Джамиль Гасанлы - СССР-Иран: Азербайджанский кризис и начало холодной войны (1941-1946 гг.)
10 ноября Багиров направил А. Алиеву свои отзывы и предложения. Он был доволен успехами газеты «За Родину», но предлагал сокращать материалы, посвященные развитию культуры, отдавая предпочтение политической информации: «Вы правильно взяли курс в отношении вовлечения передовой интеллигенции в работу газеты, но это надо делать осторожно, персонально изучая каждого вовлекаемого в работу»[55]. Багиров разрешил организовать выпуск газет в Хое, Пехлеви и других городах. Учитывая огромный успех постановок опер и музыкальных комедий, он разрешил продолжить гастроли бакинских артистов в Тебризе до 15–20 ноября, подчеркивая: «Надо добиться, чтобы оставить у населения самое лучшее впечатление о нашем театре, об актерском коллективе и обо всем искусстве Советского Азербайджана».
В то же время Багиров предупреждал, что надо действовать осторожнее в курдском вопросе. Он напоминал, что «курдский вопрос — это самое уязвимое место в политике Ирана и Турции и самое излюбленное оружие в руках англичан. Этого никак забывать нельзя, в особенности в данный момент. Надо сделать все для примирения курдов с азербайджанцами Южного Азербайджана и на этой базе всеми силами и средствами приблизить курдов к нам, помогая им так же, как помогали азербайджанцам. Одним из основных моментов нашей деятельности среди курдов должно стать предотвращение попадания курдов под провокации иностранных разведок, выражающихся в призыве к вооружению курдов, неподчинении властям, к выступлениям против иранского правительства с целью создания отдельного курдского государства»[56].
В своем послании Багиров отмечал, что за последнее время в ряде районов Южного Азербайджана раздаются призывы установить в Южном Азербайджане советскую власть. Такие факты имели место в иранской Астаре, Ардебиле, Пехлеви. По его мнению, такие выступления были инспирированы немецкой разведкой, желающей внести разлад между союзниками, и это надо пресекать. Багиров предупреждал, что надо быть осторожными по отношению к деятельности различных партий и политических групп[57]. Это прежде всего относилось к деятельности иранских дашнаков. Он писал: «Имеющиеся факты говорят о том, что дашнаки стараются каким-либо путем войти в наше доверие для усиления своей подрывной работы. Не исключаю, что эти партии и организации созданы по прямому указанию зарубежных разведок». И далее: «Айсоры, например, всегда были английской ориентации и в то же время являлись агентами английской разведки, поэтому активность их на сегодня до некоторой степени является подозрительной»[58].
М.Дж. Багиров одобрял идею приезда в Баку представителей тебризской интеллигенции, вождей шахсеванских и курдских племен, но рекомендовал организовать их встречу на высоком уровне.
Следуя этому указанию, 18 ноября — вожди шахсеванских племен, 20 ноября — представители тебризской интеллигенции, 27 ноября — вожди курдских племен прибыли в Баку. Багиров принял все три делегации. В беседах участвовали видные азербайджанские советские писатели и поэты Сулейман Рустам, Сулейман Рагимов, Мирза Ибрагимов и другие.
На встрече с представителями тебризской интеллигенции сопровождавший гостей М.С. Ордубади сказал Багирову: «Когда товарищи шли сюда, у встречавших их азербайджанцев на глазах были слезы. Это слезы радости»[59]. Багиров же подчеркнул, что иранское правительство из тех богатств, что черпает в Азербайджане, хотя бы часть должно тратить на благоустройство этого края. «Поэтому мы возвысили свой голос: хватит, пятимиллионный народ дошел до крайности. Это плохо. Видно, не только азербайджанские братья, живущие в Иране, но и само иранское правительство поняло… что если будет нужно, мы снова возвысим наш голос. Где школы, где азербайджанский язык, где учеба, где газеты и книги на тюркском языке? Мы будем ставить эти вопросы перед ними. Но сейчас пока не время… Мы хотим, чтобы азербайджанскому народу дали право распоряжаться собой. Раз мы — азербайджанцы, то мы знаем своих азербайджанцев. Мы знаем, что такое честь. Хватит быть рабами, десятилетиями, столетиями азербайджанский народ был в рабстве… Если вы будете едины в словах, делах и поступках, вы совершите большие дела… Наш долг помогать вам. Все, что вы видите здесь, — принадлежит азербайджанскому народу. Вы как дети Азербайджана имеете право требовать здесь вашу долю. Но и вы должны действовать. Кровь нации должна бурлить»[60].
После возвращения делегации домой правительственные органы Ирана старались узнать о содержании бесед в Баку. Некоторые участники визита в Баку подверглись давлению. Но жесткое вмешательство А. Алиева пресекло это беззаконие.
М.Дж. Багиров подготовил для Сталина обширный отчет о проделанной до конца 1941 года работе[61]. В отчете говорилось о материальной поддержке населения, содействии в развитии культуры и здравоохранения в Южном Азербайджане. Багиров просил Сталина разрешить открыть в Тебризе дом для беспризорных детей на 200–300 мест и вести там занятия на азербайджанском языке[62]. В отчете также отмечалось, что «в результате отсутствия должного руководства боевой и политической подготовкой в ряде войсковых подразделений и частей имели место факты дезертирства, мародерства, пьянства и бытового разложения со стороны отдельных командиров, политработников и красноармейцев. Это явилось результатом того, что командующий советскими войсками в Иране генерал-майор Новиков и военный комиссар Ярков не занимались повседневно вопросами поднятия воинской дисциплины, редко бывали в частях, проводили время на вечеринках, банкетах, пьянках и т. д. Своим поведением Новиков дискредитировал себя до такой степени, что даже один из иранских генералов в беседе с нашим работником заявил, что командующий пьет запоем и его собутыльником является член военного совета армии полковой комиссар Ярков. Новиков передал английскому командованию данные о наличии наших войск на территории Ирана и Закавказья и в бытность в Тебризе связался с известными дашнаками братьями Будагян, с которыми часто встречался на вечеринках и кутежах»[63]. Результатом настоятельного вмешательства Багирова явился отзыв Новикова из Ирана.
Однако и миссии Азиза Алиева пришлось свернуть свою деятельность. Это объяснялось тем, что в условиях тяжелой оперативной обстановки на фронте советское руководство не хотело создавать себе дополнительные проблемы, продолжая вмешательство в азербайджанские дела. Посол Советского Союза в Иране А. Смирнов 12 января 1942 года послал в Наркомат иностранных дел обширный отчет. Основные пункты отчета Деканозов изложил 17 января Багирову в телеграмме, где отмечалось о том, что местные власти и иностранные консульства хорошо осведомлены о наличии группы Алиева. Причем генконсул в Тебризе Кулаженков в своем докладе послу привел якобы даже ряд примеров ее идущей вразрез с конспирацией работы:
1) без должных оснований была закрыта газета «Голос Азербайджана» и в ее редакции был произведен обыск;
2) в начале декабря Алиев через местных жителей направил командиру советского гарнизона в Урмии полковнику Селиванову письмо с требованием не отнимать оружие у местного населения, а уже отнятое вернуть. Это письмо перехватили иранские власти и губернатор Урмии подготовил докладную записку по этому поводу;
3) заместитель Алиева Амирасланов 16 декабря арестовал в Урмии заместителя губернатора и привез его в Тебриз, где его отпустили. Причина ареста — избиение курдов. Теперь Амирасланов утверждает, что жизнь заместителя губернатора была под угрозой и его вывезли оттуда под видом ареста;
4) заместитель наркома внутренних дел Атакишиев 30 декабря в Сарабе арестовал помещика, допрашивал его в жандармском управлении и предложил жандармам его арестовать. И по этому поводу губернатор подготовил докладную.
А. Смирнов писал: «Вряд ли нам полезна столь значительная расшифровка работы группы Алиева, который сам широко известен здесь как секретарь ЦК КП(б) Азербайджана. Одно то, что он возглавляет эту работу, вызывает уже недоверие и боязнь у иранцев, турков и англичан. О работе группы Алиева знает не только Сохейли, но даже Буллард и турецкий посол»[64]. В конце телеграммы Деканозов сообщал, что урегулировать отношения между Смирновым и Алиевым пока не удалось и советовал им встретиться. Кроме этой телеграммы состоялась еще и телефонная беседа Багирова с Деканозовым.
В тот же день, 17 января, Багиров отправил телеграмму в Кремль и ответил на замечания Деканозова. Он писал: «После переговоров с вами Алиеву было предложено не вмешиваться в дела местной администрации, держать тесную связь со Смирновым, согласовывать с ним все мероприятия и только с его согласия ставить те или другие вопросы перед местными властями. Сегодня предложено Алиеву немедленно поехать в Тегеран и объясниться со Смирновым по всем вопросам, в том числе по существу доклада Кулаженкова. В дополнение к моим письменным и устным объяснениям считаю необходимым сообщить, что Смирнов тенденциозно освещает работу группы Алиева. Неконтактность работы Алиева с отдельными нашими официальными работниками, в том числе и военными, может быть заключалась в том, что он вместе с ними не пьянствовал, наоборот, уговаривал их вести себя более или менее сдержанно. Видимо, все это не нравилось товарищам. Что же касается расшифровки Алиева перед английскими, турецкими и другими представителями, я боюсь, что не Алиев, не его группа себя расшифровывают, а их расшифровывают отдельные наши работники, которые частенько без разбора пьянствовали, общались с подозрительными и сомнительными людьми. Создавшаяся обстановка не дает возможности продолжать огромную положительную работу, развернутую нами с самого начала там, ликвидации которой, видимо, добивается Смирнов»[65].
