Андрей Букин - Пара, в которой трое
Наташа. Быть моим мужем в то чемпионское четырехлетие – непростой труд. Если б на месте Игоря оказался человек, далекий от спорта, то мы довольно скоро расстались бы. Это абсолютно точно. Потому что выдержать тот стресс, то напряжение мог только человек, который понимал, чем я занимаюсь и в каком стрессе нахожусь сама.
…Мы поженились в 1983-м, а встречаться начали в 1980-м. Правда, смотря что называть «встречаться». Влюбленность появилась, мне кажется, с Олимпийских игр в Лейк-Плэсиде. Во всяком случае, знаменитый «крест» в своей олимпийской программе он делал на меня. Я сидела на трибуне, Игорь распластался на льду передо мной, и Татьяна Анатольевна, сидящая рядом, сказала: «Ты мне смотри, не влюбись». Я уже рассказывала, что мы там жили в тюрьме. Когда появлялась возможность встретиться, мы назначали свидания на нейтральной почве – в прачечной. И несчастный Андрюша, как свидетель, все время проводил с нами. Мы же его не могли оставить одного, он же с Игорем дружил. Так мы повсюду втроем и ходили. Они спрячутся покурить втихаря, а я стою на стреме. Но потом нам жутко повезло, правда только нам: Володя Ковалев, с которым Игорь жил в одной «камере», заболел, по-моему, краснухой.
Игорь. Заболел Ковалев не краснухой, а корью, из-за того что в этой тюрьме всюду стояли кондиционеры, и мы, для того чтобы не замерзать ночью, забивали решетки кондиционеров тряпками, трусами, носками, только чтобы не дуло. Первые три дня, пока еще тренировались, мы жили с Ковалевым вместе. Но тут он пошел сыпью, и получилось, что я накануне олимпийского старта с инфекционно больным человеком три дня общался. Увидев его сыпь, врачи срочно всем нам сделали уколы. Но все равно заболел конькобежец Железовский и кто-то еще, но уже по приезде домой. А меня пронесло. Зато поселили отдельно, в медпункте. И Наташа, и Андрей, и куча всякого народа приходили ко мне посидеть вечерком, я же приехал в Америку с гитарой. Какие Олимпийские игры без гитары? Мы пели, я тянул, помню, соло «Черный ворон», и Андрюша чуть не плакал, так он скучал по Родине.
Наташа. Увлечение женатым человеком переживалось мною совсем не просто. Сначала между нами ничего не происходило, и никакие слова на этот счет не произносились. Ну и что, ну влюблена. Я тогда даже начала с кем-то встречаться, решив вытравить чувства к Игорю. Кира Иванова меня спрашивала: «Ты собираешься замуж выходить?», а я отвечала: «Не знаю, может, и соберусь». Она: «По любви будешь выходить?», я в ответ: «Зачем? Я уже свое отлюбила». Нормально? Лет-то всего двадцать. Она говорит: «Как это?» Я грустно, но веско: «Вот в Бобрина была влюблена, но что же сделаешь? Женат».
Игорь. Наше общение проходило на совершенно детском уровне. Мы выходили гулять: я, Наташа и Андрей. Завтра соревнования, старт. Я же обычно с Андрюшкой жил в одном номере. Наташа – его партнерша, естественно, когда мы перед соревнованиями прогуливались, то выходили втроем. В те времена за границей куда больше было автомобилей в одном городе, чем у нас, возможно, по всей стране. Мы шли и играли в считалки. Наташа загадывала: «Четырнадцать», я: «Десять», Андрей: «Пятнадцать». И от той машины, у которой мы стояли, мы начинали отсчет. Значит, четырнадцатая – это Наташина машина будет, десятая – моя. Ну чего, тебе повезло? Какая у тебя будет машина? Пятнадцать – у Андрюши грузовик, эх, не повезло. У меня десять – «фиат». Значит, Бестемьяновой больше повезло – у нее «форд». Давай дальше пойдем. Пятнадцать, девятнадцать, двадцать. Опять отсчитывали машины. Бред сивой кобылы! Вот так выглядели наши прогулки: полагалось сохранять эмоции.
Мы признались в том, что собираемся праздновать свадьбу, таким образом. Мы были тогда в Париже и позвали Татьяну Анатольевну и Андрея в Латинский квартал. Пригласили в маленький греческий ресторанчик. Шашлыки, которые нам подавали, я помню прекрасно. Каждый раз, когда мы бываем в Париже, если у нас есть время, мы ищем и никак не можем найти тот ресторан.
Наташа. Их так там много… Выглядело все очень забавно. Мы их пригласили, подразумевая, что они станут свидетелями на нашей свадьбе. Но Игорь Андрею сказал, что мы его просим быть свидетелем, а я Татьяне Анатольевне не удосужилась. Поэтому за неделю до свадьбы Татьяна Анатольевна находилась в недоумении: кто же у меня свидетель? И потихоньку начала надуваться. Наконец она не выдержала: «Ну и кто у тебя свидетель?!», я сказала: «Как кто? Конечно же, вы». Она: «А что ты мне ничего не говоришь? Я уже обиделась». Я: «Так мы же вас в ресторан приглашали. Мы же это… вроде как бы дали вам понять». Она: «Не надо мне загадки загадывать, со мной надо прямо».
Тогда во Франции Игорь заканчивал свою спортивную карьеру. И мы на лето назначили свадьбу, подали заявление на третье июня. Но так сложилось, что Татьяну Анатольевну пригласили поработать в Италию, и она нас с Андреем решила взять с собой. Нам пришлось срочно переносить свадьбу. Выбирали свободный день, у всех же подряд свадьбы. Каждый год несколько фигуристов женились, и все в начале лета, после сезона, как в деревне после сбора урожая. Первого июня – дата у Моисеевой и Миненкова, второго – у Воробьевой и Лисовского (они уже развелись); Гаранина и Завозин – третьего (тоже разбежались); Звенигородский и Стрелкова – пятого (не живут вместе); Валова и Васильев – девятого (в разводе). В общем, целое дело. Переиграли на шестое. Ой, восьмое. На восьмое. Восьмого июня. Иногда празднуем, иногда нет. Как получится. Восемнадцать лет прошло. Быстро время летит.
Вот когда я была в спорте, у меня часы долго тянулись, особенно от утренней тренировки до вечерней. А сейчас дни пролетают. Мне даже не то что страшно, а как-то странно.
Игорь. Я всегда скучал во время их зарубежных туров, зная, какими их Коллинз делает веселыми и интересными. Представлял, как живут они в шикарных отелях, собирают полные Дворцы. У них есть стимул и есть возможности для полной самоотдачи перед зрителями.
Перед тем как отъехать в тур после чемпионата, обычно все лишние вещи отправляют домой с теми, кто в него не попадает. И я постоянно встречал не жену, а ее чемодан. А перед отъездом из дома я укладывал и укладываю ее вещи, иногда ее вызываю: «Наташа, а вот это уже категорически не влезает». Потому что она обычно столько всего набирает, будто переезжает жить на новое место.
…Получаю очередной чемодан, открываю дома, сверху записка… Раскрываю: «Писать некогда, увозят. Целую. Рыжик». Я это «письмо» обратно, закрываю и убираю чемодан. Наташа приезжает через месяц: «Ты разбирал чемодан?» Я говорю: «Нет, не разбирал». А она, оказывается, мне цветы послала, и они там месяц пролежали. Натуральный гербарий получился. Хорошо, что съестного ничего не положила. А я ходил такой обиженный, причем мне казалось – навсегда, я-то письма писал такие длинные, такие красивые…
Наташа. У нас догуливала свадьба, все разъезжаются. Мы с Игорем улетаем в отпуск, у нас, между прочим, медовый месяц. Стоим еще в ресторане у выхода, я в белом платье, и Татьяна Анатольевна мне говорит: «Наташа, приседания, все время приседания». Смех и слезы. Ой, я сейчас подумала, что через год будет двадцать лет, как мы вместе.
Дом
Наташа. Участок решила найти я. Все началось через год после того, как я пришла в театр, когда мы отправились в трехмесячную поездку. Я уже привыкла к тому, что у меня появилось свободное время. Перестала Игоря донимать тем, что надо безостановочно кататься. Пришло понимание, что необходимо занять себя чем-то вне театра. Так я решила, что пора нам завести дачу. Тем более я знала, как Игорь любит жить за городом. Мне же тогда было безразлично, где находиться: в городе или на природе. Я после спорта плохо понимала, что я люблю в жизни, кроме катания. Я пробовала жить заново.
Обычно за город мы ездили под Питер, в деревню Чуново. Там по сей день стоит дом, где родился папа Игоря. Игорь любит эти места, и немало всяких постановочных идей родилось у него в их тишине. Но наконец решили, что неплохо иметь что-то свое и под Москвой. На дачу к моему папе мы не очень любили ездить: там очень маленький участок – ступить негде, а мы еще и с собакой. Папа грядочки делает аккуратненько. Ну а наша собака по этим грядкам… Но главное, наверное, то, что у папы своя семья…
Итак, я начала ездить, искать. Однажды на каких-то экзаменах в ГИТИСе Игорь сказал Марии Кодряну: «Мы ищем дачу и ничего не можем найти». А Кодряну отозвалась: «А у меня как раз знакомые дом продают». Игорь в очередной раз уехал в Чуново, и я поехала одна. Я не очень любила в Чуново мотаться – сто семьдесят километров от Ленинграда, да еще до него семьсот.
Игорь. Спустя несколько лет меня уже из Чунова в Москве ждали с нетерпением, потому что там была коптильня. А в Чунове Ладожское озеро, где я ловил судаков, чаще выменивал на бутылку водки у рыбаков. Я привозил из Чунова штук десять огромных судаков собственноручно приготовленных. А в другом коробе вез в крапиве остальную свежую рыбу. Фантастика!
