Лев Корнеев - Слово о собаке
Однако весной, в ту пору, когда шакалы щенятся, отец как-то вечером входит в дом, таща на плече мешок из невыделанной шкуры, в котором кто-то копошится и повизгивает. Он раскрывает мешок, и девочка подпрыгивает от радости, потому что на пол выкатываются четыре меховых шарика. Только мать недовольно морщится, считая, что хватило бы и двух…»
Разумеется, могли быть тысячи других вариантов вхождения канидаэ и их детенышей в орбиту человеческой жизни. Тем более что приручение домашних животных проходило в различных частях земного шара, разумеется, не одинаково, а в зависимости от форм экономических и общественных отношений человеческого общества.
Лошадь, корова, овца и прочие, истинно домашние животные по сути дела — пленники, прирученные с помощью принуждения. Иное дело — собака. Это самое уникальное творение человека, стоящее особняком во всем животном мире. Ибо собака — не зверь. Она может озвереть от дурного воспитания или участи, однако никогда полностью не откажется от своего создателя — человека.
Вот какая у меня замечательная собака!Мой сосед Юрий Алексеевич, хозяин бравого эрдельтерьера по кличке Илюша, считает, что даже термин «животное» применительно к собаке звучит унизительно. Действительно, ее нельзя считать таким домашним животным, как, скажем, свинья или гусь.
Правда, собака — почти полноправный член семьи — в давнем историческом прошлом иногда употреблялась человеком в пищу. Но люди делали это, лишь исчерпав все другие возможности добычи пищи. (И поступали так не только с собаками.)
Мясо собак и по сей день остается лакомством у некоторых народов, например у корейцев. Я в этом как-то убедился сам, посетив корейский колхоз на юге Сахалина.
Впрочем, иногда именно собачье мясо спасало людей от неминуемой смерти. Так было, например, в экспедиции Руальда Амундсена к Южному полюсу в 1911 году. Заранее запланированные в меню котлеты из собачатины позволили норвежскому исследователю успешно достичь полюса и благополучно вернуться назад.
Существует выражение: «Собаку на этом деле съел». То есть стал большим специалистом в чем-либо. Откуда и как возникло это выражение? Трудно сказать: может быть, тот, кто его создал, тоже участвовал в покорении какого-нибудь полюса?
Бобтейль — английская пастушья собака: «Перед рингом нужно сохранить начес».Известный мореплаватель и путешественник Джеймс Кук, посетивший в 1769 году остров Таити в Тихом океане, писал: «Главная пища островитян — овощи; туземцы поглощают их в огромном количестве. Туземцы приручили свиней, птиц и собак. Мясо последних они научили нас употреблять в пищу, причем кое-кто пришел к выводу, что это блюдо уступает лишь английскому ягненку. Надо отметить, что собаки Южных морей питаются овощами…»
Бывает, что в экстремальных условиях и сегодня собачатина идет в ход. Иногда встречаются в зарубежной прессе сообщения, что собак употребляют в пищу бедняки. Так, бельгийский журнал «Вуф» недавно опубликовал материал о семье неких Монье, жителях французских Вогезов. Оставшись без работы, папаша Монье, дабы прокормить жену и пятерых детей, перешел на рацион из отловленных им кошек и собак. Это, конечно, исключение, ведь обычно цивилизованные люди собак не едят: как-никак друзей пожирать не принято.
Как же началась дружба человека и собаки? Вот что рассказывает об этом одна из легенд австралийских аборигенов. Вскоре после создания мира глубокая пропасть рассекла землю пополам. На одной стороне пропасти оказались люди, на другой — животные. Все четвероногие ничего не имели против подобного разделения. Все, кроме собаки. Она подбежала к краю пропасти и принялась жалобно скулить и выть. Человек услышал ее, подошел к пропасти и увидел мольбу в глазах собаки. «Прыгай!» — сказал он. Собака прыгнула, однако расселина оказалась слишком широкой, лишь передними лапами удалось ей уцепиться за край обрыва. Собака залаяла, пытаясь вскарабкаться вверх. Человек подошел, схватил ее за шиворот, вытащил из пропасти и поставил рядом с собой. «Отныне ты навсегда станешь моим спутником!» — сказал он собаке.
У разных народов мира существуют различные предположения, объясняющие причины неразрывного единства человека и собаки.
На Мадагаскаре мне рассказали в этой связи такую легенду.
«Посадил как-то старый Рангахи тыквы на маленьком островке посреди кишащей крокодилами реки. Никто до него не бывал еще на этом островке, никто не осмеливался даже войти в реку. У Рангахи же был фаниди — талисман от крокодилов, поэтому он их не боялся.
И вот однажды утром отправился Рангахи полоть свои тыквы. Только влез он в воду, как Крокодил сцапал его и потащил на дно. Голодный был Крокодил, талисман на него не подействовал.
Случайно пробегала мимо Собака. Увидела она, как схватил Крокодил Человека. Решила Собака обмануть Крокодила и говорит ему:
— Эй, приятель! Возьми меня в компанию, очень уж есть хочется!
— Ну что ж, — отвечает Крокодил, — плыви сюда, съедим добычу вместе!
На это Собака ему отвечает:
— Спасибо, дружище! Только плавать-то я не умею, тащи лучше добычу сюда!
Согласился Крокодил, но предупредил Собаку:
— Смотри, — говорит, — чтобы не сбежал человек-то!
— Что ты! — отвечает Собака. — Где же это видано, чтобы еда изо рта убегала!
Вытащил Крокодил Рангахи на сушу, отдал Собаке, а та тотчас же отпустила Человека.
— Возвращайся, — говорит ему Собака, — живой да здоровый к жене своей, к деткам!
С тех пор и полюбил Человек Собаку».
Характерно то общее, что объединяет оба варианта — австралийский и мадагаскарский: признание изначальной и бескорыстной любви собаки к человеку.
«Великое благо — верить. И любить. Собака без такой веры — уже не собака, а вольный волк или (что хуже) бродячий пес. Из этих двух возможностей выбирает каждая собака, если она перестала верить хозяину и ушла от него или если ее выгнали. Но горе той собаке, которая потеряет любимого друга — человека, будет его искать, ждать. Она тогда уже не сможет быть ни вольным волком, ни обыкновенным бродячим псом, а останется той же собакой, преданной и верной потерянному другу, но одинокой до конца жизни».
Г.Н. ТРОЕПОЛЬСКИЙ. «Белый Бим Черное Ухо»…Говорят, в собаке человек нашел друга. Я бы сказал иначе: в собаке человек сотворил себе друга.
На службе фараонов
Древнеегипетские фрески, каменные барельефы, слоновая кость запечатлели охотничьих гладкошерстных собак типа легавых, а также мощных сторожевых псов типа мастифов. Были у египтян собаки с висячими и стоячими ушами, с однотонным окрасом и пятнистые, напоминающие современных далматских собак.
Это настолько редкая собака, что мне не удалось сфотографировать ее ни в нашей стране, ни в целом ряде стран Европы, которые довелось посетить.Пришлось взять ее изображение на почтовой марке африканской страны Мозамбик. И собака эта — типично африканская по происхождению.
Ее имя — басенджи.
Известно, что басенджи водились, болев 5 тысяч лет назад в Древнем Египте.
Судя по рисункам на стенах погребальных камер египтян, это были небольшие собачки с закрученным штопором хвостом, бойкие на вид. Они отличались тем, что никогда не лаяли. Другой особенностью каждого басенджи, как свидетельствуют древние папирусы, была исключительная чистоплотность: басенджи вылизывает себя словно кошка.
Басенджи издавна высоко ценились и были доступны только аристократам. Их ценили, в частности, за выраженную элегантность и законченность форм. Впоследствии возникло мнение, будто басенджи полностью вымерли.
Однако в конце прошлого века они были обнаружены у некоторых племен банту в Конго. В частности, у племени басенджи; отсюда и название собак.
У африканцев басенджи содержались в полудиком состоянии на полном самообеспечении. Туземцы привязывали своим псам на шею колокольчики и использовали их на охоте. Аборигены называли басенджи «собака, прыгающая вверх и вниз» за способность высоко подпрыгивать в слоновой траве, высматривая дичь.
В 30-х годах XX века басенджи были ввезены в Англию и США, где эти собаки, похожие на грациозных маленьких газелей, быстро стали любимцами горожан: их отличает веселый, но уравновешенный нрав, преданность хозяину и, как уже отмечалось, неспособность лаять.
Это не значит, конечно, что басенджи абсолютно немое существо. Древнеегипетская собачка способна ворчать, производить звуки, похожие на смех, и даже весьма мелодично завывать — «петь», как утверждают любители этой редкой породы.
