Сара Оквелл-Смит - Самые необходимые советы для молодой мамы. Спокойный ребенок – счастливые родители!

Когда меня попросили рассказать «историю», я не знала, с чего начать. Я не воспринимаю это как историю, это часть жизни.

Мне было 16, когда, проболев год, мама умерла от рака. Жизнь полностью изменилась и, казалось, никогда уже не будет прежней. Мы остались вдвоем с папой. Это означало, что я должна была не просто научиться жить без материнской защиты, но и взять на себя взрослые функции – убирать, готовить, оплачивать счета и нести ответственность. Несложно догадаться, что это был очень тяжелый период, и я иногда срывалась.

Три года спустя я снова почувствовала радость жизни и забеременела в первый раз. Мы планировали эту беременность, но мне все равно было страшно. Когда меня спрашивали, тяжело ли ожидать малыша и знать, что мама мне не поможет, я обрывала эти разговоры. Мне выражали симпатию, а я пожимала плечами и думала, что мне не с чем сравнивать, это моя реальность, и мне нужно к ней приспособиться.

Я уже знала, что отсутствие матери – один из факторов риска развития послеродовой депрессии. Были и другие, так что я едва ли могла избежать ее. И не избежала; мой первый год с малышом был отравлен болезнью. Когда я думаю о его раннем детстве, мне хочется плакать.

Через два года я снова забеременела после двух выкидышей. Опять не обошлось без проклятой депрессии, но, к счастью, она не разрушила мою связь с сынишкой. Мне долго не могли поставить диагноз. Это был один из тех случаев, когда она протекает почти бессимптомно, а потом обрушивается на тебя всей мощью.

Но надо сказать, что в обоих случаях лекарства мне очень помогли.

Я никогда не говорила об этом прямо, но да – тяжело было пережить то, что мама никогда не увидит моих детей и не поможет мне. Какая-то в этом вселенская несправедливость. У меня словно украли связь «мать-дочь», которая появляется, когда ты рожаешь собственных детей. Мне больно было видеть подруг, переживающих новый расцвет отношений с их мамами.

Я жалела, что мои дети никогда не познакомятся со своей удивительной бабушкой. Конечно, они знают о ней через меня, но это не то. Когда я слышу жалобы на вмешательство родителей в воспитание, то испытываю странное чувство. Это смесь сочувствия и разочарования. Может, это и не просто, но, по крайней мере, у них есть мама.

Еще я часто представляю, какой могла бы быть моя жизнь, если бы мама не умерла в такой переломный для меня момент. Когда ее не стало, мне ничего не оставалось, как бросить учебу. Мне надо было вести дом, самой зарабатывать, и школьные «пятерки» не могли мне в этом помочь. Моя нынешняя семья и дети – то, что я получила взамен. В конце концов, при другом стечении обстоятельств я бы не познакомилась с мужем.

Но в моменты депрессии, когда я чувствую, как давит на меня ответственность, я тоскую по другой, несостоявшейся, жизни. По опыту, которого не получила, свободе, которой не насладилась. Вместо этого я отчаянно пыталась заполнить пустоту, образовавшуюся после смерти мамы. И даже дети не смогли этого сделать, хотя они и приносят мне много радости.

Думаю, самое болезненное в материнстве, если у тебя самой нет матери, – это детское ощущение несправедливости. Мне еще повезло. У меня нет мамы, но есть заботливый папа, прекрасные свекры, муж, о котором можно только мечтать, и отличные друзья. Не всем это дано. И все-таки я ловлю себя на мысли, что мне нужна мама. Не только для того, чтобы поддержать меня, – чтобы разделить со мной моменты счастья.

Первый год с сынишкой Давидом дался мне очень-очень тяжело, и прежде всего из-за хронического недосыпания. Строго говоря, Давид был «хорошим» мальчиком. Ночью он чаще всего спал по 3–4 часа без перерыва, но такой «рваный» сон мне совершенно не подходил, и меня не оставляло ощущение, что качество моей жизни резко упало. К 9 месяцам это чувство стало моим «пунктиком». Я обнаружила, что материнство вызывает у меня не только положительные эмоции, но не могла говорить об этом из боязни, что все поймут – я не справляюсь. А я всю свою жизнь показывала, что справляюсь.

Думаю, в основе всего лежит тот факт, что уход за малышом – это сложно, намного сложнее, чем я предполагала. И вряд ли можно заранее подготовиться к этой новой суровой действительности. Меня предупреждали, что будет нелегко, но… невозможно представить, насколько пряным окажется карри. А вот когда попробуешь сам! Получается, ты можешь сказать, что воспитание ребенка – тяжелая работа, но нельзя признаваться в том, что она не доставляет тебе удовольствия. Это уже покушение на самую суть материнства.

Но у монеты есть и другая сторона. Твой крошечный мальчишка возится на полу, тянет в рот все подряд, узнает что-то новое, счастлив видеть тебя, тянет к тебе ручонки. Ты берешь его на руки и понимаешь, как сильно его любишь. Вот это не скучно, во всяком случае, не всегда.

Меня веселит его желание попробовать все на зуб, размазать по себе еду, радуют его гримаски. Но в какие-то дни игра в кубики остается игрой в кубики, и меня она не увлекает. Мне потребовалось немало времени, чтобы осмелиться хотя бы намекнуть на это. Я с ужасом представляла, как семья и друзья решат, что я не люблю Давида, что я плохая мать. И хотя мнение других не должно иметь большого значения, в действительности это не так.

В конце концов я смогла выбраться из этой ямы. Мне помогли три вещи, которые я начала делать, когда Давиду исполнилось 8 месяцев. Родители постоянно спрашивали, что нам купить, и тут я попросила у них переноску. С переноской я стала раз в неделю отправляться на дальние прогулки. Дома он занимался тем же, что и все малыши, – исследовал все вокруг, всюду лез. Но в слинге он редко плакал, успокаивался и засыпал. Я использовала это пространство тишины, чтобы подумать о своем, а чаще – чтобы ни о чем не думать. Иногда я гуляю с друзьями, иногда без. Как-то я услышала такое описание сидения дома с малышом – «одиночество без уединения». Прогулки дали мне возможность поразмышлять. Дома я не могу допить чашку чая, чтобы меня не отвлекли, а тут до конца прогулки можно предаваться своим мыслям.

Потом я стала писать о наших прогулках в блоге. Я выбирала все новые места и рассказывала, какие мысли и ассоциации они у меня вызывают. Было очень много откликов и комментариев, люди говорили: «Да, у меня были такие же ощущения». Так я сохранила психическое здоровье. А надо прямо сказать, что непросто сохранить здравомыслие, если месяцами каждую ночь просыпаешься в 12, потом в 3, а потом и в 6.

Со временем я набралась уверенности и пошла на встречу «слингоносцев». Я познакомилась с другими мамами, похожим образом воспитывающими детей. Это придало мне уверенности, и постепенно я обрела почву под ногами, ощутила себя и личностью, и матерью.

Наш первенец появился на свет в Новой Зеландии, откуда родом мой муж. Когда я переехала туда, у меня не было ни друзей, ни знакомых, а его семья жила довольно далеко.

Сразу после родов на три недели приехала моя мама. Я очень обрадовалась: у нас близкие отношения, к тому же она взяла на себя готовку, стирку, уборку. А я без особого напряжения научилась кормить грудью и узнала своего малыша. Помогала и ее эмоциональная поддержка. У меня не было опыта ухода за новорожденными, и все меня пугало. Я оказалась не готовой к материнству. Возможно, было бы лучше, если бы мама появилась позже, когда муж уже вернулся к работе. Оставшись с ребенком один на один, я испытала шок.

К счастью, на предродовых занятиях я подружилась с несколькими женщинами. Мы часто встречались, пили кофе. Когда муж уезжал в лагеря (он военный), подруги приглашали меня поужинать, а иногда и переночевать. Вскоре я раз в неделю начала посещать курсы грудного вскармливания. Мои новые знакомые показали себя с прекрасной стороны, поддерживали меня и даже предлагали прийти и побыть с малышом, пока я сплю!