Владислав Петров - Фантастический альманах «Завтра». Выпуск четвертый
Если точно формулировать то, что произошло ранней весной 1917 года, то надо будет сказать, что революцию сделала вся страна: народ восстал, разразилась буря, и наша Государственная Дума поддержала эту бурю. Она содействовала ее удачному исходу, и в этом ее великая заслуга. Мы были бы неблагодарными и близорукими людьми, если бы стали отрицать это. Но, гражданки и граждане, нужно помнить, что для того, чтобы против позорного режима самодержавия восстал наконец весь народ, для этого нужна была чрезвычайно продолжительная, упорная и самоотверженная работа. Нужно с историческим беспристрастием признать, что эту длинную, упорную, самоотверженную работу сделала именно крайняя революционная демократия. Это неоспоримый исторический факт. И если бы люди позабыли бы о нем, если бы они составили по этому поводу заговор молчания, то возопили бы камни, камни и дерево. Я говорю: «камни и дерево», потому что если в России тюрьмы строятся преимущественно из камня или кирпича, то сибирские этапы строятся преимущественно из дерева. (Бурные аплодисменты.)
Вот, гражданки и граждане, эти-то мирные убежища, эти-то каменные тюрьмы и деревянные этапы, можно сказать, насквозь пропитаны воспоминаниями о тех представителях крайней революционной демократии, которые всем пожертвовали для того, чтобы занести луч политического сознания в головы темной народной массы. (Аплодисменты.) Это надо помнить, господа! И каковы бы то ни были ошибки демократии, каково бы ни было ваше раздражение против нее — я говорю это, обращаясь направо, — вы должны же сказать себе: а ведь действительно велики заслуги русской революционной демократии! Существуют такие партии, о которых можно заметить, (что) если бы они не сделали ни одной частной ошибки, если бы они были чисты, как ангелы небесные, то все-таки в их пассиве была бы огромная, непростительная ошибка. Эта ошибка заключается в самом факте их существования. Такой партией была, например, партия русского самодержавия и такой партией является теперь та, которая хотела бы сделать контрреволюцию, восстановить старый порядок. Партия самодержавия наделала множество частных ошибок. Я не хочу перечислять их здесь. Но повторяю, если бы по отношению к частностям партия эта отличалась ангельской чистотою, то факт ее существования не перестал бы быть колоссальной ошибкой. Есть другие партии, про которые можно сказать, что, каковы бы ни были их частные ошибки, огромная заслуга этих партий заключается уже в том, что они существуют. Я не один раз смело и резко критиковал частные ошибки нашей крайней революционной демократии. Но здесь, на русском Государственном Совещании, я торжественно заявляю, что великая заслуга нашей крайней революционной демократии заключается уже в факте ее существования. Плохие политики те люди, которые хотели бы, чтобы эта демократия исчезла.
Обращаюсь к тем, кто представляет из себя буржуазию, или, так как этому термину начинают придавать некоторый привкус одиозности, — представителям торгово-промышленного класса. Я скажу им: граждане, теперь настал такой момент, когда вам, в интересах всей России и в ваших собственных интересах, необходимо искать сближения с рабочим классом. Я помню, как один из представителей торгово-промышленного класса, встречая в Нижнем Новгороде министра финансов Витте, говорил: «Мы смотрим вперед без боязни». Почему этот представитель торгово-промышленного класса смотрел вперед безбоязненно? Он был убежден, что перед русской промышленностью открывается блестящая будущность в союзе с русским самодержавием. Теперь все расчеты на то, что перед русской промышленностью может открыться блестящая будущность в союзе с русским самодержавием, должны быть совершенно отброшены. Да, отброшены! И я не позволю себе предполагать, чтобы в вашей среде нашлось много людей, которые мечтали бы о восстановлении старого строя (Возгласы: «Ни одного!» Аплодисменты.) Никто из вас не стремится к восстановлению старого порядка. Тем лучше, говорю я. Но если когда-то русская промышленность развивалась, опираясь на поддержку царского самодержавия, то я позволю себе утверждать, не боясь ошибиться, что отныне русская промышленность может развиваться только в том случае, если торгово-промышленный класс придет к соглашению с пролетариатом, если он поставит перед собой задачу широких социальных реформ. (Аплодисменты. Голоса: «Правильно!»)
Граждане, не раз многие из вас говорили, да и кто из нас этого не говорил, что перед Россией в настоящее время стоит, между прочим, великая задача развития ее производительных сил. Вы согласны с этим? Мы, социалисты, тоже согласны. Совершенно очевидно, что страна, производительные силы которой стоят на низкой ступени развития, эта страна, конечно, не способна ни к политическому, ни к экономическому, ни к социальному прогрессу. (Аплодисменты. Голоса: «Правильно!») Да, необходимо широкое развитие производительных сил. Это должно быть программой, которую ставят перед собой все те, которые, с той или другой стороны, имеют отношение к общественно-производительному процессу. Но, граждане, всякий должен понимать, и, надеюсь, всякий понимает в настоящее время, что во всякой передовой стране самой могучей, самой драгоценной, единственной незаменимой производительной силой является ее рабочий класс, ее трудящееся население. (Справа возгласы: «Правильно!»)
И если России в самом деле суждено поднять свои производительные силы на уровень передовых стран Запада, то это может случиться только в том случае, если широкая система социально-политических реформ выведет ее рабочий класс из того жалкого положения нищего-раба, в котором он находился до сих пор, к своему собственному горю и к позору всей России, и подымет его на уровень жизни рабочих самых передовых стран. (Возгласы: «Правильно!») Для этого необходим, повторяю, целый ряд широко задуманных реформ. Если вы, представители торгово-промышленного класса, пойдете с открытым сердцем по пути этих реформ, я утверждаю, что перед вами откроется путь чрезвычайно плодотворного соглашения с сознательными элементами рабочего класса.
Теперь, товарищи, позвольте обратиться к вам, налево. И если то или другое не понравится вам в моих словах, то прошу вас спокойно выслушать меня, ибо если бы оказалась ошибка в моей речи, вы должны сказать себе: человек, сорок лет работавший под революционным знаменем, может позволить себе роскошь некоторых частных ошибок. Товарищи, вспомните, когда печальной памяти Ленин на второй или на третий день по приезде своем в Петроград, выступив в Совете Рабочих и Солдатских Депутатов, доказывал, что рабочий класс вместе с батрацкими и крестьянскими депутатами должен немедленно захватить политическую власть в свои руки, — что вы ответили ему тогда? Вы, огромное большинство Петроградского Совета Рабочих и Солдатских Депутатов, сказали: нет, этой программы мы не принимаем, ибо Россия переживает теперь капиталистическую революцию, а когда страна переживает капиталистическую революцию, то рабочему классу захватывать власть, полную политическую власть, совершенно неуместно. И один из вас, я не помню, кто именно (голос слева: «Церетели»), напомнил чрезвычайно глубокие слова нашего общего учителя Фридриха Энгельса о том, что для рабочего класса не может быть большего несчастья, как захватить полноту политической власти в тот момент, когда он еще не созрел для ее плодотворного употребления в дело. Неправда ли, эти слова были сказаны, и этим словам рукоплескало большинство Петроградского Совета? (Крики слева: «Правда!»)
Товарищи, раз вы стоите на этой точке зрения, раз вы понимаете всю политическую и теоретическую глубину этих слов, вы должны сообразно с этим определить свое отношение к торгово-промышленному классу. Не может быть такой буржуазной революции, в которой не участвовала бы буржуазия. Не может быть такого капитализма, в котором бы не было капиталистов. Это неоспоримо, это надо понять и сообразно с этим надо действовать. Раз нам предстоит еще пережить более или менее длинный период капиталистического развития, то надо помнить, что этот процесс является двусторонним процессом, причем на одной стороне будет действовать пролетариат, а на другой буржуазия. И если пролетариат не хочет повредить своим интересам, а буржуазия не хочет повредить своим, то и тот класс, и другой класс должны bona fide искать пути для экономического и политического соглашения. Позвольте мне, товарищи, напомнить вам вчерашние слова Церетели. Он произнес гордые и в известном смысле совершенно справедливые слова: «Вы говорите, что вы еще не знаете, за кем пойдет русский народ, но последние выборы (конечно, он имел в виду муниципальные выборы) своим исходом показали, что русский народ идет за крайней революционной демократией». Это действительно так, товарищи. И когда начнутся выборы в Учредительное Собрание, то, вероятно, русский народ, русские трудящиеся массы снова покажут, что они готовы идти за нашей крайней революционной демократией. Но, товарищи, что означает собою этот факт большого, в некоторых местах даже неожиданно большего успеха социалистов на муниципальных выборах? Этот факт означает, что мы все, революционеры и социалисты, подписали вексель на огромную сумму. Этот вексель был учтен рабочим классом и вообще трудящейся массой. Не может быть такого векселя, по которому не надо было бы платить. Точно так же и для вас, товарищи, настанет такое время, когда вам нужно будет платить подписанные вами политические векселя. Если вы совершили ошибку, которая заключается в изолировании самих себя, если бы вы не сделали всего нужного, чтобы привлечь к себе для совместной работы все живые силы страны, то вы не были бы в состоянии заплатить по этому векселю, не потому чтобы у вас не хватило доброй воли, воля-то у вас была бы, но не хватило бы силушки. (Голоса слева: «Правильно!» Аплодисменты.) И тогда, когда бы мы оказались перед трудящейся массой в положении несостоятельного должника, как отнеслась бы к нам трудящаяся масса? Она отнеслась бы к нам с «насмешкой горькою обманутого сына над промотавшимся отцом».
