Наталья Точильникова - Ходорковский. Не виновен
Я уж точно не помню цифры, но приблизительно. Если за три недели мы заработали 100 рублей, то те, кто занял второе место — пятьдесят, а некоторые вообще оказались в минусе.
Как это было достигнуто, не помню. Вопросами нарядов я стал заниматься позже, когда уже работал мастером в стройотрядах». «Закрыть наряд» — это уговорить заказчика принять работу, даже сделанную не очень качественно. У Ходорковского получалось.
Подозреваю, что не всем «бойцам» отряда «Спутник-83» нравилось слишком серьезное отношение к мероприятию их командира.
Олег Куликов был в том отряде. «Наш факультет разместили в здоровенном бараке, очень длинном, — вспоминает он. — Коридорная система, множество комнат. Человек по шесть в каждой. Утром подъем, завтрак, всем на работу. Миша тоже идет, хотя командир и не обязан. Но он шел с нами, работал наравне со всеми, картошку таскал. У физхимиков командир, помню, злодей был совершенно. Гонял все время своих ребят. А у нас тихо, спокойно. Даже выдали премию по итогам работы, тем, кто ходил каждый день, у кого не было пропусков. И Дима с Мишей отказались от денег в их пользу. Премировали несколько человек. Те, кто болел или сачковал, получили по пятьдесят рублей, а мы — по сто.
А что по выходным заставлял работать — чего не было, того не было. Выходной — это выходной. В выходной мы в баню ходили, так что, какая картошка?»
Словно перепутали. Словно физхимики решили, что Ходорковский был у них командиром, и потом рассказывали всем, какой он зверь. Можно понять. Зверь-командир на принудительных работах, а тут еще телепропаганда о злодее Ходорковском, якобы заказавшем несколько убийств [15 — О приписываемых сотрудникам ЮКОСа убийствах см. мою книгу «ЮКОС: мифы об убийствах»]. Конечно, Ходорковский! Кто же еще?
«Не думаю, что он мог заставить ребят работать по выходным, — вспоминает Мурзин. — Кроме него был еще представитель факультета, член партийной организации, комиссар, так что и не заставишь.
Я помню, как мой брат приехал на картошку. И мы сидели втроем, пили водку, разговаривали за жизнь, и все было совершенно замечательно. Мой брат до сих пор с гордостью вспоминает свое личное знакомство с Ходорковским».
«Мы все там работали «по-настоящему», — пишет мне Сергей Ельченинов. — Заняли первое место по району и получили почетную грамоту от райкома КПСС. И вообще было здорово. Что касается выпивки в колхозе, то поставлено все было грамотно: портвейн «Калхети» в местном сельмаге закончился в первую же неделю, и последующие поставки напитков были скудными и нерегулярными. Но была удивительная атмосфера: мы тогда (я-то точно) почувствовали студенческое братство. По вечерам обсуждали насущные проблемы наших трудовых будней и выступали горячо, в том числе и Михаил. Было настоящее соревнование бригад».
Кроме картошки студентов мужского пола ждало еще одно сомнительное развлечение: военная кафедра.
«Институтская военная кафедра находилась на Полежаевской, — вспоминает Сергей Кушнеров. — Оттуда надо было ехать автобусом. Место серое, зачуханное. Промышленное место. Четырехэтажное кирпичное здание. Справа — товарная станция, возле путей свалены бревна и доски. Иногда студентов заставляли красть оттуда стройматериалы для нужд военной кафедры. С левой стороны — майонезный завод. В результате в кафедральной столовой всегда в достатке наблюдался майонез.
Занятия были скучны, агитация — заорганизована, и наши души это не трогало: у меня эта ситуация вызывала в душе цитату из «Швейка»: Die ganze tscheschische Volk sind die Simulantenbande [16 — Весь чешский народ — это банда симулянтов.]. Внешний вид и правила поведения жестко регламентированы.
Важной проблемой для нас была стрижка. Определение уставное: «Прическа должна быть короткой и аккуратной». Т. е. стричься на лысо нельзя, а достаточность длины определялась так: волосы не должны захватываться рукой. Идеал — шарик с 2—3-см однородным газончиком. За этим следили строго. Народ мучился, переживал, но ведь в армии еще хуже».
Иногда студентов отлавливали по длине волос и скопом отправляли стричься в специальную, «ассоциированную» парикмахерскую, где стригли с фантастической скоростью, и результат соответствовал идеалу военной кафедры.
Не знаю, приходилось ли Мише Ходорковскому бывать в «ассоциированной» парикмахерской, но на всех его ранних фотографиях присутствует пышная шевелюра много длиннее пресловутых трех сантиметров и усы.
«Попадались на стрижку, по-моему, все, кроме девчонок (они, кстати, тоже наравне с пацанами прошли всю военку, за исключением сборов), — вспоминает Сергей Ельченинов.
— Особой любовью к вопросам прически отличался препод по общевойсковым дисциплинам майор Замятин. Коронная фраза: «А вы, товарищ студент, можете вообще не подстригаться.»
Июль 1984-го. База артвооружения под городом Скопин. Военные сборы. Михаил вместе со всеми марширует, приносит присягу и таскает ящики со снарядами. Ему идет военная форма и как товарищ по казарме он вполне.
«Назывались мы «курсантами», и на погонах была буква «К», — пишет мне Сергей Кушнеров. — Первое время всех мучили ноги, стертые сапогами, потом — нехватка калорий. Нет, кормили сытно. То есть кишечник вроде набит кашей и макаронами, но физические нагрузки так возросли, что еда не успевала усвоиться, и уровень глюкозы в крови падал. Жутко хотелось сладкого, и мы очень мерзли ночами. Только накрывшись одеялом, шинелью и матрасом можно было согреться. Теперь понимаю: нехватка глюкозы — кровь не грела.
Когда студенты заступали в караул, по части объявлялось предупреждение, так как студентам все равно: могут и подстрелить, если, например, пьяный прапорщик решит путь через забор сократить. Кто-то невнимательно прочитал «Табель поста» — инструкцию по охраняемому объекту — ив результате положил в грязь целого полковника и взвод. И они ждали, лежа в луже, пока не придет начальник караула и не освободит их. Считалось, что студенты трудноуправляемы и малоразумны.
Военному искусству нас особо не обучали. Были всякие работы: заготовка картошки и прочее. Один раз сгоняли на полигон. Выдали по 8 патронов. 3 надо было выстрелить одиночными, а 5 оставшихся тремя (!) очередями — по мишеням. И три выстрела из пистолета.
За неделю до окончания сборов у нас начался дембель — подготовка к экзаменам — никто ничего не делал.
Торжественным моментом, священным обрядом, являлся день окончания и прибытия в общагу — называлось «посвящение в офицеры». Праздник неформальный и неофициальный. На час все разбегались по магазинам (разумеется, винным) — затаривались. Готовились лихорадочно. Все строились, и старший по званию вызывал по одному, объявлял офицером, командовал: «Принять дозу!» Давали стакан или полстакана водки, надо было выпить одним махом (я заглотал как воду, только пузыри пошли), закусить давали от цельной буханки хлеба и батона колбасы, докторской. А потом мало кто что помнит. Напились все до изумления. Понятно, что в этот день все непричастные старались закрыться. Праздник был только для нас, курсантов.»
С первого семестра Миша начал встречаться с будущей женой Еленой Добровольской.
«Не знаю, были ли у него друзья, — вспоминал Дмитрий Мурзин. — Он дружил в основном с ней. Хорошие студенческие приятели — безусловно, были. Я и себя к ним отношу. Но друг — это все-таки нечто иное».
Они стали садиться рядом на лекциях и семинарах, потом приходить и уходить вместе, а потом появились с кольцами.
После свадьбы Лена взяла его фамилию. И оставила после развода. Она и теперь Ходорковская.
Часть 2. Предприниматель
Бизнесмены
Ходит множество легенд о начале бизнеса Ходорковского. Он организовал студенческое кафе, «варил» джинсы, торговал поддельным коньяком «Наполеон», ввозил компьютеры и делал бизнес на комсомольские деньги.
Коньяк его коллеги обычно признают. «В конце концов, им никто не отравился», — заметил Леонид Невзлин. Компьютеры тоже не вызывают возражений.
Следов кафе я не нашла. Никто из бывших студентов МХТИ, с которыми я общалась, его не помнит. Однако сам Михаил Борисович факт его существования мне подтвердил, равно как и торговлю компьютерами. А вот «варенку» — нет.
Доподлинно известно, что после окончания института, в 1986 году, Ходорковский был избран членом Свердловского райкома ВЛКСМ. А потом работал в МХТИ и заместителем секретаря Фрунзенского райкома комсомола Сергея Монахова [17 — Сергей Владимирович, к сожалению, отказался со мной общаться, хотя я собиралась говорить о событиях двадцатилетней давности.]. Еще в институте он вступил в КПСС.
И конечно подрабатывал — занимался хоздоговорными работами как преподаватель и научный работник. Но зарплата была жестко законодательно ограничена сверху, даже, если отбоя не было от заказов. Именно тогда, в 1986-м, молодежным клубам разрешили иметь свои счета.
