Хантер Томпсон - Страх и отвращение предвыборной гонки – 72
В конце концов, я уже бывал в тюрьме округа Джефферсон и могу сказать, что это не худшее место — по крайней мере до тех пор, пока ваши нервы не расшатаются, а когда это произойдет, будет уже не так важно, в какой тюрьме вы находитесь. И вы будете чувствовать это всеми потрохами в темноте — или возвращаясь в душевую, где вас не видят охранники.
Примечание редактора
В этот момент доктор Томпсон перенес ряд нервных припадков в своем номере в гостинице «Сил Рок Инн». Судя по странному качеству первого варианта его работы и по тому образу жизни, который он ведет, единственный способ, которым эта книга может быть завершена, — это надиктовывание текста. Несмотря на неоднократные предупреждения личного врача доктора Томпсона, мы решили, что по ряду причин — эстетических, исторических и договорных — работу надо завершить во что бы то ни стало.
То, что следует дальше, является расшифровкой разговоров, которые мы вели, пока доктор Томпсон расхаживал по своему номеру — привязанный к пятиметровому микрофонному проводу, — описывая последние дни обреченной кампании Макговерна.
Ред.: Ну, доктор Томпсон, можете ли вы объяснить эти отсылки… Мы только что оставили вас в тюрьме округа Джефферсон с очень мрачным и зловещим замечанием, которого я не понимаю… А я думал, вы находитесь в самолете, возвращаясь в Су-Сити, и что вы стоите…
ХСТ: В Су-Фолс.
Ред.: В Су-Фолс, извините, и что вы на самом деле стоите в кабине экипажа с косяком в одной руке и стаканом «Джек Дэниелс» в другой. Курили ли летчики дурь? Что происходило на этом самолете? И почему он назывался «Зоопарком»?
ХСТ: Ну, я бы предпочел написать об этом, но в данных обстоятельствах постараюсь объяснить. В последние месяцы кампании Макговерна было два самолета. Один из них назывался «Королева Дакоты», хотя на самом деле это была «Королева Дакоты младшая», или «Королева Дакоты вторая». Потому что бомбардировщик Макговерна во время Второй мировой войны был первой «Королевой Дакоты».
Ред.: Бомбардировщик Макговерна во время Второй мировой войны назывался «Королева Дакоты»?
ХСТ: Верно. Он пилотировал бомбардировщик во время Второй мировой войны.
Ред.: Почему бы вам не взять стул? Не могли бы вы перестать ходить?
ХСТ: Мне так гораздо удобнее…
Ред.: Хорошо. Но вам придется говорить в микрофон.
ХСТ: Да… Он назвал свой предвыборный самолет «Королевой Дакоты II», и сначала этого было достаточно — один 727-й, который он зафрахтовал у United Airlines по возмутительно высокому тарифу. Они развели его по полной. Он летал туда-обратно из Вашингтона в Нью-Йорк, хотя мог бы оставаться на одном месте, и они завышали расценки…
Ред.: Говорите, пожалуйста.
ХСТ: Они выставляли неоправданно огромные счета. Я узнал об этом от представителя United Airlines на самолете. Но тем не менее, когда кампания пошла в рост, как грибы накануне Дня труда, на борт «Королевы Дакоты» стало подниматься все больше журналистов, и кампании Макговерна понадобилось два самолета. Один из них был разделен на три отсека: в одном семья Макговерна, во втором он сам и впереди его штаб. Как купе первого класса. А в середине самолета сидели представители серьезных средств массовой информации: New York Times, люди из информационных агентств, Washington Post…
Ред.: New York Times, информационщики… Кто еще?
ХСТ: Люди, которые должны были делать по материалу каждый день…
Ред.: Они были в своего рода привилегированном положении?
ХСТ: Верно. Это были очень серьезные люди.
Ред.: И они сидели в середине самолета?
ХСТ: Да. В задней части был бар и мини-комната для прессы, где было примерно пять пишущих машинок и несколько телефонов: вы могли бы позвонить из самолета в штаб-квартиру в Вашингтоне, да и вообще куда угодно. Но атмосфера на «Королеве Дакоты» была очень… ммм… очень… сдержанной, вот подходящее слово.
Ред.: Атмосфера была сдержанной? За день до выборов?
ХСТ: Только на «Королеве Дакоты»… На самолете «Зоопарк» атмосфера становилась все безумнее и безумнее, в то время как на «Королеве Дакоты» — все сдержаннее и мрачнее. Более извращенные представители прессы предпочитали путешествовать на самолете «Зоопарк». Там обстановка была комфортнее. Например, там было огромное количество кокаина.
Ред.: На самолете «Зоопарк» был кокаин?
ХСТ: Да, и дурь.
Ред.: Марихуана?
ХСТ: О, черт, да… Много марихуаны, хэша, кислоты…
Ред.: Исходило ли это от прессы?
ХСТ: Ну, пресса полностью захватила самолет «Зоопарк».
Ред.: Там не было никаких сотрудников Макговерна?
ХСТ: Некоторые пытались попасть на него, но люди из прессы прикипели к своим местам и отказывались покидать их. Получив место на самолете «Зоопарк», вы вцеплялись в него мертвой хваткой. За места в поездке приходилось торговаться. Я вспоминаю, как однажды, когда я хотел поговорить с Макговерном, я договорился поменяться местами с Джоном Холумом, у которого была подружка на «Зоопарке». Но когда я попытался получить свое место назад — насколько я помню, это было в Уичито, — пришлось пригрозить применением физической силы, чтобы выдворить Холума с моего места и вернуть его на «Королеву Дакоты».
Ред.: А запасы провизии на самолете «Зоопарк» были сделаны самой прессой или персоналом Макговерна?
ХСТ: Ну, вы должны помнить, что каждый представитель прессы, который путешествовал на любом самолете кампании, обслуживался по расценкам первого класса плюс одна треть.
Ред.: Почему? Для чего была еще одна треть?
ХСТ: Ну, по-видимому, за ущерб…
Ред.: Ущерб?
ХСТ: Это был зафрахтованный самолет, и стюардессы были оставлены на милость пассажиров.
Ред.: На милость?
ХСТ: В какой-то момент на самолете «Зоопарк» на пути к Сакраменто пилота, которого звали Пол Принс[126] — его еще прозвали «молодчага Пол» и «пилот-девственник»…
Ред.: «Молодчага Пол», «пилот-девственник»?
ХСТ: Верно. Его выволокли из кабины… И некоторые из сумасшедших представителей прессы, которые сидели впереди — а кокаин находился прямо за кабиной пилота, — схватили его и сорвали с него всю одежду вплоть до нижнего белья.
Ред.: Люди из прессы сорвали одежду с летчика?
ХСТ: Ну, они вроде бы помогали женщине из… Я вспоминаю, что это было за издание… Не Women's Wear Daily, но что-то в этом роде. Она была совершенно пьяна и обкурена. Но самыми страшными злодеями на самолете были телевизионные техники… Они держали его, в то время как дикая женщина раздирала на нем одежду.
Ред.: А кто управлял в это время самолетом?
ХСТ: Ну, второй пилот, я думаю…
Ред.: Второй пилот вел самолет?
ХСТ: На борту был экипаж — три человека.
Ред.: Это был 727-й?
ХСТ: Да, 727-й, кажется, они называют их «Виспер Джетс». Тот самый, с дверью «Д. Б. Купер», ну знаете, такой, которая выпадает из хвоста… И пилот был раздет до нижнего белья. Наконец он вернулся в кабину и приземлился в Сакраменто в нижнем белье с этой обкуренной женщиной, которая все еще преследовала его…
Ред.: Одна из стюардесс?
ХСТ: Нет-нет. Это была женщина из…
Ред.: Кто-то из репортеров.
ХСТ: Я бы не хотел называть ее.
Ред.: Ну, давайте не будем называть никаких имен. Конечно, нет.
ХСТ: Такого рода вещи случались на самолете «Зоопарк» регулярно. Там были все фрики. В проходе были расставлены динамики, и через каждые три метра звучала какая-то музыка… Проигрывались кассеты. Если впереди звучал «Роллинг Стоунз», то в хвосте «Грейтфул Дэд»…
Ред.: Я бы хотел прервать вас сейчас и спросить, каким было преобладающее настроение персонала Макговерна в этот момент, во время полета обратно в Су-Фолс за день до выборов, 6 ноября?
ХСТ: Мы вылетели из Лонг-Бич приблизительно в полдевятого вечера понедельника, 6 ноября, и направились прямо в Су-Фолс. Лонг-Бич стал последним городом, где Макговерн появился на публике, за исключением, вроде бы, Су-Фолса, его родного города, куда мы прибыли в половине второго ночи. И… Вы спрашиваете о настроении… Настроение персонала Макговерна на «Королеве Дакоты» было очень-очень спокойным. Они уже давно знали, что должно произойти. Макговерн признался, что знал об этом, по крайней мере, за неделю.
