Валерий Харламов - Моя автобиография. Три начала
Дружим мы в последнее время и семьями.
Теперь об обещании рассказать о наших встречах с любителями хоккея.
Мы часто отправляемся на такие встречи втроем.
Уже сложились определенные правила наших выступлений.
Первым обычно говорит Михайлов как капитан и сборной СССР, и ЦСКА. Потом выступает комсорг главной хоккейной команды страны Петров. Ну а мне достается десерт — отвечать на вопросы.
На таких встречах любители спорта нередко задают вопрос, кто мой лучший друг. Имеется в виду, как нетрудно догадаться, кто-то из партнеров по команде.
Ответить на этот вопрос я не могу. Друзей у меня много. Так много, что однажды я даже и сам удивился. А было это накануне свадьбы. Я составил списки друзей, вроде бы самых близких друзей, и у меня получилось более ста человек. Ведь только хоккеистов ЦСКА больше двух десятков. Вот и получилось, что на свадьбе было почти полторы сотни гостей.
Наверное, в числе первых я, разумеется, должен назвать Михайлова и Петрова. Но не только с моими партнерами дружен я. Я очень близок и с Александром Мальцевым, это большой мой друг, но было бы неловко перед остальными друзьями, например, перед теми же Владимиром и Борисом, называть его самым-самым лучшим. Все-таки мы с Петровым и Михайловым играем в одной тройке и вместе радуемся победам, вместе огорчаемся после поражений.
С Сашей Мальцевым у нас очень много общего. Мы одного возраста, судьбы наши в спорте сложились схоже, мы почти в одно время начали играть и в своих клубах, и в сборной команде: впервые Александр на чемпионат мира попал тоже в 1969 году. Мы тянемся друг к другу в часы, свободные от тренировок. Да и в дни зарубежных поездок, как правило, мы живем вместе, в одной комнате.
Пожалуй, я могу считать Мальцева не только другом, но и партнером. Впервые мы сыграли вместе в Праге на чемпионате мира 1972 года, затем тройка в том же составе (Викулов — Мальцев — Харламов) проводила первые матчи советских хоккеистов против канадо-американских профессионалов Национальной хоккейной лиги осенью 1972 года. Зимой 1975/76 года, когда хоккеисты ЦСКА выехали в США и Канаду на матчи суперсерии, в команду были, как известно, включены два игрока из московского «Динамо» — защитник Валерий Васильев и нападающий Александр Мальцев. Сначала Мальцев выступал в третьем звене, а когда Петров получил травму, то тренеры перевели Сашу в нашу тройку.
В таком же составе (Михайлов — Мальцев — Харламов) звено отправилось и на чемпионат мира, проходивший в польском городе Катовице в апреле 1976 года.
К сожалению, играли мы вместе мало — Саша был травмирован и досрочно уехал в Москву.
Когда Александр уезжал, то, прощаясь с нами, он улыбнулся и сказал мне:
— Хорошо, что в этот раз мы прически с тобой не меняли…
Смысл шутки поняли многие игроки сборной.
Несколько лет назад, когда сборная СССР совершала зарубежное турне, мы с Мальцевым жили в одном номере. И вот однажды утром решили подурачиться: одновременно изменили прически, сделали пробор на другую сторону. А вечером во время матча соперники, игравшие, в общем-то, достаточно корректно, разбили клюшкой лицо мне, а затем и Мальцеву.
Кто-то из хоккеистов постарше объяснил:
— Слишком уж вы оба выглядели сегодня непривычно, вот обоим и досталось…
У нас с Мальцевым много схожего. Не только путь в сборную. Но и манера игры. И манера одеваться. Мы одного роста, одного веса, и потому коньки подбирает один — размеры совпадают. И рубашки, и брюки, и костюмы каждый легко подбирает и для приятеля — совпадают не только размеры, но и вкусы.
Значит, лучший друг — Мальцев?
А как же Владимир Лутченко?
Едва ли погрешу против истины, если самым близким другом назову я Владимира Лутченко, человека общительного и в высшей степени скрытного одновременно.
Мы прошли весь путь от новичков до двукратных олимпийских чемпионов вместе. Мы играли в юношеских, в молодежной команде ЦСКА, потом стали подключаться к основному составу — Володя, хотя и моложе меня на год, в большой хоккей вступил немного раньше. Практически одновременно стали мы игроками команды мастеров, потом нас стали пробовать в сборной Советского Союза, и на чемпионатах мира мы дебютировали снова вместе — все в том же «Юханнесхофе» в Стокгольме в марте 1969 года. И в отпуск четыре года подряд мы ездили вместе, я не представлял до самого последнего времени, до автокатастрофы, разлучившей нас на четыре месяца, что можно прожить на свете целый день и не увидеть Лутченко.
Друг — это, по моим представлениям, человек, который всегда тебе поможет, человек, которому можно довериться в любой ситуации. Друг поймет твое настроение и поспешит принять какое-то участие в твоих заботах, если у тебя неприятности или просто плохое самочувствие.
И таких друзей у меня много. Если речь идет о дружбе, я — везучий человек.
Спасибо за это хоккею!
Глава 4. Сотвори себя сам
Проверка мужества
Когда осенью 1976 года я выписывался из госпиталя, куда попал после автокатастрофы, врачи объяснили мне, что меня так сравнительно быстро вернули в строй в решающей мере мое собственное здоровье и спортивная закалка. Хоккеисту не требовались какие-то дополнительные уколы, массажи или прогревания. Организм, все мышцы были подготовлены к этому неожиданному испытанию.
Однако, прощаясь с врачами, с медицинскими сестрами, я вспоминал, что далеко не все, кто осматривал меня или просто навещал, верили, что я вернусь на лед. С сочувствием расспрашивали, что буду делать без хоккея, привлечет ли спортсмена какая-то другая работа, кроме тренерской. Впрочем, были и другие, кто, напротив, утешал, убеждая, что я скоро поправлюсь.
Кто же был прав? Ответ мог дать только я — все предстояло решать самому.
Никогда бы прежде не поверил, что, приближаясь к своему тридцатилетию, стану вспоминать, прямо сопоставляя с собственной судьбой, кого-то из литературных героев, тех, о ком когда-то читал или кого видел в кинофильмах. Но ведь и вправду, оказывается, ищет человек в трудную минуту поддержку и в литературе. Я вспоминал и Алексея Маресьева, и Владислава Титова, чью книгу «Всем смертям назло» я успел прочитать до дурацкой моей истории, вспоминал и понимал, что им было неизмеримо труднее, и тем не менее они вернулись в жизнь, справились с несчастьем. А у меня все проще. Моей жизни ничто не угрожает, а уж справиться с такими, в общем-то, не слишком необычными травмами я должен как можно быстрее.
Не нужно, конечно, чтобы у человека были такие вот поводы для самоутверждения, но, говорят, человек только предполагает…
Мне хотелось, чтобы и я сам, и Ира, моя жена, и родители поняли, что чемпионом я стал не только потому, что попал в хорошую компанию, к хорошим тренерам, что мне повезло. Хотел прояснить и для себя самого извечный вопрос, чего же я стою.
Не только везение, но и настойчивость, мужество, характер у меня есть — вот что хотелось мне доказать. Повторяю — прежде всего самому себе.
Появилось что-то вроде плана. Нигде, разумеется, не зафиксированного. Пункт первый — научиться ходить на костылях. Потом без них. Пункт третий — научиться бегать. Когда сняли гипс, стал заниматься с гантелями. Старался, с разрешения врачей, так нагрузить мышцы, как привыкли они работать в дни самых интенсивных тренировок.
Наиболее трудное, однако, было потом. Когда уже вышел на лед. Когда нужно было догонять ушедших далеко вперед. Пункт четвертый моего плана — заниматься больше, чем партнеры.
Это было третье начало моей хоккейной жизни.
Благодарен товарищам, тренерам, которые поддерживали меня, отмечали при каждом удобном случае, порой просто захваливали, хотя я этого и не заслуживал.
Похвала нужна, я знаю это по собственному опыту, она поддерживает, окрыляет, но по тому же собственному опыту я знал, что добрых слов своей игрой, увы, пока не заслуживаю.
Считаю, что опытный мастер должен уметь объективно оценивать свои достижения, уметь видеть, что и вправду получается, а что не выходит. Забитые голы, выигранные при твоем участии матчи не должны вводить в заблуждение.
В моем случае очень многое зависело от окружения, от коллектива. Хорошо, что судьба свела меня с ЦСКА. Здесь собраны не только большие мастера, но и самобытные, яркие личности. Пусть у знаменитых армейских хоккеистов сложные и нелегкие характеры (иногда нашим тренерам можно посочувствовать), но это, как правило, люди волевые, мужественные, умеющие добиваться своего.
Я знал, что от меня ждут игры, хорошей, классной игры, ждут настоящего, а не формального возвращения в большой хоккей, как ждали возвращения после травм, после болезней других моих замечательных одноклубников, являвших примеры преданности интересам команды. Буквально никакие травмы (я, если и преувеличиваю, то самую малость) не могли их вывести из строя надолго.
