принес тебе нечто особенное. Ты хочешь это увидеть? Ты не сможешь в это поверить.
— Хотелось бы надеяться, — ответил я.
Массимо залез в свой кожаный саквояж и извлек на свет ноутбук неизвестной марки. Это была многое повидавшая машина, её уголки стерты от частого использования, клавиатура грязна, с одной из тех толстенных супербатарей вместо аккумулятора. Этот избыточный запас энергии утраивал вес ноутбука. Понятно, почему Массимо никогда не носит запасной пары обуви.
Он вглядывался в грязный экран, занятый чем-то очень для него важным.
«Елена» не очень известное заведение, поэтому известные люди его любят. Белокурая телеведущая скользнула за свободный столик. Массимо, добивающий уже третий бокал, поднял свой взор от экрана ноутбука. Он пристально изучил облаченные в «Гуччи» изгибы её фигуры.
Эта итальянская телеведущая имеет отношение к новости о том, что американский фастфуд — тоже еда. Поэтому было её не жалко, хотя мне не понравилось, как он на неё смотрит. Было видно, какая глупость вертится в гениальной голове Массимо. Эта одетая на грани приличий женщина отвлекала его от какой-то сложной математической проблемы.
Наедине с ней он будет думать свой вопрос, пока у него что-то не щелкнет и он не выдаст на-гора результат, и, что делает ей честь, она поняла это. Она открыла свою изящную сумочку крокодиловой кожи и натянула пару больших солнцезащитных очков.
— Синьор Монтальдо? — позвал я.
Он был глубоко в себе.
— Массимо?
Это оторвало его от греховных фантазий. Он развернул компьютер и показал мне картинку на мониторе.
Я не разрабатываю микросхемы, но я знаком с софтом, который используют для этого. Когда-то, в 1980-е было три десятка разных программ для их проектирования. Сегодня их осталось только три. Ни одна из них не поддерживает итальянский, поскольку каждый компьютерщик в мире знает английский.
Эта программа была на итальянском. Она выглядела изящно. Она была очень изящным софтом для проектирования микросхем. Разработчики микросхем — не самые изящные люди. По крайней мере не в этой жизни.
Массимо ткнул обкусанным ногтем в грязный экран своего ноута:
— Это дешевка, в ней всего 24 Кб. Но посмотри вот сюда.
— Да. Что это такое?
— Это мемристоры.
Я в искренней тревоге осмотрелся вокруг, но никто в «Елене» не понимал и даже не хотел знать о потрясающем открытии Массимо. Он мог наваливать мемристоры на их столы кучами, но они никогда бы не поняли, что они видят ключ к богатству.
Я мог бы долго и утомительно объяснять, что такое мемристоры и насколько они отличаются от обычных микросхем. Для понимания ситуации достаточно знать, что до сих пор в мире электроники их не существовало. Вообще. Их существование было теоретически обосновано, люди знали о них с начала восьмидесятых, но никто пока не смог создать их.
Чип с мемристорами был сродни лужайке, на которой пасется единорог.
У меня пересохло в горле и я хлебнул вина.
— Ты принес мне схемы мемристоров? Что случилось? Где-то упало НЛО?
— Очень смешно, Люка.
— Ну зачем ты показал мне это? Что, черт возьми, я должен с этим делать?
— Я не собираюсь давать тебе схемы мемристора. Я решил отдать их Оливетти. Я прошу тебя сделать следующее: ты сделаешь один конфиденциальный звонок своему хорошему знакомому, Оливетти, он руководитель производства. Ты попросишь его поискать в корзине, в разделе «спам» письмо без обратного адреса. Это будет достойное зрелище. Он будет тебе благодарен.
— Оливетти — неплохая компания, — ответил я. — Но они не потянут такое производство. Мемристоры для гигантов отрасли — «Интел», «Самсунг», «Фуджитсу».
Массимо сложил руки вместе на столе, словно он молился и иронично посмотрел на меня.
— Люка, — начал он. — тебе не надоело видеть подавление итальянской научной мысли?
Итальянский микросхемный бизнес довольно слаб. В нем сложно свести концы с концами. В течении 15 лет я работал по теме микросхем в Бостоне на шоссе 128. Когда всемогущий доллар начал править миром, я порадовался, что завязал там знакомства.
Но ничто не вечно. Старые лидеры уходят, промышленность преображается. Эпохи сменяют друг друга.
Массимо только что показал мне нечто, что изменит отрасль. Инновационный прорыв. Разрушение устоев.
— Это конечно многое объясняет, — сказал я, — сотрудники Оливетти читают мой блог, они его даже комментируют. Но это не значит, что я могу быть источником информации, сулящей Нобелевскую премию. Оливетти захочет узнать, откуда у меня это, ему придется это узнать.
— Они не захотят знать, да и тебе тоже не стоит, — он покачал головой.
— Ну, тогда я непременно хочу это знать.
— Ты об этом пожалеешь, поверь мне.
— Массимо, я журналист. Это значит, что я всегда хочу знать и никогда никому не доверяю.
— Может, ты и был журналистом, пока существовали бумажные журналы. Но все твои доткомовские журналы умерли. Теперь ты блогер. Ты пытаешься влиять и разносишь сплетни, чтобы выжить, — Массимо хлопнул по столу и затем пожал плечами, он явно не считал сказанное оскорблением. — Так что заткнись! Действуй как обычно! Это все, о чем я прошу.
Возможно, этого достаточно для него, но моя работа состоит в задавании вопросов.
— Кто создал чип? — спросил я. — Я знаю, это не твоя работа, ты многое знаешь о разработке чипов, но ты не Леонардо да Винчи.
— Да, я не да Винчи, — он допил бокал.
