Алексей Горбылев - Мацумура Сокон («Великие мастера карате»)
Нагаминэ пишет, что Мацумура ездил в Сацуму дважды, но о второй поездке мастера мы, к сожалению, ничего не знаем.
Загадка «И Ва»
Из воспоминаний Фунакоси Гитина известно что, наряду с Маэдзато и Кодзё из Кумэ, Мацумура учился каратэ в Китае у некоего «И Ва» из школы «Шаолинь» (Сёрин-рю).
Итак, известно, что Мацумура ездил в Китай и, возможно, даже не единожды (Нагаминэ, например, говорит о двух поездках). Но когда именно? Куда? С какими целями? На какой срок? Как познакомился с мастером «И Ва»? Что это был за человек? Чему и как долго Мацумура у него учился? К сожалению; обо всем этом можно только догадываться.
Вряд ли мы ошибемся, если будем исходить из того, что Мацумура ездил в Китай легально, в качестве официального чиновника какого-то уровня. Главный телохранитель короля – слишком заметная фигура, чтобы проделывать такие поездки тайком. Да и зачем ему такие приключения, когда все можно сделать вполне законно? Это допущение сильно облегчает жизнь исследователю, так как все официальные миссии в Китай известны наперечет и неплохо документированы.
Анализируя факты биографии Мацумуры в контексте данных о дипломатических миссиях в Китай, Фудзивара Рёдзо приходит к выводу о том, что Мацумура ездил в Китай в 1836 г., в год возвращения из Сацумы на остров, в составе посольства во главе с полномочным послом Ко Дайкю и послом для передачи дани цинскому двору Сон Кою.
По заведенному обычаю, корабли с данью-окинавского двора китайскому императору обычно отплывали из порта Наха в средней или последней декаде марта. Миссии с данью обычно состояли из двух кораблей: главного корабля и корабля сопровождения. На борту главного корабля находилось 120 пассажиров и членов экипажа. Корабль сопровождения был поменьше и принимал лишь 70 человек. Собственно дипломатическая миссия обычно включала в себя около 20 человек: посла, его заместителя, переводчиков, писцов, телохранителей, слуг и др. Выйдя из Нахи,окинавские корабли шли по прямой до острова Кумэ, где останавливались на один день, а затем плыли до китайского порта Асу в Фучжоу. Этот путь они проделывали приблизительно за одну неделю. После прибытия в Фучжоу окинавские посланники наносили визиты и вручали подарки губернатору и другим высшим чиновникам. Здесь миссия разделялась. Посольство выезжало в Пекин ко двору указанным цинскими властями маршрутом. А ее сопровождение – чиновники средних рангов, купцы и т.д. оставались в Фучжоу, пока матросы сгружали на берег привезенные тюки, чинили корабли, закупали товары, составляли их описи, паковали и грузили на суда. К концу сентября, когда все торговые операции и приготовления к отплытию на родину завершались, окинавские корабли отплывали домой, чтобы потом вернуться для доставки дипломатов, едущих на Окинаву из Пекина.
В какой же части миссии находился Мацумура? Ответ на этот вопрос имеет принципиальное значение для понимания генезиса стиля Сюритэ. Если он остался в Фучжоу, то имел возможность в течение нескольких месяцев знакомиться с фуцзяньскими стилями ушу. Если же отправился в Пекин, то перед ним могла раскинуться совсем другая палитра северных стилей. Увы! Никаких сведений на этот счет у историков нет. Соответственно, существует и два разных, но почти в равной степени слабо обоснованных ответа на вопрос о том, где Мацумура почерпнул свои знания ушу.
Известные окинавские каратисты и исследователи истории середины – второй половины XX в. – Нагаминэ Сёсин, Сокэн Хохан, На-кама Тёдзо и др. – утверждали, что Мацумура познакомился с несколькими стилями ушу в Фучжоу. Нагаминэ пишет, что Мацумура ездил в качестве посла рюкюсского королевства в Фучжоу дважды. Не называя даты первой поездки, Нагаминэ утверждает, правда, не указывая источника информации, что вторая поездка мастера в Фучжоу состоялась в 1859 г. Однако никаких деталей об обучении окинавца в Китае этот автор не сообщает. Вместо них – весьма уязвимое для критики и ничем не подтвержденное сообщение о том, что, по рассказам, специалисты из Фучжоу – одного из главных центров практики ушу на юге Китая весьма уважали Мацумуру за его личные достоинства и незаурядное мастерство, что они радушно распахивали перед ним двери в свои залы и дозволяли свободно наблюдать за тренировками, несмотря на традицию секретности занятий ушу.
Сокэн Хохан и Накама Тёдзо утверждали, что Мацумура учился в Фучжоу ушу у «военных атташе» «А Сон» и «И Ва» (непонятно, впрочем, что делали китайские военные атташе в китайском же порту) и даже посетил овеянный легендами фуцзяньский монастырь Шаолинь-сы. Тут, правда, есть несколько проблем. Во-первых, стиль Сюритэ мало похож на Фуцзянь шаолинь-цюань. Во-вторых, еще в 1941 г. знаменитый китайский историк ушу Тан Хао после изучения письменных документов по провинции Фуцзянь и собственных полевых исследований в своей книге «Шаолинь цюаньшу мицзюе каочжэн» («Изучение секретов шаолиньского кулачного искусства») показал, что фуцзяньского Шаолиня в действительности никогда не было!
Иную позицию по вопросу, где изучал ушу Мацумура, занимает японский исследователь Фудзивара Рёдзо. По его словам, записи переводчика из Кумэ-муры Кодзё Исё (1833-1891) свидетельствуют, что Мацумура постигал кэмпо в частном додзё наставника «И Ва» в Пекине. Это подтверждают и рассказы ученика мастера Итосу Ан-ко (1831-1916), который якобы не раз говорил: «Наставником Мацумуры был И Ва из Пекина». Им, ссылаясь на рассказы отца, вторит основатель школы Кобаяси-рю Тибана Тесин (1885-1969): «Некий „И Ва“ был наставником ушу в императорском дворце в Пекине». Исходя из этих данных, Фудзивара полагает, что в 1836 г. Мацумура не задержался в Фучжоу, а выехал в Пекин.
Весь путь от Фучжоу до Пекина занимал от 40 до 90 дней. Маршрут проходил через современные города Наньпин, Инцао, Цзинь-хуа, Ханчжоу. У города Чжэньцзян путешественники переправлялись через реку Чаньцзян, далее через Янчжоу и Сюйчжоу добирались до г. Цзинань, близ которого переправлялись через Хуанхэ. Далее они двигались через Дэчжоу и Тяньцзинь и, наконец, попадали в Пекин. Протяженность маршрута, таким образом, составляла около 2,5 тысяч км. Большую часть пути миссии проделывали по воде на кораблях, но, тем не менее, дорога была очень утомительной и подчас опасной, так что цинский эскорт из 50 воинов был не просто данью престижу.
Приехав в Пекин, официальные посланники Окинавы и их сопровождение останавливались в специальном гостевом дворце Хуйтунгуань, предназначавшемся для размещения послов и прочих официальных лиц, приезжавших в столицу Срединного царства из вассальных государств. За его стенами располагался рынок Небесной лазури, где рюкюсцы продавали привезенные с собой изделия ремесленников и скупали диковинки китайского производства. Безопасность рюкюсских посланников, согласно установленному порядку, обеспечивали 20 телохранителей из числа гвардейцев Восьмизнаменной маньчжурской армии, назначавшихся особым военным чиновником, отвечавшим за безопасность иностранцев. По имеющимся данным, охраняли дворец Хуйтунгуань главным образом воины ханьского происхождения (т.е. китайцы, а не маньчжуры).
Согласно «Подлинным записями великой династии Цин», окинавский полномочный посол Ко Дайкю прибыл в Пекин в конце декабря 1836 г. Возможно, именно в этот день, как телохранитель посла в Пекин вступил и Мацумура Сокон.
Обычно окинавские даннические миссии проводили в Пекине около 100 дней. Таким образом, Мацумура должен был провести в Пекине не менее 3-х месяцев, с декабря 1836 по конец марта 1837 г. Надо сказать, что время это для окинавцев, выросших в тропиках, было самым неподходящим, поскольку это самый холодный период года в Пекине, когда дуют сильные ветры, и выпадает обильный снег.
В те дни трон занимал 8-й император маньчжурской династии Сюань-цзун. Это было не лучшее время в истории маньчжурского правления. Многочисленные восстания различных религиозных сект и тайных обществ истощили казну государства, в страну ломились английские и французские колонизаторы, среди гражданских и военных чиновников процветала коррупция, страна пришла в беспорядок. Короче говоря, попал Мацумура в Пекин в очень и очень непростое, беспокойное время. Зато ушу в эту эпоху процветало, так как владение им стало одним из важнейших факторов обеспечения собственной безопасности. Так что у Мацумуры, вероятно, было немало возможностей познакомиться с китайскими воинскими искусствами. Тем более, что как телохранитель официального посла вассального государства он имел доступ во многие места, куда простая публика попасть не могла, и, как полагает Фудзивара Рёдзо, целыми днями жадно наблюдал за тренировками воинов Восьмизнаменной армии на их тренировочном полигоне или смотрел на занятия охраны императора, отрабатывавшей боевые приемы во Дворце воинской доблести – Уин-дянь.
