Марк Ренуар - Пятьдесят три карты
- Ну и дурак же он! А, впрочем, где это я? Она прислуша
лась и в настороженной тишине прозвучал ее торжествующий го
лос:
- Ага, кто-то здесь дышит... Должно быть, он спит. При
ятно побыть со спяшим мужчиной в одной комнате.
Я прикрыл глаза и лежел, не двигаясь. Что она будет де
лать? В это время кто-то постучал в дверь. Я не успел и от
крыть рта, чтобы спросить, кто стучится, как она звонко
крикнула:
- Входите, хозяин спит.
Дверь открылась, кто-то вошел и зажег свет. Я увидел
тестя, он ошалело посмотрел на веселую девицу, потом перевел
свой взгляд на меня.
- О, какой симпатичный старичок! - воскликнула она, нап
равляясь к нему.
- Прочь, прочь от меня! - заорал он, бледнея от ярости.
- Рэм, об'ясни, что это значит?
Я встал с кровати, кляня судьбу и дерзкую красотку.
Тесть, не дожидаясь ответа, вышел, хлопнув дверью. Я слышал
как он громко крикнул кому-то в коридоре: "Когда он оденет
ся, пусть придет ко мне в кабинет".
- Слушаюсь.
- Кто вас просил командовать в чужой комнате? - набро
сился я на женщину.
- Боже! А что я сделала? Ведь я думала, что вы спите.
Зачем же держать его за дверью? Такой милый и почтенный ста
ричок...
- Замолчите. Наделали вы теперь дел, а я буду расхлебы
вать.
- Ерунда! Всякий порядочный мужчина должен иметь свобод
ную женщину и в этом нет ничего предосудительного. Об'ясните
это старику и он поймет.
- А ну вас!
Я пошел к тестю. Угрюмый и злой, он сидел за столом и,
не поднимая головы, сказал:
- Не прошло и трех дней, как мы похоронили нашу девочку,
а ты уже навел полный дом женщин. Ну, хорошо. Ты молод и си
лен. Тебе нужны женщины, но ведь это можно делать и вне до
ма, не оскорбляя память своей жены. Вчера ты потряс общество
у Мари, уйдя в разгар банкета с какой-то уличной девчонкой,
сегодня я у тебя в комнате нашел другую и совершенно голую.
Как же так можно! Ты меня извини, но жить под одной крышей с
тобой я не смогу. Подыщи себе квартиру завтра в городе и пе
реезжай. Я надеюсь, ты не обиделся. Я отец и память о дочери
для меня свята. А теперь иди. Девку сейчас же выгони.
- Если бы я мог ее выгнать! - мелькнула у меня отчаянная
мысль... Я вернулся к себе. Когда я вошел, она сидела у ту
алетного столика и чистила ногти.
- Ну как? Уладил? - спросила она, не оборачиваясь ко
мне.
- Уладил, - иронически ответил я. Только теперь я смог
ее рассмотреть. Не перечисляя всех достоинств ее внешности,
могу сказать только, что она действительно была почти голая.
На ней был купальный костюм из зелено-белого горошинками
шелка, лифчик в виде полоски и трусы, обшитые черной бахро
мой. Длинные светло-каштановые волосы, плавно извиваясь,
опускались ей на плечи и прикрывали ложбинку между лопатка
ми.
- Собирайтесь, мы сейчас уйдем отсюда, - сказал я ей,
отобрав пилку для ногтей.
- Чудесно. Дайте мне что-нибудь одеть. Я порылся в шкафу
и, выбрав одно из платьев жены, подал ей. Она приложила его
к себе, посмотрелась в зеркало и спросила:
- А получше там нет?
- Нет. И это сойдет!
- Ну, хорошо. Я сейчас примерю.
Она надела платье, и я был поражен ее преображением. В
платье, плотно облегавшем ее стройную фигуру, она казалась
еще стройнее и элегантнее. Я никогда не видел это платье,
так красиво сидевшее на своей жене.
- Вот вам и туфли, - сказал я, подавая ей летние босо
ножки жены на высоком тонком каблуке. Я быстро собрал в че
модан самые необходимые вещи, и мы вышли из дома. Я взял в
гараже свой старый "Оппель" и, усадив свою даму, поехал, не
зная куда. Она щебетала как птичка, восторгаясь ночным горо
дом. Увидев сияющий под'езд бара, она схватила меня за руку
и стала умолять сходить туда. Пришлось согласиться. Мы вошли
в бар. На нас сразу обратили внимание. За столиками стали
переглядываться и шептаться. Сам хозяин бара поедал жадным
взглядом мою спутницу. Он провел нас к столику в отдельный
кабинет.
- Что прикажете подать? - спросил хозяин у меня, косясь
на даму.
- Вина, - воскликнула красотка, кокетливо прищурив гла
за.
- Нет, нет, мы еще не выбрали. Пришлите официантку минут
через пять. Хозяин пожал плечами и ушел.
- Слушай, веди себя солиднее.
- А что я сделала?
- Все, что ты хочешь заказать, ты должна говорить мне, а
не официанту.
- Фи, какая разница... Ой! Смотри, какой чудесный малыш,
- воскликнула она, показывая пальцем на огромного детину в
клетчатом пиджаке, который тащил за руку из-за стола пьяную
женщину, в двое ниже его ростом, на танцевальную площадку.
- Чем же он хорош? Не показывай пальцем, на нас обращают
внимание.
- Где, кто обращает?
- Все.
- А разве это плохо? Чего бы я стоила, если бы на меня
не обращали внимания? Ух! Какое могучее животное, - востор
женно закончила она.
- Кто животное?
- Ну, тот парень.
- Я не понимаю твоих восторгов.
- А что ты можешь в этом понять? - если ты будешь так
хамить, я сейчас же уйду и оставлю тебя здесь одну.
- О! - испуганно воскликнула она, поворачиваясь ко мне.
- Ты тоже, оказывается, хорош! Не уходи, я буду паинь
кой.
Пришел официант, я заказал все, что нашел нужным и через
несколько минут у нас на столе не осталось свободного места.
- Как тебя зовут? - спросил я после того, как мы выпили
по рюмке дамского ликера. Она улыбнулась и ответила вопросом
на вопрос:
- А я обязательно должна иметь имя?
- Ну конечно. Иначе, как же я буду к тебе обращаться?
- Придумай мне имя. Какой тебе больше нравится?
- Любимое имя бывает у любимой женщины.
- Но у тебя есть любимая женщина?
- А ты не ревнивая?
- Ну вот еще! Ревнуют только старики, уроды и сумасшед
шие.
- Тогда твое имя будет Зара.
- Нет это имя мне не нравится. Оно похоже на солнце.
Мы еще выпили. Она изрядно захмелела. Я задернул шторы,
чтобы на нас не пялили из зала глаза. Она пьяно смеялась и
обмахивалась, как веером, салфеткой.
- Тут жарко. У меня вспотел пупок. Ха-ха-ха, идем потан
цуем. Нет, не надо, давай лучше... Рэм, ты душка. У тебя со
бачьи глаза. Принеси мне холодной воды, я побрызгаю свою
грудь.
Я подсел к ней, обнял за плечи, повернул к себе. Ее жар
кое дыхание обдало мне лицо. Я подхватил ее затылок рукой и
поцеловал пьяным бесчувственным поцелуем. Она не сопротивля
лась, не возмущалась. Она была пьяна до бессилия. Не столько
с желанием, сколько по привычке я стал мять ее грудь, пыта
ясь отыскать пот тканью платья твердую пуговку соска. Она
смеялась, как ребенок.
- Рэм, дурашка... ты щекочешь меня... Подняв платье, я
стал целовать ее ноги, ляжки и бедра. А она с хохотом поощ
ряла меня.
- Вот здесь, теперь здесь, так их, Рэм, так.
Я расстегнул пуговку ее трусов и опрокинул ее на диван,
стащил их совсем.
- Молодец, ловко, - смеясь, сказала она, пожирая меня
похотливым взглядом.
- Ты еще не поцеловал меня в живот, - воскликнула она,
приподняв платье, - ну, что же ты?
Я стоял, с восторгом наблюдая ее бесстыдные порывы.
- А ты раздвинь ноги. Пожалуйста.
Она широко разбросала по дивану обе ноги, открыв моему
похотливому взору свои прелести. Слегка влажное от пота тело
блестело, как стеклянное, а губки влагалища, узенькие и
длинные, приоткрылись, обнажив ярко-красный вход во влагали
ще. Безумство страсти сильнее разума. Я, позабыв все на све
те, бросился на колени и, схватив ее за ляжки, приник губами
к ней, чувствуя терпкий запах ее плоти и солоноватый привкус
горячих половых губ. Она корчилась от наслаждения, болтая
какой-то вздор. Ее руки теребили мои волосы.
- Подожди, - закричала она, - подожди, а то я кончу.
Я оторвался от нее и, поглаживая мягкий живот рукой, еще
и еще раз окинул сладострастным взглядом всю ее фигуру с
очаровательными складочками на изгибах талии. Она села и
поправила платье. Посмотрела на меня томным взглядом и про
шептала:
- Открой шторы.
- Зачем?
- Открой, пусть все видят.
- Что ты, так нельзя.
Она с сожалением покачала головой и, схватив меня рука
ми, потянула меня к себе.
- Сядь здесь, - сказала она, подвигая меня к самому
барьеру. Потом проворно расстегнула мои штаны, вынула член.
Долго она смотрела на него, зачарованная, взглядом сумасшед
шей, поглаживая головку своей рукой. Наконец, быстро подняла
платье и села на колени лицом к залу, вставив член себе во
влагалище. Осторожно двигая бедрами, она зашептала:
- Открой шторы, открой.
- Ты с ума сошла.
- Нет, но ты не представляешь, как будет приятно чув
ствовать на себе все их жадные взгляды. Открой!
Не знаю почему, но я послушался и отдернул штору. Она
