Светлана Савицкая - Ляпко: «Мои аппликаторы – здоровье без лекарств»
Через некоторое время Людмила делает небольшую экскурсию по дому.
– У вас выходили какие-то книги? – спрашиваю я, разглядывая портреты.
– О да. Первая книга была написана еще самим Колей «Авось». И он ее правил. Она вышла в издательстве «Вагриус» достаточно большим тиражом. Он пишет в ней об учителях, друзьях и коллегах, о людях, с которыми сводила жизнь, о семье. Но главная тема – творчество. Он пишет о «Ленкоме», о театре и съемке фильмов, о студиях звукозаписи. Работа над книгой была прервана 28 февраля 2005 года, когда он попал в автокатастрофу. Но вернулся благодаря врачам и всем нам, я рассказываю в конце, как мы сражались за Караченцова. А после я переиздала эту книгу с названием «Корабль плывет». Мы смогли также выпустить антологию песен. Это полностью о его творчестве за 40 лет. Очень красивое подарочное издание, где на дисках все его песни, с фотографиями из фильмов и спектаклей и концертов…
– Ваша жизнь, она…
– Мы стараемся бывать на всех премьерах. Вот недавно в Мариинку ездили в Питер. И московские премьеры не пропускаем. Коле очень нравится выходить в свет.
– Вы – счастливая женщина! – говорю я искренне. – У вас все-все получится!
Актриса удивленно вскидывает брови.
Мы боимся просить автограф, а вдруг этим невольно вызовем очередной взрыв гнева. Еще мы не знаем, может ли Николай писать, читать, а спросить неудобно… Людмила осторожно просит его подписать мне антологию:
– Светочке! Мы подпишем Светочке?
Он охотно кивает. И ровным, вполне нормальным твердым почерком старательно выводит: «Светлана! Удачи! Ваш Н. Караченцов!»
Не скрою. Я несколько удивлена и до глубины души благодарна.
– А теперь Николаю Григорьевичу?
И снова противодействие.
Но с Людмилой спорить не так-то просто. Все это напоминает какой-то бой. Бой за возвращение утраченной дипломатии или жизненной позиции. Немного усилий, и Николай, утвердительно качнув головой, подписывает книги и доктору.
Мы уже собираемся уходить. Николай Григорьевич оставляет в подарок свои колючие изобретения. Людмила с Николаем так хорошо сидят вместе, что я не удерживаюсь и осторожно спрашиваю:
– А можно вас сфотографировать?
– Конечно, можно! – доброжелательно подхватывает она, и Николай опускает сигарету, чтобы она не вошла в кадр.
И я наглею до предела:
– А улыбнуться?
Тут Караченцов совершает еще один подвиг, лично для меня. Его глаза остаются по-прежнему безучастными, поскольку мимика лица еще повреждена стрессом недавней катастрофы. Но неожиданно одна половинка губ мило и с готовностью улыбается.
Я потрясена. Стараюсь не запороть единственный шанс сделать фото. И оно получается.
Николай, видимо, очень устает от визита и шлепает обратно в комнату отдыха.
Людмила же еще некоторое время церемонно провожает нас в окружении свиты – кота и собаки – под приветливое щебетание птиц. Она сетует на то, что вот уже полгода никак не может попасть в клинику Дикуля. Я с готовностью даю ей мобильный телефон Валентина Ивановича.
…Бог испытывает, кого любит. И я весь обратный путь молюсь вслух:
– Дай Бог Николаю и Людмиле сил! Дай Бог сил, чтобы подняться! Выйти с победой из этого испытания. Все остальное у них есть – и вера, и надежда, и любовь. И главное – талант! Не сдавайтесь, ребята! Только не сдавайтесь! Я так хочу, чтобы вы снова оказались на сцене в одном спектакле или на съемочной площадке в одном фильме и у сказки был хороший конец!
Николай Григорьевич, скорее всего, думает о том же, потому что, когда мы подходим к машине, где ждут нас спутники, произносит:
– Дай Бог. Дай Бог!
Спустя некоторое время я узнаю от Людмилы, что она добросовестно делает каждый день массаж рук и ног своему супругу игольчатым валиком. Да и Дикуль встретил их по-дружески. Теперь они ездят в его центр довольно часто и активно занимаются. Валентин Иванович даже подарил Караченцову специальный матрац.
А Ляпко уже там, в Украине, связывается с докторами на предмет дальнейшей реабилитации артиста.
Этот случай тогда показал мне новую сторону в многогранной личности Николая Григорьевича. Я увидела воочию, насколько сложно иногда бывает общение с травмированными людьми. Осторожность. Терпение. Настойчивость. Доброжелательность. Любовь… (или все-таки жалость?) Все это ему присуще, кроме тех качеств, которые я уже узнала. И ясно одно – им руководит не триумфальное шествие удачливого доктора, а ежечасная титаническая работа над, для, вопреки и во имя…
Глава 13
Сличенко, Жемчужные и театр «Ромэн»
Есть много народных песен. Но никому еще не удавалось понять русскую душу так, как цыгану. Цыганская песня и русская неразделимы, как береза и сосна, чьи семена выросли из одной лунки. Есть много театров в Москве, но нет ни одного, в котором бы стихии огня, ветра и земли не заставляли бы трепетать сердце зрителя от любви, восторга и восхищения так сильно, как в театре «Ромэн»!
А после спектакля мы в гостях у Николая Алексеевича Сличенко. В кабинете скромность и в то же время изящество. Хозяин встречает по-доброму без пафоса и до удивления человечно.
Н. А. Сличенко – народный артист СССР, никто в России ни минуты не сомневается: Николай Сличенко – звезда. Звезда яркая. Первой величины.
И с ним, и с его супругой Тамилой Суджаевной мы дружим уже лет десять.
Кабинет Николая Алексеевича удивителен не только своими арочными окнами, картинами с лошадьми, но более всего роялем. Еще не было ни разу такого, чтобы он вот так вот запросто не сыграл бы гостям какой-нибудь романс.
С кем бы мы ни приходили, всегда с восхищением слушали песни в любезном исполнении хозяина. Частенько, несмотря на болезнь и усталость! Ведь когда мы прибыли с Ляпко, до спектакля, как сказала Тамила Суджаевна, его супруга, артист буквально неделю не вставал с постели! И, обещая встретиться, нашел в себе силы выступить, после чего, скорее всего, снова сляжет.
Уловив во взгляде тень этой усталости, доктор сразу же приступил к знакомству семьи Сличенко со своими аппликаторами. Как всегда с неуемной щедростью засыпал стол великого артиста разными видами валиков, стелек, ковриков. А лентами уже обматывал артисту ноги.
Немного ошеломленный Сличенко, не привыкший к такому обращению, поначалу сопротивлялся заботе доктора. И позволил себя «полечить», только когда мои друзья незаметно рассосались на территории кулис.
На прощание Николай Сличенко обещает Николаю Ляпко добросовестно выполнять все «инструкции» по использованию волшебных лечебных подарков. А для Ляпко это и является главным подарком.
Семья Сличенко очень быстро «подсела», как и остальные мои друзья, на колючие коврики и стельки. На валики и шарики. Не прошло и недели, как Тамила звонила и…
И происходило то, что происходило всегда после визита доктора Ляпко, где бы он ни появлялся. «То, что вы привозили на прошлой неделе, мы уже съели, и ждем не дождемся, когда же вы к ужину привезете дюжину новых и свежих калош…»
Иногда я жалела, что писатель, а не простой распространитель фирмы «АРГО». Но продажи – не наша тема.
В театр «Ромэн» Ляпко приезжал часто.
Когда моя семья сдружилась с супругами Жемчужными, наша любовь к этой звездной паре распространилась и на Ляпко. Живут они на Маяковке. Рядом с метро. Народный артист России Георгий Николаевич Жемчужный относится ко всему новому с интересом. Но уложить себя на аппликаторы поначалу не позволил. А вот Катерина Андреевна, тоже народная артистка России, оказалась посговорчивей, так как остеохондроз сокращает расстояние между пациентом и доктором до нескольких минут.
Их дальнейшее отношение к аппликаторам Ляпко изменилось, только друзья мои не любят жаловаться на здоровье и обходятся без подробностей, даже если оказываются в больнице.
– Как чувствуете вы себя на аппликаторе? – слыша покашливание или сип в голосе в мобильный телефон, иногда спрашиваю я Георгия Николаевича.
– Талантливо! – всегда кратко шутит великий артист, даже не давая шанса переводить разговор на бытовые мелочи.
Глава 14
Желтый чемоданчик для Прокофьевой
Автор фильма «Приключение желтого чемоданчика» Софья Прокофьева. Еще одна наша подруга-писатель.
Это нежное сказочное существо, проживающее на территории московского центра, встречает, как всегда, заботливо и ласково.
Вообще, она более похожа на фею из легенды, нежели на обыкновенную пенсионерку.
В квартире Софьи Леонидовны обитает настоящий волк – рыжеватая немецкая очень умная овчарка Джарик. Пожилая, интеллигентная, хрупкая, очень приятная в общении женщина скромным своим внешним видом не претендует на изысканность. Но тем она и изысканна во всем. И изыск этот не в прическе или угощении. А в том, что уже через пару минут вы чувствуете себя рядом с нею, как в надежном домике. Как под крылом. И не сразу понимаете, что всюду в этой квартире не стены, а старинные картины и книги.
