Роберт Твиггер - Злые белые пижамы
После пяти мучительных минут высокий, практически лысый мужчина со светлой бородой энергично прошагал к священному месту. Его звали Роберт Мастард и он был лучшим иностранным учителем в Японии и, вероятно, одним из лучших иностранных айкидока в мире. На том этапе, когда айкидо еще казалось очаровательным и далеким, он поразил меня своей силой и чрезмерной прямотой; даже показался человеком, которого стоит бояться. Старшие ученики выкрикнули команду поклониться и все поклонились.
Мы все распределились по залу и минут десять делали растяжку. Все делалось под счет на японском: «Ичи — ни», — кричал учитель. «Сан — ши», — отзывались мы. «Го — року», — продолжал он кричать. «Шичи — хачи», — мы орали в ответ. Позже я узнал, что программа этой разминки была разработана более пятидесяти лет назад и использовалась вооруженными силами до войны.
После разминки учитель громко позвал всех начинающих подойти к зеркалу. Он взял остальных, у кого были черные или коричневые пояса, и отвел в противоположный конец зала.
Я шел к зеркалу и Пол, который тоже был высоким и светловолосым, но не лысым, проорал, чтобы я бежал. Меня это немного шокировало, но по какой-то причине одновременно и порадовало. Было приятно оказаться в месте, где люди не осторожничали и не боялись давать приказы.
Начинающие, в количестве шести или семи выстроились перед зеркалом и тренировались под руководством Пола. Он выглядел крепким и жестким с его коротко-остриженными волосами и сильными, простыми движениями. Мы, новички, напротив, двигались неуклюже и пыхтели над элементарными движениями, что нам давались для механического запоминания.
Пол был одним из четырех иностранцев, которые прошли курс гражданской полиции предыдущего года. Роберт Мастард, тоже прошел этот курс в 1986 году. Полицейский курс уже преподавался более тридцати лет. Традиционное додзё до сих пор считалось лучшим местом для тренировки «Кидотай», японской гражданской полиции, элитарного подразделения национальной японской полиции. Их обязанности включали от дипломатического полицейского контроля и воздушно-морских спасательных работ до ношения самурайской экипировки во время уличных шествий в Японии.
Из нашего угла я мог видеть, как черные пояса кружились, ныряли и кидали друг друга во все стороны. Были слышны громкие шлепки во время их удара об мат, чтобы прекратить падение. Все выглядело слишком сложным и акробатическим для нормального человека. Я пытался сконцентрироваться на текущем здании, которое заключалось в том, чтобы стоять в основной боевой стойке под названием камаэ.
Роберт Мастард оставил черных поясов на какой-то момент, подошел и в два быстрых движения выгнул меня в правильную позицию — согнувшись вперед, словно держа меч, но с вытянутыми руками и растопыренными пальцами. От него пахло сигаретным дымом и чувствовалась сила его запястий; это сочетание мне напомнила отца, когда я был маленьким. «Все начинается с камаэ», — сказал Мастард, — «и все возвращается в камаэ». Он несколько раз принял боевую стойку. Его голубые глаза буравили меня. Я был неспособен оценить, знает ли Роберт Мастард айкидо или нет, но он выглядел достаточно устрашающе в его белой пижаме.
Мы тренировали и другие основные движения, в том числе скольжение стопы над поверхностью мата вместо простых шагов — это был способ плавного перемещения веса тела; мы тренировали вращение на одной ноге, подтягивая другую позади по кругу — это учило нас передвижению всего тела как единого целого, что гораздо мощнее, чем двигать тело по частям или барабара на японском.
Движения были преувеличены, чтобы важные принципы (такие как использование полного веса бедер для усиления удара, который мог бы затеряться в естественном движении) были бы подчеркнуты, натренированы и развиты. Этот основополагающий момент в системе Ёшинкан позволяет достаточно быстро довести учеников до высокого уровня айкидо. Тем, кто тренирует только естественные движения, приходится тратить годы прежде, чем они смогут постичь некоторые базовые принципы, которые лежат в основе техники.
Когда занятие закончилось, мы снова сели на колени в линию, поклонились учителю, священному месту и помощникам учителя. После этого все поклонились всем, с кем работали, бормоча торопливое «Домо аригато гозаймашита» (спасибо большое), прежде чем двигаться дальше. Для меня поклонов было слишком много. Толстый Фрэнк получал особое удовольствие, произнося нараспев «харригата гуззимашита», что если говорить быстро звучало нормально, но на самом деле было двойным ругательством, так как извращало японский язык и подчеркивало специфические характеристики «мужского полового органа» на иранском «член, испускающий наружу вонючие газы».
После занятия один из учеников рассказал историю визита Тайсона. Для всех нас, новичков, было важно, что Тайсон, лучший «боец» в мире, посетил додзё, так же, как и мы. Это означало, что с тем, чему мы начинали учиться, считались в мире крутых кулаков и нокаутов.
Дон Кинг и Тайсон хотели увидеть «реальную вещь», настоящего мага боевых искусств, такого как в американских комиксах и боевиках, маленького старичка, который мог разобраться с тремя или четырьмя громилами габаритов Тайсона.
Канчо представил свою как всегда потрясающую демонстрацию. Он бросал людей на расстояние в половину додзё без малейших усилий. Когда пять преподавателей возникали перед ним, размахивая ножами и мечами, он уклонялся от их атаки, ныряя и рубя по шее атакующих, так что они валились вокруг него как кегли.
Кинг согласился, что это и вправду была реальная вещь. Тайсон заметил: «а ведь все дело в коленях, да?» Что было невероятно проницательным для первого наблюдения за техникой айкидо.
Канчо был не меньшим шоуменом, чем Дон Кинг, и предложил выполнить замок никаджо на Тайсоне. Маленький старичок предложил выполнить болевой на запястье величайшего в мире боксера в тяжелом весе, но Тайсон отказался: «Вот это [он показал на свои руки] застраховано на тридцать миллионов долларов. Я не могу подпустить вас к ним.»
Ученик объяснил, что в этом-то и заключается разница между спортом и будо, боевыми искусствами. В будо себя никогда не жалеешь.
Мы вернулись домой на Фуджи Хайтс, переполненные новыми знаниями айкидо. Доги были загружены в стиральную машинку, а потом развешаны на веревке перед входной дверью в квартиру. Соседи, которые раньше предпочитали избегать шумных соседей, вежливо спрашивали: «дзюдо дес ка?». «Нет, айкидо», — мы позволяли себе отвечать с гордостью. Наши белые пояса мы не стирали и не выставляли на показ. Не то, чтобы мы стыдились, что мы новички, просто было приятнее дать людям возможность предположить, что мы уже эксперты. Я убедил себя в верности приметы, что пояс является вместилищем ки или жизненной энергии и что его стирка ведет к расточению этой энергии. Отсюда же шло объяснение происхождения черного пояса — после долгого обучения и тренировок белый пояс естественным путем окрашивался в черный цвет. С введением же экзаменов на черный пояс, стали выдавать готовые черные пояса. Весьма забавный парадокс — в том, что у долго занимающихся айкидо мастеров из черного пояс со временем превращается в белый. Естественно и то, что нетерпеливые пытаются стереть верхний слой своих черных поясов как можно быстрее.
У нас еще были проблемы с тараканами. Когда мы рано вставали и включали свет, орды тараканов разбегались далеко. Они были новой суперпородой таракана, генетическими мутантами, которые перемещались со скоростью молнии и жили в бытовых электроприборах. Они были чрезвычайно маленькими и весьма хитрыми. Как вы сможете разместить отраву или ловушку для тараканов в автоответчике, компьютерном принтере или проигрывателе компакт-дисков? Истребление тараканов-монстров нарушило кухонную экосистему и дало начало новому наплыву паразитов. Это выглядело так, словно мы должны были принять их как постоянных сожителей.
По вечерам, когда не было ничего особенно захватывающего типа игрового шоу по телевизору, мы повторяли техники, пройденные утром. Мы не могли тренировать броски, но нам как раз хватало места, чтобы один уложил другого на пол. В то время как Крис предоставлял нам свой критический взгляд, Толстый Фрэнк делал стандартную форму атаки предплечьем в лицо или захват моего запястья своей мясистой рукой. Тогда я обходил атаку и применял замок на запястье или руке, выводя Фрэнка из баланса. В этот момент он должен был быть плавно уложен на землю, что получалось не всегда. Обычно он сопротивлялся и отказывался лететь головой в стопку книг. Мы не были достаточно продвинутыми, чтобы заставить технику работать при реальном сопротивлении, поэтому практическое занятие разваливалось в условиях взаимных упреков и обвинений в отсутствии спортивного духа.
