'Одиссей' Журнал - Одиссей за 1996 год
Характерно, что мусульманскими сюжетами журнал не ограничивался, включая очерки из жизни и публикации "жемчужин культурного наследия" других стран, как европейских, так и восточных. Все его выступления так или иначе были подчинены обсуждению соотношения "ислама и культуры". Проблема эта, волновавшая весь исламский мир, была поддержана "провокацией" со стороны представителей "культуры", например, выступлением Э. Ренана (в Сорбонне в 1883 г.; рус. пер. - "Ислам и прогресс". СПб., 1898), воплотившем в себе основные европейские стереотипы об исламе.
"Из всего обилия литературы на эту тему сошлюсь на кн.: Брагинский В.И., СеменцовВ.С. Проблемы традиций, нео-традиционности и традиционализма в литературах Востока // Художественные традиции литератур Востока и современность. Ранние формы традиционализма. М., 1985; Рашковский Е.Б. Научное знание, институты науки и интеллигенция в странах Востока. М., 1990.
'" Говоря о мусульманской или христианской культуре, я имею в виду не собственно религиозные культуры и не собственно религиозные мировоззрения, но те черты ментальности, стилей мышления и способов смыслополагания, которые сопрягаются с соответствующей религиозной системой (воспитываются, стимулируются ею или сами порождают ее особенности).
" Речь идет о том разнородном во многих отношениях, официально православном "русском большинстве", каковое большинством себя и полагало (противопоставляясь "иноверцам" и "инородцам"), политическое, а во многом и культурное доминирование которого определило нередкое понимание определения русский в значении "подданный Российской империи", "принадлежащий Российской империи", игнорирующем его собственно этнический смысл (ведь современное противопоставление "русский"-"российский", насколько я могу судить, тогда не существовало).
^ И, соответственно, отмеченная выше установка авторов журнала на усвоение этой культуры реально воплотилась - по крайней мере в одном из их ментальных пластов, стилей мышления; а скорее - сама были результатом такого усвоения.
" Я, однако, не включаю в свои задачи последовательную и детальную экспликацию каждой из возможных параллелей с картиной мира интеллигенции русского "большинства", полагая их, с одной стороны, достаточно очевидными (важно, какие из ее известных характеристик оказались действенными в описываемом мировидении), а с другой - рассчитывая на компетентное узнавание и критику специалистов по истории русской культуры. Видящаяся мне здесь перспектива обнаружить повороты возможных интерпретаций картины мира дореволюционной русской интеллигенции могла бы, очевидно, представить
284 Образ *другого" в Аультуре
для них определенный интерес: в особенности для такого открытого прочтения экспертами я стремлюсь раскрыть здесь страницы журнала. В заключение я приведу, впрочем, некоторые прямые параллели, касающиеся явлений, быть может, не менее известных, чем оставленные за кадром, но, как кажется, не всегда в полной мере осознаваемых.
^ Говоря определеннее, я начну с описания ключевых понятий в языке "Мусульманина" и их значений в системе оппозиций, которую они составляют, а затем обращусь все-таки к содержанию текстов, но двигаясь не "вверх" - к индивидуальным открытиям и смыслам каждого отдельного текста, а "вниз" - к образцовым, наиболее общим для этих текстов логическим ходам [я проанализирую логику выбора означаемых (т.е. референтов) этих понятий в плане прагматики говорящего]: именно на уровне этих структур язык "Мусульманина" представляется мне наиболее характеризующим язык русского "большинства" (тогда как индивидуализирую11"ий анализ был бы наиболее существен для рассмотрения журнала в первом из названных выше ракурсов). Наконец, я коснусь смысловой интерпретации этих структур на уровне ментольности авторов "Мусульманина". Понятно, что такое рассмотрение определенным образом упрощает источник. Ср.: Боткин П.М. Два способа изучать историю культуры // Вопросы философии. 1986. № 12.
" О русской литературе классического периода // Ю.М. Лотман и тартуско-московская семиотическая школа. М., 1994. С. 382-383, 390. О традиционной роли дуальности в русской культуре, включая и формирование ее отношения к "другому" и, в частности, к Западу, ср. также: Лотман Ю.М., Успенский Б.А. Роль дуальных моделей в динамике русской культуры (до конца XVIII века) // Успенский Б.А. Избр. труды. М., 1994. Т. 1. С. 219-253; Успенский Б.А. Дуалистический характер русской средневековой культуры // Там же. С. 254-297.
^ Замечу, что, по Лотману, альтернативные бинарным тернарные модели характерны, в частности, для русского народного сознания и происходят от наложения "на общую христианскую бинарность" "народного представления языческого типа" (Ю.М. Лотман и тартуско-московская семиотическая школа. С. 387). Так или иначе, подчеркну, что я говорю о массовом, но не о народном, а об интеллигентском сознании.
" Полужирным шрифтом я выделяю ключевые слова дискурса журнала (они не только являются смысловыми "ядрами" фраз, но и постоянно повторяются в разных текстах журнала), курсивом же - устойчивые и часто воспроизводимые выражения, складывающиеся вокруг этих слов, а также цитируемые (но не целиком) более крупные характерные высказывания.
" Это, напомню, как раз то представление о "всемирном историческом процессе", альтернативой которому стала в современной науке концепция культурного релятивизма. Предлагаемая статья по сути и представляет одну из многих переоценок первого с позиций второго.
Вряд ли можно не вспомнить уже иронически-пародийный взгляд на это, подспудно, наверное, свойственное нам всем (всякому российскому и, шире, европейскому человеку) ощущение исторического времени: "Значит, все мы, кровь на рыле, топай к светлому концу..." (А. Галич).
" Центром же Европы, ^центром всей мировой культуры", ((мировой столицей" мыслится, как и положено для той поры, Париж. ^ Т.е. соседствующую с нами "семью культурных народов" - европейцев. " Здесь возникает важный вопрос о степени секуляризации описываемого сознания. Ответ на него требовал бы отдельной статьи в силу своей неоднозначности и обширности. Достаточно заметить парадоксальное разведение ислама и мусульманства, которое, с одной стороны, указывает на секулярные устремления авторов, а с другой - демонстрирует сохраняющуюся неразъединенность в их миропонимании религиозного и "светского", столь существенную в традиционных исламских культурах. Добавлю, что они, несомненно, считают себя людьми верующими, "хотя и не делают намаз по пяти раз в сутки", но вместе с тем предлагают, например, ограничить сферу религии "частной жизнью" - по примеру европейских стран. Вообще рефлексия авторов "Мусульманина" в сфере религии лежит в русле все той же всеобщей парадигмы: своя религия воспринимается через аналогию с историей и ролью христианства в мире Европы - в том видении этой истории и роли, которое было тогда стереотипным для массового рационализированного европейского/русского сознания.
О. Ю. Бессмертная. Русс1"ая kyAbrypa в свете мусульманства 285
" "Петь ей хвалебные песни пока еще слишком рано, так как она не проявила и сотой доли того самоотвержения, как сделала это русская интеллигенция..." (1911. № 4. С. 176).
^ Я имею в виду взгляд, возможно даже презумпцию, сложившуюся в России на основе переплавки идей очень разных, нередко противоположных друг другу мыслителей - парадоксально подготовленных уже Чаадаевым и развитых старо-славянофилами, приведенных к своему логическому завершению Данилевским и вновь продолженных многими другими. Подобные взгляды, впрочем, были уже в ту пору не менее характерны и для мусульманских идеологов за пределами России и, как известно, вызревали среди самих европейцев.
" Подробное рассмотрение взглядов журнала на христианство - отдельный сюжет; скажу лишь, что основной модус восприятия христианства отсюда - это прежде всего характеристика его как "гуманистической" религии.
" Речь идет о словах, произнесенных марокканцем вслед за тем, как он спас автору жизнь, исполнив клятву побратимства.
" Рассказ начинается с того, что марокканец не верит рассказчику, пытающемуся убедить его, что арабы и евреи - родственные народы.
^ Это сказано о себе: автор живет в это время в Марокко среди кочевнических племен. Ср. также противопоставление "нравственного" дикарства и "безнравственных" христиан выше.
^ Замечу, что здесь засвидетельствован и набор "национальных" стереотипов, ключевых характеристик каждой из европейских наций, также, судя по всему, воспроизводивший тот что носился в "воздухе" русской действительности.
Такова, кстати, одна из стереотипных характеристик русских в представлениях, людей писавших в журнале, - пьянство.
Этот принцип предстает как важнейшая коннотация, главный смысловой оттенок понятия "слово" в его противопоставлении "делу".
^ Здесь одновременно видна универсальность "словаря" (набора) характеристик, известного журналу: качества, отрицательные сточки зрения "наших" врагов, отрицательны и с "нашей" точки зрения (несмотря на декларацию противоположных подходов), но "враги" не по адресу их приписывают; соответственно европейцев (и их союзников на местах) ругают и словами, которыми ругают "наших" врагов ("эксплуататоры"), и словами, которыми ругают "нас" ("гяур", "продавец народа" и пр.).
