Александр Кузнецов - Наградная медаль. В 2-х томах. Том 1 (1701-1917)
О, как о таком случае мечтал Я. П. Кульнев, говоря своему «незабвенному другу и собрату» Денису Давыдову: «…Не выходит у меня из головы поймать Бонапарта и принести голову его в жертву наипервейшей красавице…».[550] Но мечта его, увы, не осуществилась. Он геройски погиб в самом начале войны 1812 года.
Жестокое сражение продолжалось. Русский генерал-фельдмаршал Л. Л. Беннигсен, к сожалению, не использовал переломный момент битвы. Не дал свой резерв для подкрепления наступления и сам уехал с поля сражения за помощью к прусскому союзнику генералу Лестоку и, как писали современники, «по дороге заблудился».[551]
А в это время на центр русских напирал корпус Сульта с остатками Ожеро, а Ней и Даву обходили с флангов. Заменявший Л. Л. Беннигсена генерал Ф. В. Сакен, командовавший центром, решил отступить. Но тут вмешался находившийся в резерве П. И. Багратион. Решительным ударом он отбросил французов. К тому же удачный манёвр А. И. Кутайсова — тоже из резерва — и помощь подоспевшего прусского корпуса Лестока дали возможность укрепить положение русской армии. Французы бежали, и очень далеко! «…Некоторые искали спасения даже за Торном и, может быть, достигли Одера». Наполеон писал, будто бы его уверяли, «…что между этими беглецами были также и офицеры. Если это правда, то дайте приказание некоторых из них схватить, чтобы показать строгий пример…».[552]
Русские потеряли в этом сражении 18 тысяч убитыми и 7900 ранеными, а французы — 29 тысяч убитыми и ранеными, 700 французов были пленены.[553] Денис Давыдов горевал: «…Родной брат мой, тогда двадцатилетний юноша… получил пять ран саблею, одну пулю и одну штыком…».[554] По этим фактам можно представить, какое это было страшное побоище — недаром в пылу боя генерал Ней восклицал с ужасом, как о том позже писали французы: «Что за бойня, и без всякой пользы!».[555]
И всё-таки это была победа русских, завоёванная огромной кровью. Наполеон несправедливо пытался присвоить её себе, заявив А. И. Чернышову: «…Я назвал себя победителем при Эйлау потому только, что вам угодно было отступить».[556] А отойти русскую армию заставила необходимость, но Наполеону впервые за все войны не досталось в трофеи ничего.
Получив известие о победе, император Александр I написал Беннигсену: «…На вашу долю выпала слава победить того, кто ещё никогда не был побеждён…»[557] Беннигсен был жалован высшей государственной наградой — орденом Андрея Первозванного, а также обеспечен пожизненным пенсионом — 12 тысяч рублей годовых.
Для награждения офицеров был учреждён специальный золотой крест (размером 36x36 мм), напоминавший по форме орден св. Георгия.
Он отличался от него более широкой розеткой, на лицевой стороне в которой помещена прямая четырёхстрочная надпись: «ЗА — ТРУДЫ — И — ХРАБРОСТ». Вручался, как и предыдущие три креста этой серии — за Очаков, Измаил и Прагу — на Георгиевской ленте.
В первоначальном именном указе Александра I от 31 августа 1807 года, данном «…Кавалерской Думе Военного Ордена Св. Георгия. — О пожаловании Офицерам, отличившимся в сражении при Прейсиш-Эйлау, золотых знаков для ношения в петлице», говорится следующее: «В ознаменование отличного мужества и храбрости, оказанных в сражении 27 Генваря сего года при Прейсиш-Эйлау, офицерам армии Нашей, всем тем, кои не получили орденов Военного Св. Георгия и Св. Владимира, но представлены Главнокомандовавшим к получению знака отличия, жалуем золотые знаки для ношения в петлице на ленте с чёрными и жёлтыми полосами, с тем, что в пользу награждаемого таковым знаком убавляется три года службы, как к получению Военного Ордена, так и пенсиона».[558]
Но по каким-то необъяснимым причинам Александр I этот знак, учреждённый ранее им же, запретил выдавать. Об этом написано в документе от 5 марта 1808 года, объявленном «Генералу от Кавалерии Барону Беннигсену Дежурным Генерал-Адъютантом. — О недокладывании Его Императорскому Величеству о пожаловании Офицеров знаками отличия за победу при Прейсиш-Эйлау».
Вот как он трактуется:
«По всеподданнейшему докладу отношения Вашего Высокопревосходительства ко мне от 12 числа минувшего февраля за № 40, с приложением списка Офицерам, удостоивающимся к получению знаков отличия за победу при Прейсиш-Эйлау, Его Императорское Величество, на пожалование им таковых знаков не соизволил и повелел мне и впредь не докладывать».[559]
Ну коли самим офицерам отказали в заслуженной награде, то что говорить о нижних чинах?
Некоторые из офицеров, пренебрегая отказом, заказывали себе эти кресты в частных мастерских. Но поскольку в таком деликатном случае на золото тратиться было нерезонно, то делали их бронзовыми, покрывая позолотой. Один из таких крестов, как пример, принадлежавший когда-то Денису Давыдову, хранится в Ленинградском военно-историческом музее.[560]
Русско-шведская война. 1808–1809 гг.
На тильзитских переговорах в 1807 году Наполеон и Александр I договорились не мешать друг другу в проведении военной политики. После заключения договора Наполеон продолжал разбойничать в Западной Европе, а Россия начала военные действия против Швеции, стремясь отодвинуть свои границы как можно дальше к северо-западу, дабы обезопасить Петербург от внезапных вторжений западных держав. Но главная причина этой войны крылась в том, что Швеция, являясь ярой противницей политики Франции, отказалась порвать отношения с Англией, что противоречило военным планам Наполеона в континентальной блокаде Англии.
В ночь с 8 на 9 февраля 1808 года русские войска перешли границу Финляндии. Главнокомандующим русскими войсками был назначен битый Наполеоном при Аустерлице пруссак Ф. Ф. Буксгевден. Он имел 55-тысячную армию против 36-тысячной шведской, находящейся в Финляндии. В сущности, силы были равны. Но если учесть, что у противника имелись солидные укрепления, то преимущество, пожалуй, было на шведской стороне. Но всё же русская армия сравнительно легко и быстро заняла почти всю Финляндию.
Левым крылом русских войск командовал Горчаков (позже Каменский). Он двигался побережьем Финского залива на Гельсингфорс и Свеаборг. Центральной группировкой командовал П. И. Багратион. А правый фланг находился под командованием генерала П. А. Тучкова. Он должен был помешать шведским войскам соединиться с большими силами у Тавастгуса. Под таким натиском шведская армия была вынуждена откатиться до самого Свеаборга. Эта сильно укреплённая крепость слыла неприступной. Но пока шли переговоры о её сдаче, русские войска успели занять главный город Або, Аландские острова и остров Готланд.
17 марта части Н. Н. Раевского вошли в Вазу, а отряды Я. П. Кульнева в это же время, преодолев за 22 дня 600 вёрст, вынудили шведов отойти к Улеаборгу. Так была занята почти вся Финляндия, которая объявлялась провинцией, навсегда присоединённой к России. Император Александр I заявил в специальной прокламации к местному населению, что «…находит себя вынужденным взять землю вашу во владение под своё покровительство».[561] Жителям предлагалось прислать депутатов в Або «…для совещания о всём, что к благу вашей земли учинено быть может».[562]
Однако до конца войны было ещё далеко. Овладев значительной территорией и почти не получая подкрепления, русская армия оказалась разрозненной на мелкие отряды, разбросанные по всей Финляндии, которые стали терпеть поражения. Первые же неудачи при Револаксе и Пухилло открыли дорогу шведским войскам в Восточную Финляндию. Обнаружилась полная несостоятельность главнокомандующего Буксгевдена. Вскоре он был заменён педантичным и осторожным Кноррингом, который позже упустил время для перехода в наступление. В довершение всего к шведским берегам (на помощь шведам) прибыл английский флот с десантом в 14 тысяч человек. От поражения русских в Финляндии спасла лишь весна. Разливы рек и озёр в этом болотистом крае прервали военные действия, и Россия получила передышку.
Со второй половины 1808 года положение русских значительно улучшилось. К этому времени английский флот был отозван к берегам Испании, а из России были переброшены значительные подкрепления. К сентябрю шведские войска были отброшены далеко на север, 17 сентября объявлено перемирие, а после непродолжительных военных стычек 3 ноября была заключена конвенция, согласно которой шведы оставили Улеаборг и отошли за реку Кюмень.
Но это был опять не конец войны, а только передышка. Наполеон, не ожидавший такой быстрой развязки, начал провоцировать Александра I к новым военным действиям, теперь уже на территории самой Швеции. В то же время Англия — ближайшая подруга Швеции — подстрекала её к продолжению войны.
