Аннамухамед Клычев - Рыбаки (очерки)
Спустя две недели, 26 июля, на маленьком острове Даг-Ада, состоящем из трёх скал, ни чем не примечательном внешне, Кият-Хан с приближёнными Булат-Ханом и Даули-Ханом и старшинами туркмен поколения огурджали снова встретили экспедицию Карелина. Они представили ему тамгу, то есть торжественное подтверждение контракта, по которому туркмены добровольно уступали астраханскому купцу Александру Герасимову в вечное владение остров Огурчинский. Его окрестные воды были очень богаты красной рыбой, особенно белугой, а сам остров представлял удобное место для стоянки судов и для устройства складов. Туркмены дарили этот остров русскому купцу-рыбопромышленнику Александру Герасимову якобы в «вознаграждение потерь, понесённых им по рыболовству в водах, отданных ему на откуп». Условия контракта были настолько ничтожными, что это признавали даже сами русские чиновники. Вот его текст:
«Мы, нижеподписавшиеся туркмены иомудского племени, иомудского рода, поколения огурджали, владельцы острова Айдака, известного у русских под названием Огурчинского, заключили сие условие с астраханским купцом Александром Матвеевичем Герасимовым в том, что во уважение убытков, понесённых им при заведении рыболовства в водах, собственно нам принадлежащих, отдали мы означенный Огурчинский остров ему, Герасимову, и его потомству в вечные владения на следующих условиях:
первое: волен он, Герасимов, строить на нём всякие, по его усмотрению здания, также делать новые и чинить старые суда, разводить сады, огороды, засевать, чем угодно, поля, держать разного рода скот и, словом, распоряжаться полным хозяином, как он заблагорассудит;
второе: во всякое время года может в окрестных водах производить свободное рыболовство, на какой случай волен устраивать ватаги и допускать к тому и других по его собственному исключительному произволу;
третье: может принять, какие угодно ему, меры к обезопасению себя от нечаянного нападения недоброжелательных людей, а чтобы быть ему покойным от нападения наших однородцев, то обязуемся давать ему из среды своей одного аманата, за что должен он платить по шестьдесят рублей в год и, сверх того, четырём старшинам по двадцать пять рублей ежегодно, всего же сто рублей;
четвёртое: обязывается он за себя и за других русских, которых допустит на остров, чтобы не трогать аулия и святых могил;
пятое: выговариваем себе право пасти по-прежнему часть собственно принадлежащего нам скота на острове, но не более пятисот голов, а также разводить бахчи арбузов и дынь, к которым он, Герасимов, ни под каким предлогом не должен касаться и за всякую убитую скотину или потравленную бахчу должен нам заплатить вдвое немедленно;
шестое: не возбраняется нам на косах и тюленьих отмелях, близ северной части острова, ловить и бить тюленей, с тем, чтобы шкуры брать нам, а жир отдавать ему;
седьмое: если захотим ловить рыбу в окрестностях острова, то Герасимов в том нам не препятствует, и мы в сём случае обязываемся поступать по силе контракта, особенно заключённого им на воды между Чёрной речкой и Гасан-Кулийским заливом, то есть с десяти пойманных рыб брать нам одну, а остальных с икрой и клеем отдавать ему, Герасимову, получая от него по три реала за десяток;
восьмое: за всякие забираемые нами у Герасимова товары, также как и за рыболовные припасы, обязываемся мы исправно платить или наличными деньгами, или рыбою по вышеозначенному уговору, или другими нашими произведениями».
Богатейшие рыбой воды Гасан-Кулийского залива давно привлекали русского купца из Астрахани, и вот происки его закончились успешно.
Старшины заверили Карелина, что и впредь свои воды ни под каким предлогом не будут отдавать никому, кроме русских, с целью показать неприязнь к Персии и убедить русское правительство в благожелательном отношении к русским.
Благодаря расположению в заливе, удобном для стоянок судов, и благодаря обилию рыбы в его водах, Гасан-Кули быстро рос. Уже в начале XIX века он считался большим селением. Здесь насчитывалось до шести-семи тысяч жителей. Было много двух-и одноэтажных домов, большинство которых принадлежало пришлым рыбопромышленникам. По улову и поставке рыбы на юго-восточном побережье Каспия Гасан-Кули занимал ведущее место и постоянно привлекал к себе внимание рыбопромышленников. В 1883 году здесь было семь ватаг, которые имели девяносто четыре лодки. Все рыболовные снасти гасан-кулийцы покупали в Астрахани. Лодки строили на месте сами, из астраханского леса. Они были искусными мастерами этого дела. Впоследствии лучшими мастерами по строительству больших и малых рыболовных парусных лодок и больших грузовых судов на всём восточном побережье были выходцы из Гасан-Кули. Обучаться ремеслу строить лодки сюда приезжали из многих аулов побережья, с Челекена, из Красноводска и из других мест.
Русские предприниматели, как и ранее персидские, очень скоро вытеснили местных промышленников и фактически стали безраздельными хозяевами в водах Каспия. За короткий срок здесь сосредоточилось сорок рыбопромышленных учреждений, что не замедлило отразиться на положении местных рыбаков. Многим из них пришлось идти в наймы к рыбопромышленникам, продавать свой труд за кусок хлеба.
Ватажники снабжали рыбаков в счёт предполагаемого улова снастями и денежным задатком — сначала от ста до ста пятидесяти рублей, а затем от четырёхсот до пятисот рублей. Кроме того, они давали рыболовам снасти. Большими задатками под улов будущей рыбы ватажники пытались заинтересовать туркменских рыбаков и удержать их в своих руках. По окончании лова хозяева лодок, получившие задатки, оставались большей частью в долгу у ватажников и редкому рыболову удавалось наловить и доставить рыбы под расчёт задатка. Такое положение объяснялось постоянно усиливающейся эксплуатацией ватажниками рыболовов. Это подтверждают и сами царские чиновники. В отчётном обзоре по записям оборота за 1889–1893 годы сообщается, что если в 1889 году ватажники платили рыболовам за пуд рыбы один рубль тридцать копеек, то в следующем, 1890 году, — только один рубль пять копеек или один рубль 20 копеек. Кроме того, ватажники принимали от ловцов рыбу в общем весе — вязигу и клей, а продавали их отдельно, также по завышенным ценам. Жители побережья выражали протест против такой беззазорной эксплуатации, но их протесты результатов не имели.
Персидские власти в свою очередь не оставляли надежд завладеть этим районом и шли на всякие провокации, чтобы столкнуть туркмен с русскими. Они нападали на караваны других купцов, грабили их. Однажды правитель Мазандерана Эрдашир Мирза ложно донёс царскому правительству о том, что жители Гасан-Кули якобы причастны к задержанию русского купца Герасимова, который длительное время не производил расчётов с местным населением за рыбные товары.
Не изучив истинного положения дела, русское правительство для расправы с жителями аула за содеянное послало бриг «Аракс», вооружённый пушками и снабжённый ста военными матросами во главе с восьмью офицерами. Прибывшие суда, рано утром, окружив аул, начали истреблять лодки и киржимы рыбаков. Несмотря на просьбы и мольбы местных старшин, они продолжали разгром аула: ломали и жгли принадлежащие им лодки, объявив, что эти действия есть «высочайшее повеление».
Морской офицер капитан Путятин, посланный с карательным бригом, перед жителями аула поставил ультиматум: либо они подпишут клятвенное обещание «не делать русским купцам насилий», либо он начнёт огонь по их кибиткам и по ним самим. Безоружные поселяне, покорённые и униженные, дали «клятвенное обещание на верность России».
Вот его текст:
«Клятвенное обязательство туркмен-иомудов на верность России 18 июня 1842 г.
Мы, все старшины джафарбайского племени, по морю плавающего, признаёмся, что российские военные суда всегда имеют силу и возможность подвергать нас наказанию и что мы совершенно убедились в том, что сопротивляться им никак не можем, а потому во исполнение воли Великого государя и императора Российского под присягой обещаем и обязуемся: во-первых, отныне и навсегда не только не делать российским купцам и подданным, плавающим по морю, никаких насилий и притеснений, но, напротив, по возможности, оказывать им всякое уважение и приязнь;…Если впредь кто-нибудь из нас, вопреки сей высочайшей воле, учинит какой-либо предосудительный поступок, то российские суда имеют полное право истреблять все наши лодки и киржимы и нас самих подвергать наказанию, какое им заблагорассудится.
В присутствии господина капитана 1-го ранга Путятина в Астрабадском заливе шесть старшин: Кадыр Магомед-хан, Хан-Гельды, Аман-Назар, Ак-Магомед-Чоган, Ак-Магомед-Онбеги, Калыдж-Нияз-Онбеги приложили свои печати; другие шесть старшин по неимению печатей подписали следующие имена: Аннагурт, Кара-Мухамед, Тумач, Таган-Канджик Назар-Мерген, Баб-хан Сердар и Баба-Кули. Главный кази Таган-казы скрепил своей печатью».
