Айн Рэнд - Капитализм: Незнакомый идеал
Он восстает против объективности. Как - хочет знать он - человек может не чувствовать себя отчужденным в системе, где его желания не всемогущи, где нельзя владеть тем, чего не заработал, где рост вознаграждается, а застой наказывается?
Из вышеизложенного ясно, что главный спор, который ведет Фромм, - это спор с реальностью, поскольку природа противопоставляет человеку те же самые условия, которые отражены и в рыночной экономике: природа также заставляет человека подчиняться причинно-следственным закономерностям, и в природе постоянный рост также является условием успешной жизни.
Среди авторов, пишущих об отчуждении, были такие, которые это поняли и не стали утруждать себя атакой на капитализм: они сразу стали проклинать саму природу. Они заявили, что человеческая жизнь по своей сути неумолимо трагична: так как реальность - это «тирания», так как противоречивые желания не могут быть удовлетворены, так как объективность - «тюрьма», время - «сеть», из которой не вырваться никому, и т.д. На таких заявлениях специализируется преимущественно экзистенциализм.
Как потребитель капиталистической экономики человек подвергается еще большему отчуждающему давлению, убеждает нас Фромм. Его буквально заваливает бесчисленным множеством продуктов, среди которых он должен что-то выбирать. Его сбивают с толку и промывают мозги назойливой рекламой, неотвязно убеждая покупать только тот или иной товар. Это сокрушительное многообразие вариантов выбора угрожает его здравомыслию. Более того, его «обрабатывают», заставляя потреблять ради самого потребления, стремиться постоянно повышать свой уровень жизни только для того, чтобы «система» продолжала работать. Автоматические стиральные машинки, автоматические камеры и автоматические открывалки делают взаимодействие человека с природой все более и более отдаленным. Он все дальше и дальше погружается в кошмар искусственного мира.
Крепостные при феодализме не сталкиваются с такими проблемами.
Это, конечно, справедливо: спящий на земляном полу средневековый крестьянин - не говоря уже о пещерном человеке - был гораздо ближе к природе в некомфортном, негигиеничном смысле этого слова.
Среди общественных комментаторов вышеизложенная критика капитализма стала очень популярна. И что удивительно, практически все эти критики, так же, как и сам Фромм, относятся к разряду тех авторов, которые при этом громче всех кричат о том, что человеку требуется больше свободного времени. А ведь назначение всех «удобств» и «приспособлений», которые они так ругают, именно в том, чтобы освободить человеку время. Таким образом, они вроде бы выступают за то, чтобы у человека было больше возможностей для отдыха, но вместе с тем проклинают те способы, которые дают ему эти возможности.
Что касается претензии - в той же степени распространенной - что многообразие вариантов выбора угрожает умственному равновесию человека в капиталистическом обществе, то неплохо бы помнить тот факт, что страх выбора и принятия решений как раз является одним из основных симптомов душевного расстройства. Так к чьему же умственному состоянию, по мнению этих критиков капитализма, должно быть приспособлено общество?
Развитие сложного, высокоиндустриального общества требует крайней степени квантификации и абстрагирования человеческого метода мышления - такое наблюдение делает Фромм, и это, наряду со всем прочим, также отделяет человека от окружающего мира: он теряет способность отношения к вещам в «их конкретности и уникальности».
Можно отчасти согласиться с Фроммом: индустриальное технологичное общество требует наиболее полного развития и постоянной тренировки способности к концептуальному мышлению, то есть исключительно человеческого метода познания. Сенсорно-перцептивный уровень сознания - животный уровень - оказывается здесь недостаточным.
Те, кто утверждает, что концептуальный уровень мышления отчуждает человека от реального мира, просто признают, что их идеи не имеют ничего общего с реальностью или что они не понимают отношений, связывающих идеи с реальностью. Но следует помнить о том, что способность к абстрагированию и концептуализации дает человеку - если, конечно, он разумен, - возможность гораздо более высоких «отношений» с окружающим миром, чем любым другим видам живого. Она не «отчуждает» человека от природы, она делает его хозяином окружающего мира: животное слепо подчиняется природы; человек подчиняется ей сознательно и таким образом приобретает власть над ней.
Наконец, говорит Фромм, в наибольшей степени отчуждающими являются те отношения, которые существуют между людьми при капитализме.
«А каково отношение современного человека к своему ближнему? Оно представляет собой отношение двух абстракций, двух использующих друг друга живых машин. Работодатель использует тех, кого он нанимает, торговец использует своих покупателей…В наши дни в человеческих отношениях незаметно особой любви или ненависти. В них скорее присутствует внешнее дружелюбие и более чем показная вежливость, однако за этой поверхностью скрываются холодность и безразличие…Отчуждение между человеком и человеком ведет к утрате всеобщих и социальных уз, характерных как для средневекового общества, так и для большинства других докапиталистических обществ».
Фромм утверждает, что в докапиталистическом обществе между людьми существовали отношения доброй воли, уважения и благородной солидарности, признания ценности личности каждого человека, а при рыночной экономике все это куда-то исчезло. Это хуже, чем ложь. Это утверждение нелепо с исторической точки зрения и постыдно с моральной.
Прекрасно известно, что в Средние века отношения между людьми характеризовались взаимной подозрительностью, жестокостью и ненавистью: каждый смотрел на своего соседа как на потенциального врага, и ничто не было так дешево, как человеческая жизнь. Так неизбежно происходит в любом обществе, где над людьми властвует закон физической силы. Положив конец рабству и крепостничеству, капитализм ввел в общество человеколюбие, которое было невозможно при более ранних системах. При капитализме человеческая жизнь стала цениться так высоко, как никогда не ценилась в прошлом. Капитализм - это политэкономическое выражение права каждого человека на жизнь, свободу и счастье.
В книге А. Рэнд «Источник» есть строки, посвященные этому: «Цивилизация - это движение к первостепенному праву личности. Вся жизнь дикаря проходит на глазах общества, она управляется племенными законами. Цивилизация - процесс освобождения человека от людей»[44].
При капиталистическом строе каждый свободен выбирать свои «общественные связи», то есть выбирать, с кем ему общаться. Человек не заперт в темнице семьи, племени, касты, класса или района проживания. Он может выбирать, кого он будет ценить, с кем будет дружить, с кем вести дела и в какие отношения он будет вступать. Это предполагает и влечет за собой ответственность человека за построение независимой системы ценностей. Также это предполагает и влечет за собой тот факт, что человек должен заслужить те социальные связи, которых он желает. Но это, очевидно, проклятие для Фромма.
«Любовь, - говорит он нам, - это единственный здоровый и удовлетворительный ответ на проблему человеческого существования». При этом он утверждает, что любовь и капитализм враждебны друг другу. «Принцип, лежащий в основе капиталистического общества, и принцип любви несовместимы». Принцип капитализма, говорит Фромм, это принцип «этики честности», торговли, обмена ценностями без применения насилия или обмана; люди взаимодействуют друг с другом исключительно на основе взаимной выгоды; они заняты лишь в тех сделках, от которых ожидают прибыли, вознаграждения или успеха. «Можно даже сказать, что развитие этики честности - это специфический вклад капиталистического общества в сферу этики».
Но подходить с мыслью о личной выгоде к вопросам любви, это, утверждает он, противоречит самой сути любви. Любить кого-то - это значит заботиться о нем и чувствовать за него ответственность; в любви характер или личные качества партнера не рассматриваются как «удобства», от которых можно ожидать получения удовольствия для себя. «Идеальная» любовь - это любовь «бескорыстная», то есть любовь к человеческому существу не за то, кем оно является, а просто за то, что оно есть, - любовь безотносительно любых ценностей, стандартов или суждений. «В сущности все человеческие существа одинаковы. Мы все часть Единства, мы - единство. А раз так, то не должно быть никакой разницы, кого любить».
