Лев Корнеев - Слово о собаке
Однажды на выставке собак в Лондоне произошел беспрецедентный случай: получив за экстерьер большую золотую медаль, трехлетний басенджи с претенциозной кличкой Черчилль внезапно решил нарушить обет пятидесятивекового молчания.
Радостно-взволнованный, он во всеуслышание произнес: — Гав!
Видимо, и в собачьем мире нет правил без исключения…
Различные памятники Древнего Египта донесли до нас изображения стрелков из лука с сопровождающими их собаками, которые использовались для нападения и преследования врагов. Возраст этих памятников — 5—6 тысяч лет.
По мнению многих ученых, Египет, Африка — родина всех борзых собак. Во всяком случае, первые изображения борзых с явными признаками одомашнивания появились именно у древних египтян.
Особой любовью у египтян в древности пользовалась борзая салюки, выходец из долины Евфрата, страны шумеров. Изображения салюки, обнаруженные на гробницах знатных людей, датируются 2100 годом до нашей эры.
Волки (гривистые волки) являются родоначальниками борзых и гончих собак.Судя по древнегреческим описаниям, охота с борзыми долгое время была неизвестна европейцам. Иное дело — Азия: останки похожих на салюки собак ученые находят в современной Сирии, в раскопках поселений шестого тысячелетия до нашей эры.
По мнению некоторых западных кинологов, именно Древний Египет — прародина и афганских борзых, которые в большом количестве содержались на псарнях фараонов, а затем получили широкое распространение на Синайском полуострове и в Восточном Средиземноморье; через древний Иран они попали в Афганистан, который стал их второй родиной.
У советских же кинологов существует мнение, что предками афганских борзых были среднеазиатские борзые тазы.
Тазы, борзые советской Средней Азии, — редкие и оригинальные собаки, потомки арабских гончих — салуки.По преданию, именно пара египетских борзых представляла весь собачий род на Ноевом ковчеге. Так что если исходить из этой библейской посылки, то все современные собаки — потомки борзых предусмотрительного папаши Ноя…
Элегантные, утрированно сухие среднеазиатские борзые — продукт многовековой охотничьей культуры.Птицей догоняют эти собаки увертливого пустынного зайца-толая, шуструю маленькую лисичку-корсака, а в недалеком прошлом от лучших тазов не уходили даже быстроногие джейраны. Недаром существует легенда о том, что резвейшие тазы появляются на свет из яйца красной утки-огаря, передавшей собаке скорость своего полета.
Разнообразие климата, степной растительности, грунта в различных областях и краях СССР, да и изменчивость самого объекта охоты — зверя — все это неизбежно вело к разнообразию некоторых запросов охотника к собаке в разных местах, а отсюда, конечно, и к созданию целого ряда разновидностей ловчих собак.
У «азиатов» сильно развиты те же качества, что и у борзых других пород, — резвость, зоркость, поимистость, маневренность (ловкость) на угонках, жадность и злоба к зверю, а также сила и выносливость, позволяющие собаке работать подолгу и настойчивой скачкой брать на измор даже особенно резвого зверя. Но в работе «азиаты» имеют важное отличив от русской борзой: кроме зрения они нередко пользуются и чутьем, могут разыскать зверя по следу, что другим борзым собакам совершенно не свойственно.
Среднеазиатских борзых редко увидишь на выставках. Многие держатели их понятия не имеют о ведении родословных.
Однако они тщательно отводят поколения своих питомцев от лучших полевых собак, жестко выбраковывают медлительных тупиц и ублюдков. Играя важнейшую роль в охотничьем промысле, борзая пользуется у среднеазиатских охотников большим почетом; нередко хозяин держит любимицу в своем жилье и для спанья подстилает ей ковер.
Разводили египтяне и декоративных комнатных собачек, считая их лучшим подарком ребенку, в частности малых борзых и левреток. В Древнем Египте собаки в доме каждого египтянина пользовались большим почетом и уважением. Древнегреческий историк Геродот авторитетно свидетельствует: когда в семье египтянина умирала собака, то все домочадцы погружались в глубокий траур. В соответствии с тогдашним обычаем они брили головы и длительное время не прикасались к еде.
Тело усопшей собаки в Древнем Египте подвергалось бальзамированию, его оборачивали тонкими тканями и торжественно относили на специальное кладбище для собак, существовавшее в каждом городе. Сопровождающие лица, все члены траурной процессии горько рыдали и причитали, как это и положено при кончине дорогого члена семьи…
Левретки. Древний Египет. Анубис — бого-пес.Египтяне даже построили в честь собак специальный город Кинополис, Город Собак. Если кто из обитателей других городов убивал собаку из Кинополиса, жители города считали это достаточным поводом для объявления войны…
И напрасно было пытаться спрятать тело убитой собаки, скажем, закопать в землю — «детективы» из Кинополиса все равно его находили. Вероятно, отсюда и пошло выражение: «Вот где зарыта собака!»
И теперь так говорят, если обнаружат нечто тайное, криминальное или загадочное…
Роль собаки в Древнем Египте отнюдь не ограничивалась чисто утилитарной сферой: охотой, охраной имущества или развлечением подрастающего поколения, египтяне прежде всего относились к собаке как к божеству.
Собачью голову имел достопочтенный Анубис, бог-пес с телом человека, бог мертвых. Его изображения находят на стенах погребальных камер и гробниц, на барельефах. Правда, иногда голову божественного Анубиса именуют шакальей. Но видимо, это не принципиально.
Как правило, собака входила важным непременным элементом в заупокойный культ усопших как страж преисподней и спутник загробного существования душ. Анубис, собакоголовый бог подземного царства древних египтян, конвоировал их души в зал судилища, где он взвешивал сердца усопших, символ души, на специальных весах, используя в качестве разновесов легчайшие пушинки.
Не исключено, что роль собаки в заупокойном культе египтян заимствована у более древней цивилизации. Новейшие результаты исследований древненубийской культуры Керма, существовавшей на севере нынешнего Судана, показывают, что около четырех тысяч лет назад рядом с государством фараонов в долине Нила процветала независимая цивилизация, соперничавшая с могущественными северными соседями. В эпоху Нового царства Нубия была завоевана египтянами. Но к этому времени ее самобытная культура уже испытала влияние египетской, и следы древней цивилизации затерялись во тьме веков.
В захоронениях культуры Керма археологи обнаружили хорошо сохранившуюся могилу женщины. В ее правой руке — палка, рядом — веер из страусовых перьев, по левую руку лежал маленький кожаный кошелек, а у ног — молодая собака рыжей масти. Эта собака, точнее, то, что от нее осталось, напоминает басенджи, пастушескую собаку, которая была широко распространена в долине Нила еще 500 лет назад.
Равные богам
Веру в божественную сущность собаки разделяли и многие ученые древности, корифеи точнейших наук.
…Когда древний математик Пифагор возвратился из Египта в родную Грецию, он настоятельно рекомендовал своим последователям держать собаку у рта умирающего, поскольку именно это животное наиболее достойно получить отлетающую душу и навсегда сохранить ее добродетели.
В существование бога в образе собаки некогда верили различные племена Эфиопии. Они усматривали одобрение какого-либо деяния по вилянию собачьего хвоста. Чем активнее было виляние, тем, конечно, богоугоднее деяние…
Вылизывание же псом человека или части его тела, по мнению предков эфиопов, означало великую милость всевышнего, можно сказать, сверхнаграду. И наоборот, злобный лай собаки однозначно трактовался как явное божье недовольство. А рычание пса на подданного могло стоить тому головы…
И по сей день папуасы Новой Гвинеи твердо убеждены, что если гремит гром, то это лают собаки, охраняя границы государства мертвецов, — каждый заблуждается по-своему.
Новогвинейские собаки во всяком случае от этого лишь выгадывают: островитяне весьма их уважают, всюду носят с собой на руках или в мешке за спиной. Правда, собаки на острове Новая Гвинея мелкие, особой тяжестью не отличаются. Догов и сенбернаров на этом острове не водится…
Культ собаки был свойствен и древней Месопотамии, куда еще в незапамятные времена были завезены собаки с Тибетского плоскогорья. О них упоминает клинообразная письменность приблизительно в четвертом тысячелетии до нашей эры.
