Валерий Харламов - Моя автобиография. Три начала
Мы очень разные. Разные во всем. Разные люди нас привлекают. Разные книги интересуют. И разные взгляды на самые серьезные, да и не слишком серьезные проблемы делают нас людьми очень несхожими. Мы много спорим — и во время матча тоже. И на тренировке. И особенно во время подготовительных сборов, когда живем вместе. Правда, обычно на чемпионатах мира или Олимпийских играх я живу с кем-то другим, чаще всего с Александром Мальцевым, а Борис и Владимир — вместе.
Но наша дружба на льду, одинаковое понимание не только принципов игры, но и — что не менее существенно — одинаковое отношение к игре помогают нам преодолевать все, что разделяет нас и делает людьми, очень несхожими по характеру.
Разные характеры. Точнее, пожалуй, будет сказать, что люди разные, а вот характеры очень схожие.
Когда бы меня ни спросили — во время учебно-тренировочного сбора, в дни зарубежной поездки, — что делают сейчас, в эту минуту, Михайлов и Петров, я всегда могу ответить сразу же, не опасаясь ошибки:
— Спорят!
Это величайшие спорщики. Анатолий Фирсов назвал Михайлова чемпионом мира по спорам, и он, конечно же, прав. Борис готов спорить до конца, но сильная его сторона заключается в том, что он самокритичен, умеет признавать свою ошибку, признавать правоту оппонента. В общем, я считаю, что это хорошо — постоянное стремление докопаться до истины, умение отстаивать свою точку зрения и в спорах, самых яростных спорах, с тренерами, руководителями клуба. Тем более если это не переходит в упрямство.
А вот Володя Петров своих промахов не признает ни за что. Он уступить не может никому и ни в чем.
Как-то у меня спросили, верен ли рассказ, как Володя играл во время одного из тренировочных сборов в шахматы с Анатолием Карповым. Гроссмейстер в те же дни готовился к турниру, жил рядом с нами, мы играли с ним в бильярд, и вполне возможно, что Петров, величайший любитель шахмат, пожелал испытать силы Карпова.
Очевидцы утверждают, что Володя проигрывал раз за разом. Но смириться с неудачами он не мог. Догадываюсь, отлично зная нашего центрфорварда, о ходе его размышлений: конечно, Карпов — чемпион мира, конечно, он силен, но не настолько же, чтобы я не выиграл у него ни одной партии.
Хочу проверить эту историю, да боюсь спрашивать у Петрова. Но если это и выдумка, то очень похожая на правду — именно так в такой ситуации и вел бы себя мой партнер: уступать он не будет.
Настойчивость и упрямство — граничащие друг с другом качества. Настойчивость помогла Володе стать первоклассным хоккеистом. Упрямство мешает ему добиваться еще большего.
Вот первая вспомнившаяся иллюстрация.
В игре с московским «Динамо» Петров сильнейшим броском от синей линии (причем находился он у борта, то есть бросал шайбу в ворота под углом) забил гол в ворота Владимира Полупанова. В следующем матче Володя бросал шайбу из той же точки еще несколько раз. Тщетными были наши попытки убедить его, что это неразумно. Петров продолжал попытки поразить цель издалека. И даже когда соперник остался на площадке без двух оштрафованных игроков, когда втроем защищался против нашей пятерки и у нас была, стало быть, превосходная возможность разыграть шайбу и выйти на стопроцентную для взятия ворот позицию, Петров, получив шайбу, швырнул ее издалека в ворота. Соперник, легко овладев шайбой, выбросил ее из своей зоны.
Терпение тренера лопнуло.
Петрова отозвали с площадки.
И Петров и Михайлов часто спорят еще и потому, что отстаивают интересы команды, интересы товарищей, и это, конечно, хорошее качество. Мы знаем достоинства своих друзей, и потому хоккеисты постоянно избирают Бориса капитаном команды, а Володю — комсоргом. И в ЦСКА, и в сборной. Михайлов вот уже несколько лет капитан двух команд.
На льду мы забываем обо всех дискуссиях и спорах. На льду мы единомышленники, соратники, друзья, которых не разольешь водой. Мы готовы постоять друг за друга, помочь друг другу и «отработать», как говорят в хоккее, один за другого.
Жизнь человеческая — это будни, дела, повторяющиеся изо дня в день, это какие-то житейские мелочи, несущественные, непринципиальные штрихи быта, ежедневные встречи с одними и теми же людьми.
Вот и хоккей — это не только и не столько чемпионаты мира, захватывающие поединки ЦСКА со «Спартаком» или с «Динамо», сколько тренировки и тренировки, общение ежедневное, ежечасное с одними и теми же людьми. И прежде всего с партнерами по звену.
Пока, к счастью, мы еще не надоели друг другу.
Находясь на учебно-тренировочном сборе, на чемпионате мира, Борис, Володя и я стараемся сесть за один стол, в раздевалке наши места непременно рядом. Если кто-то из тройки идет получать или заказывать клюшки, то старается прихватить это наше главное оружие и для партнеров, все мы прекрасно знаем, какими типами клюшек (у клюшек разные углы, клюшки бывают для «леворуких» и «праворуких» хоккеистов) играют партнеры, у нас невозможна ситуация, когда бы кто-то забыл о друге, не предупредил его о чем-то, не позаботился о товарище.
С Борисом Михайловым и Володей Петровым играть легко. Даже в тех матчах, когда соперник попадается трудный: взаимопонимание, мастерство и работоспособность моих партнеров выше всяких похвал.
Мы понимаем друг друга не с полуслова, а еще быстрее. Я знаю, что они могут предпринять в то или иное мгновение, догадываюсь об их возможном решении, о направлении движения с шайбой по положению фигуры, по движению рук, конька или мимолетному взгляду — даже если смотрят они куда-то в другую сторону. Точнее говоря, я даже не столько знаю, сколько чувствую, что сделают они в следующую секунду, как сыграют в той или иной ситуации, и потому в то же мгновение мчусь туда, где ждет меня шайба, куда, по замыслу партнера, я должен выскочить через мгновение.
Мы знаем сильные и слабые стороны друг друга.
Знаем, как хотел бы сыграть товарищ в эту секунду. Не говоря ни слова, лишь переглянувшись, мы вырабатываем устраивающее всех решение — потеряв шайбу, знаем, кто должен бежать назад, на помощь защитникам, знаем, когда партнер устал настолько, что именно тебе следует «отработать» назад, хотя он вроде бы и ближе к своим воротам, в любой момент матча знаем, кому вступить в борьбу, кому атаковать игрока, владеющего шайбой.
Я играл вместе со многими мастерами, в том числе и с очень большими мастерами. И игра шла у меня хуже. Может быть, и потому, что я не спешил привыкать, присматриваться к манере их действий: знал, что это ненадолго.
Именно Володя и Борис сделали меня Харламовым, ибо они дополняют меня во всем. Когда я попал в тройку, у меня, по существу, был только один козырь — неплохая и, как говорили тренеры, нестандартная обводка. Всему остальному предстояло учиться — игре в обороне, добиванию шайбы, нацеленности на ворота.
Ребята не обижали меня своими поучениями, хотя к тому времени, когда я попал к ним, они уже были мастерами спорта, чемпионами СССР, а я только перворазрядником (мастером спорта я стал в тот же день, когда после победы сборной Советского Союза на чемпионате мира 1969 года мне было присвоено самое высокое в нашей стране спортивное звание — заслуженный мастер спорта СССР). Борис и Владимир играли на меня, за меня, играли без лишних слов, без упреков. Они спешили на помощь защитникам, когда, потеряв шайбу, я по неопытности не успевал вернуться назад, терпеливо ждали паса, к которому я поначалу не питал особого пристрастия. Они говорили мне, как, впрочем, и тренеры: «Играй по-своему, в свою игру, но и посматривай на нас, ищи нас на площадке».
Прошло время, прежде чем стал я видеть всю площадку, прежде чем появилось не просто желание, но потребность играть на партнеров, прежде чем научился я выдавать пасы, которые позволяли бы Петрову и Михайлову с удобной и беспроигрышной позиции атаковать ворота соперника.
Не стану говорить подробно, как сильны Петров и Михайлов, едва ли кто не слышал об этом. Не буду рассказывать и об игровом почерке этих хоккеистов — о них написано больше, чем о ком-либо другом из спортсменов.
Напомню здесь лишь еще о тех испытаниях, через которые прошло наше звено.
В сезоне 1971/72 года Анатолий Владимирович Тарасов, бывший в ту пору старшим тренером ЦСКА и тренером сборной, решил создать новое звено, где вместе с защитником Александром Рагулиным, полузащитниками (должность для хоккея непривычная) Геннадием Цыганковым и Анатолием Фирсовым были бы два нападающих — Владимир Викулов и Харламов. Одна из идей нового построения заключалась в том, что двое нападающих получали больший простор для маневра, а центральным нападающим становился в момент атаки тот из полузащитников, который оказывался на более выгодной для штурма ворот соперника позиции. Стоппер (он же центральный защитник) Рагулин должен был постоянно дежурить на «пятачке» у своих ворот, а бороться за шайбу в углы поля шли полузащитники. Тем самым обеспечивалась большая надежность обороны самого уязвимого места, с одной стороны, а с другой — возрастала атакующая мощь звена: и за счет двух центральных нападающих, и за счет большей неожиданности в построении атаки.
