Джон Маккормак - Друг стад (Айболит из Алабамы)
Тому, что Бак «слинял», я в душе порадовался: работать куда проще, если хозяин не отирается тут же, приставая к тебе с вопросами, пока ты пытаешься ввести катетер в яремную вену. Стенки вены спались, и я был уверен, что придется делать разрез на коже — точнехонько в верхней точке.
Пока Том дважды сбегал к грузовику за двумя галлонами электролитного раствора, я наскоро собрал приспособление для внутривенного вливания, а затем выбрил и продизенфицировал место для катетера на левой стороне шеи. После нескольких попыток катетер вошел-таки в вену, бутыли были благополучно закреплены на стене трейлера, и жидкость, тихонько побулькивая, потекла в организм пациентки.
На протяжении всего осмотра Сэди почитай что не шевельнулась, если не считать того, что тихонько, почти неслышно замычала, когда я при второй попытке ввел в нее иглу. Впридачу к потере электролитов и дисбалансу, телочка была в токсическом шоке, — ведь бактерии E.coli выделяют эндотоксины.
— Ну, Том, как на твой взгляд?
— Не думаю, — отозвался мальчуган. Мне оставалось лишь изумляться, сколь точно оценил он ситуацию. Но ведь Том имел дело с больными животными и соприкасался с реальностью ветеринарии куда больше, чем большинство дошколят. В прошлом году он не раз выезжал со мною на вызовы и наблюдал, как я лечу собак и кошек, делаю им кесарево сечение и другие операции, как на дому, так и в клинике. По чести говоря, знал он, наверное, больше, чем следовало и для его же собственного блага, и для блага его детсадовской группы. Воспитательница пару раз намекала, что лучше бы Тому не вдаваться в подробности о том, куда именно ветеринар, пользующий крупных животных, сует кисть и всю руку, и что тему рождения щенков они непременно изучат в рамках детсадовской программы, но чуть позже.
На пути назад мы с Томом прошли через дом. Бак обнаружился в кухне: в одной руке он сжимал наполовину съеденный бутерброд с сыром, в другой телефонную трубку. На столе перед ним были разложены регистрационные документы Голштинской ассоциации: беседуя по телефону с классификатором, он нервно перебирал и перекладывал листки. Вне всякого сомнения, готовился к визиту официального представителя. Ди, устроившись на противоположном конце стола, выписывала чеки. Перед ней громоздилась изрядная стопка счетов.
— Уж не для меня ли один из этих чеков? — полюбопытствовал я, протягивая руку. Однако, по всему судя, время клянчить деньги я выбрал неудачное: Ди даже не улыбнулась. Процесс выписывания чеков и меня повергает в настроение весьма мрачное, а ведь мне не приходится обеспечивать кормом сотню или более голодных голштинских желудков или тревожиться, поправится ли мой лучший теленок от серьезной болезни.
— Ди, насчет этой телочки в сарае, — вам или Баку надо будет скорректировать уровень жидкости, — сказал я.
— Когда?
— Скажем, после выпуска новостей в десять часов, — предложил я. Уменьшите ток до капли в секунду, и тогда на вторую бутыль вы сможете переключиться как раз к утренней дойке. А я завтра загляну к вам около полудня, по пути на аукцион; тогда и посмотрим, как обстоят дела. — Этой паре уже не в первый раз поручалась роль техников, обеспечивающих инфузионную терапию.
Бак махнул мне рукой, шепнул Тому «спасибо», и я направился к двери. Ди вышла проводить нас и принялась расспрашивать мальчика о его будущих планах в отношении мира животных. Но тот отвечал на адвокатский манер: уклончиво и дипломатично. А не станет ли мой сын юристом? Не он ли со всей определенностью унаследовал от матери хорошо подвешенный язык!
— Следующий раз привози и Лайзу, Томми, — предложила Ди. — С нашими девочками на качелях покачаетесь. Жаль, что сегодня дочек здесь нет: они у тети гостят.
— Лайза еще маленькая, чтобы на вызовы ездить. Она ногу поранила, а доктор Пол ее лечил, — воодушевленно сообщил он.
— Ногу поранила?
— Да, мэм, вот тут. — Томми задрал правую штанину выше коленки и показал то самое место, где кусок колючей проволоки оставил на бедре его сестренки рваную двухдюймовую рану. — Доктор Пол взял здоровенную иголку с ниткой и все зашил. — Тогда мне здорово досталось и от доктора, и от Джан, за то, что недосмотрел за ребенком. Но я возился с брыкливым мулом, а Том с Лайзой играли с фермерскими детишками.
— Я прошу прощения, доктор Джон, что мы вам сегодня с Сэди ничем не помогли, но у нас столько несделанной работы скопилось! А кроме того, мы к ней страшно привязались; ну, не могла я смотреть, как вы воткнете эту громадную иголку ей в шею! — извинилась Ди. — Она ведь не выживет, так?
— Могу сказать вам только одно: Сэди серьезно больна. Мне доводилось видеть телят в том же состоянии, что и она, которые выздоравливали-таки, но большинство умирает. Вот закачаем в нее всю эту жидкость, а там посмотрим, — отвечал я, состязаясь в уклончивости с адвокатом Томом.
На следующий день в полдень я притормозил у фермы и направился прямиком к трейлеру. И сразу же заметил открытую заднюю дверь. На полу валялась пустая бутыль, вторая, вместе с аппаратом для внутривенного вливания, висела на стене. И — ни следа Сэди. Я уж решил, что старуха с косой наведалась-таки на ферму в глубокой ночи и собрала свою жатву. Однако ни на сене, устилающем пол трейлера, ни снаружи на земле не осталось характерных следов, красноречиво свидетельствующих о том, что тушу отволокли на коровье кладбище. Я заглянул в телятник, но внутри обнаружилось лишь штук двадцать пять Сэдиных друзей и подружек, которые, решив, что настало время перекусить, сей же миг хором огласили сарай телячьей «му-узыкой». Но Сэди не было и там.
И ведь спросить не у кого. Я предположил, что Бак вместе с подручным где-то на сенокосе; а, проезжая через город, я заприметил замызганный автомобильчик Ди у салона красоты. Или, может, это Бак делает себе прическу, а Ди, наоборот, в поле, увязывает люцерну во вьюки! В конце концов, Бак и впрямь навещал своего парикмахера каждую среду. Может статься, на этой неделе, из-за сенокоса, он перенес время приема.
Выруливая с подъездной дорожки и направляясь на аукцион, я утешался тем, что представлял, как старина Бак тихонько сидит себе в салоне красоты в длинном ряду модных дамочек, чьи головы засунуты в эти нелепые, похожие на ульи фены, а пальцы порхают по страницам «Домоводства» и «Мадемуазели». Ну, если не считать тех, которым делают педикюр; этим отводится роль сплетниц.
Очень сложно расслышать свеженькие слухи, ежели голова находится внутри ревущего механизма. Так что постоянные клиенты навострились читать по губам и выстраивать сплетню по косвенным намекам, обрывкам и кусочкам информации, которые удается-таки уловить. Те, что читать по губам не умели, тратили немало времени на то, чтобы сдвинуть фен вверх и в сторону, высвобождая чуткое ухо. Разумеется, при таком положении дел волосы сохли медленнее; вот почему неофиты из числа приверженцев салона красоты сидели под феном вдвое дольше, нежели закаленные ветераны. Бак в подробностях поведал мне о регламенте салона в тот день, когда я проверял его коров на беременность.
Я отлично знал, что нас с фермером связывают узы крепкой дружбы и взаимного уважения: ведь только мне и никому другому позволялось поддразнивать его насчет ежедневных экскурсий к куаферу. И все-таки я немало дивился тому, что столь практичный, приземленный, «буколический» персонаж именно этому развлечению посвящает свой единственный час отдыха на неделе. Возможно, эти визиты нравились Баку ничуть не меньше, чем мне — его «подкалывать» и забавляться за его счет. Однако сейчас все мои мысли были обращены к Сэди.
«Ну, и нечего так расстраиваться, — убеждал себя я. — Глядя правде в глаза, у телушки было всего-то два шанса выжить: минимальный и никакой». Однако всегда трудно смириться с тем, что лечение оказалось безрезультатным и пациент умер. Весь день, работая на аукционе, я то и дело вспоминал про Сэди.
Поздно вечером зазвонил телефон.
— Док, это Бак Хей, — раздалось в трубке. Хотя голос Бака я отлично знал, он всегда считал нужным представиться. Я часто сожалел о том, что не все мои клиенты столь учтивы и вечно заставляют меня ломать голову, гадая, с кем же это я разговариваю. — Как поживаете? — радостно вопросил мой собеседник. Что, если этот звонок несет мне добрые вести?
— Я-то неплохо. А вот телушка как? — выпалил я. — Я заезжал к вам сегодня в полдень, но никого не нашел, и Сэди тоже не обнаружил, так что подумал, она околела.
— Нет, Док, выжила, еще как выжила! — заверил Бак. — Захожу к ней в полночь, проверить, как она — а телочка-то сидит! К дойке так даже встала. Я поменял бутыли, как вы объясняли, а когда солнышко поднялось, она выдрала катетер вместе с трубкой и вышла себе из трейлера, как ни в чем не бывало. Выезжаю из сарая на тракторе, а она на дорожке стоит! Конечно, ножки-то подкашиваются; однако ж я так понял, ей в дом хочется. Так что хвать я ее, подвез на тракторе и посадил в собачий загон.
