Брюс Томас - Брюс Ли: сражающийся дух
Прошло недели две по графику съемок, а Брюс еще не показывался. Фред Вейнтрауб продолжал уверять «Уорнерс» в том, что все в порядке, но при этом постоянно спрашивал Линду, что же им делать. Линда сделала последнюю попытку успокоить Брюса и вернуть его доверие, а затем позвонила Вейнтраубу и пообещала ему, что все должно устроиться.
* * *
Первой сценой, в которой снимался Брюс, был эпизод в комнате с девушкой. Но тотчас же возникла новая проблема: у него начались нервические подергивания лица, слишком хорошо заметные в крупных планах. Это не стали обсуждать, а просто импровизировали с длинными кадрами и различными углами съемки. Уловка сработала: после ланча дергающийся нерв успокоился и больше не мешал Брюсу.
В довершение к колоссальному психологическому стрессу, который ощущал Брюс, его физической энергии были предъявлены непомерные требования. Буквально с первой попытки он должен был драться с десятью или двенадцатью атакующими со скоростью пулеметной очереди, — отпрыгивая в сторону, вперед, разворачиваясь, вертясь, нанося удары руками и ногами, блокируя удары с точностью до дюйма за долю секунды, постоянно проявляя точную реакцию и совершая правильные движения — и так, чтобы все это выглядело полностью убедительно. Брюс даже не мог использовать дублера, чтобы отрепетировать с другими каскадерами, потому что, как постановщик трюков, он должен был отработать и просчитать все движения и ему нужно было самому приспособиться к ним. А кроме того, кто же мог соответствовать его возможностям?
Брюс Ли был единственным человеком, который мог делать то, что он делал. Если хоть один актер пропускал свою реплику или делал неверный шаг, весь эпизод надо было переснимать заново. Некоторые сцены боя приходилось повторять пятнадцать-двадцать раз.
«Ни один директор не требовал так много от исполнителя», — со всей ответственностью заявил Роберт Клауз в своей книге «Съемки фильма "Появление дракона"».
Однако Боб Уолл вспоминает по-другому:
Стены гримерных были тонкие, как бумага, и Брюс слышал, как Боб Клауз отзывался о нем, рассказывая, как это нелепо снимать фильм с актером, который даже не способен правильно говорить. Именно Клауз собственной персоной попросил Майкла Аллина сменить имя британского агента в сценарии, чтобы подставить Брюса. Клауз изменил имя персонажа на Брэйсвэйт, потому что знал, что Брюсу будет трудно повторять «Да, мистер Брэйсвэйт; нет, мистер Брэйсвэйт», — он был бы похож на утенка Дональда. Я никогда не смогу понять, как Брюс удержался от того, чтобы не набить морду Клаузу… Брюс не был полностью уверен в своих актерских способностях, но он всегда умел руководить действием — нечто такое, о чем Клауз не имел представления.
Пока Клауз доставал Брюса при поддержке Майкла Аллина, Брюс добивался, чтобы Клауза не пускали на съемочную площадку во время съемок боевых сцен. Брюс сказал, что если ему не дадут руководить постановкой, то он вообще не будет играть. Вот почему он так долго не появлялся: он отказался приходить, пока Клауз был на площадке.
Фред Вейнтрауб комментирует:
Настоящей враждебности не было, скорее было большое напряжение. Брюс так нервничал, он горел таким желанием все сделать как следует, что его напряжение передалось фильму. Он со всеми пререкался, всех натравливал друг на друга; иногда я самоустранялся, иногда вмешивался, чтобы помочь. В разное время Боб Уолл, Боб Клауз и я сам по очереди оказывали ему поддержку. Но всякий раз, когда у меня была настоящая проблема, я шел к Линде: она была единственным человеком, кто имел достаточно чувствительности, чтобы иметь дело с Брюсом. Без помощи Линды
«Появление дракона» никогда не состоялся бы.
Высокие требования к психической и нервной энергии Брюса, жара и влажность, обезвоживание, постоянная боль в спине — все это больше и больше подтачивало его внутренние ресурсы. Он страдал от обезвоживания и потери веса, достигающей критической степени. По ночам он не мог спать, даже был не способен просто отдыхать и проводил большую часть ночи, отрабатывая сцены боя и рисуя комплексные диаграммы действия. Люди, знавшие Брюса на протяжении лет, говорили, что его кожа приобрела совершенно другой оттенок и что выглядел он плохо. При всем этом на съемочной площадке Брюс отказывался от привилегии получать специальную еду и ел вместе со всей съемочной группой.
Кроме тех задач, которые надо было решать перед камерой, Брюс также должен был решать проблемы за кадром, когда у него была возможность урвать момент для передышки и чашки его любимого хризантемового чая. У Брюса были хорошие отношения с каскадерами. Они стали командой, и Брюс заслужил их уважение, точно так же, как они заслужили его.
Они тоже рисковали: в отличие от многих трюков, которые разыгрывали в Голливуде, здесь не было воздушных подушек или матрасов за кадром, чтобы обезопасить их падение. Не было фальшивого стекла и стульев из бальсового дерева. Обычно один-два каскадера ходили ушибленными. Брюс делал что мог, чтобы помочь им, и даже иногда одалживал им деньги или выбивал для них премиальные.
А еще были сотни статистов — иногда где-то триста-четыреста человек — большинство из них уличные мальчишки, такие же, каким был Брюс много лет назад. Довольно часто кто-нибудь из этих пацанов подходил к Брюсу и прямо ставил под сомнение неподдельность его игры. Обычной процедурой было трехкратное легкое постукивание по чьей-то ноге спереди — намек на прозвище, которое дали Брюсу каскадеры («Брюс-три-ноги» или «Брюс-три-удара»), потому что он мог очень быстро произвести три последовательных удара.
В большинстве случаев Брюс все это игнорировал. Он прекрасно понимал, что этим ребятам нечего ждать от будущего и потому они пытались урвать минуту славы. Им могло посчастливиться сделать хороший удар — и тогда кто знает, какие перспективы раскроются перед тем, кто «побил Брюса Ли»? Сам Брюс никогда не затевал таких драк, но, если нападающий настаивал или подзадоривал его, он, как правило, спрашивал, что тот знает о бое, предвкушая ответ: «Столько, сколько мне нужно».
Именно в таких коротких стычках можно было стать свидетелем огромной разницы между киношным боевым стилем Брюса Ли и его настоящим методом. В стиле для кино использовалось множество театральных, крученых и «летящих» ударов из кунг-фу Северного Шаолиня (которые первоначально были предназначены для того, чтобы выбить из седла тех, кто атаковал сидя на лошади). Но когда Брюс Ли дрался по-настоящему, здесь не было фантастических движений и диких звуков: только простые, точные и эффективные удары при полном отсутствии какого-либо выражения на лице, за исключением его глаз — прямой, неистовый взгляд, который он сам называл «контролируемой жестокостью». Он делал как раз столько, сколько было необходимо, чтобы дать понять мальчишке, что игра закончилась.
Во время съемок «Появление дракона» оператор Генри Вонг отснял пятичасовой материал для 16-миллиметрового фильма, из которого были сделаны десятиминутные документальные кадры, используемые в рекламе фильма еще до его выхода. На некоторых из этих пленок запечатлены драки Брюса, которых нет в сценарии. Оператор отослал их «Уорнерс» вместе с остальными пленками. После завершения работы над рекламным фильмом и с одобрения киностудии нью-йоркская редакционная компания, которая этим занималась, уничтожила всю оставшуюся пленку. Никто не понимал тогда, что, возможно, они уничтожили самые лучшие кадры Брюса.
Вопреки традиционным методам производства в Гонконге, звук записывали прямо во время съемок, но было невозможно заставить сидеть тихо сотни статистов и всю съемочную бригаду, пока шли съемки. Была запланирована сцена банкета, но не было еды. Кто-то неправильно понял инструкцию, и вместо голубей привезли лягушек. Стойки, которые были здесь еще день назад, на следующий день могли исчезнуть. Осветительные системы за ночь менялись, а это значило, что нужно будет отснять все сцены заново. Статистам, пришедшим в ожидании волнующих впечатлений от работы в кинобизнесе, приходилось сидеть часами без дела, и на следующий день они уже могли не прийти.
Роберт Клауз сообщает, что, когда Джил Хаббс прибыл на киностудии «Голден Харвест», он обнаружил, что большинство камер находилось в плохом состоянии и нуждалось в ремонте, к тому же не было объективов, которые были ему нужны. Хаббс взял инициативу на себя и нанял оборудование у другого поставщика, чем привел в замешательство продюсеров и «Голден Харвест», которым были предоставлены дополнительные средства. При всем этом картину в целом снимали, используя только две кинокамеры и три объектива. Второй оператор, Чарльз Лоу, столкнулся с подобной проблемой с осветительным оборудованием, которое было сплошь покрыто ржавчиной и годилось, по его словам, разве только для последних гастролей в Индии.
