Анна Гейфман - Революционный террор в России, 1894— 1917
ПСС — Полное собрание сочинений
Доклад ДДП — Доклад директору Департамента полиции
Отсылки к стенографическим отчетам заседаний Государственной думы включают год, заседание, том и номер страницы, напр.: ГД 1906, 15—1, 643.
Литература
ВСТУПЛЕНИЕ
1. Несмотря на свою идеологическую тенденциозность, интересь следующие труды советских историков по истории партии «Народной воли»: С.С. Волк, Народная Воля, 1879–1882, Москва-Ленинград, 1966; НА. Троицкий, «Народная воля» перед царским судом, Саратов, 1971.
2. См., например, Adam В. Ulam, in the Name of the People, Prophets and Consp rators in PreRevolutionary Russia (Нью-Йорк, 1977); соответствующие места в ставшей классической работе Франко Вентури (Franco Vcntur , Roots of Revolution: A H story of the Popul st and Socialist Movement in N neteenth-Century Russia (Нью-Йорк, 1970); и недавнюю статью Астрид фон Борке «Насилие и террор в русском революционном народничестве: Народная воля, 1879—83» (Astr d von Borcke,Violence and Terror in Russian Revolutionary Popul sm: The Narodnaya Volya, 1879—83», в: Wolfgang J. Mommsen and Gerhard H rschfeld, eds., Social Protest, Violence and Terror in N neteenth- and Twent eth-Century 1-urope (Нью-Йорк, 1982), 48–62).
3. Norman M. Naimark, Terrorists and Social Democrats. The Russian Revolutionary Movement under Alexander (Кембридж, Массачусетс, 1983).
4. Согласно данным Нэймарка, в 1860-х было два неудавшихся покушения на убийство, а в 1877–1881 — приблизительно тридцать пять удачных терактов (Naimark, «Terrorism and the Fall of imperial Russia», опубликованная публичная лекция в Бостонском университете, 14 апреля 1986, 4).
5. Книга А.И. Спиридовича (A. . Sp r dov tch, H sto re du Terrorisme Russe (Париж, 1930); написана бывшим чином царской полиции и не отличается аналитичностью, однако она ценна как единственное обобщающее изложение событий, богатое фактами.
6. Существующие работы об этих партиях написаны, главным образом, видными большевистскими деятелями и носят дидактический и полемический характер. Среди типичных примеров таких работ мы можем назвать: А.В. Луначарский, Бывшие люди. Очерки партии эсеров (Москва, 1922); Ю. Стеклов, Партия социалистов-революционеров (Москва, 1922); А. Платонов, Страничка из истории эсеровской контрреволюции (Москва, 1923); Я. Яковлев, Русский анархизм в великой русской революции (Москва, 1921); В. За-лежский, Анархисты в России (Москва, 1930).
7. Наиболее важные исследования о Партии эсеров названы в соответствующей главе. О революции 1905 года см. среди прочих: S dney Harcave, F rst Blood: The Russian Revolution of 1905 (Нью-Йорк, 1964); John Bushnell, Mut neers and Revolutionar es: M l tary Revolution in Russia, 1905–1907 (Блумингтон, Индиана, 1985); Walter Sabl f sky, The Road to Bloody Sunday (Принстон, Нью-Джерси, 1976); Shmuel Gala , The L berat on Movement in Russia 1900–1905 (Кембридж, Англия, 1973); и особенно новое исследование Abraham Ascher, The Revolution of 1905: Russia in D sarray (Стен-Форд, 1988).
8. Автор настоящей книги согласен с мнением Уолтера Лакера, ведущего специалиста по революционному террору, что «любое определение политического терроризма, выходящее за пределы описания систематического использования убийств, увечий и разрушений или угроз совершения подобных актов с целью достижения политических целей, всегда ведет к бесконечным противоречиям» и что «можно Убедительно предсказать, что споры о всеобъемлющем, подробном определении терроризма будут вестись еще очень долго, что они не увенчаются консенсусом и не внесут заметного вклада в понимание терроризма». Тем не менее нам кажется полезным предложить одно, опубликованное в 1930-х в Энциклопедии общественных наук, определение терроризма как «метода (или теории, обосновывающей его), каким организованная группа или партия пытается достичь своих целей, главным образом сводящегося к систематическому использованию насилия». Это определение показывает, что терроризм отличается по существу не только от государственного террора, но и от бесчинств толпы и массовых мятежей (Walter Laqueur, Terrorism [Бостон — Торонто, 1977], 81п, 135). Полезно также помнить, что терроризм является тактикой устрашения и цель экстремистов — «использование террора для ослабления воли общества или правительства и для подрыва морали. Это форма тайного психологического оружия» (M lton Meltzer, The Terrorists [Нью-Йорк, 1983], 6–7).
9. А. Серебренников, ред. Убийство Столыпина. Свидетельства и документы (Нью-Йорк, 1986), 319. Некоторые бывшие радикалы полностью с этим соглашались и выдвигали похожие определения новой породы боевиков и экспроприаторов (А. Локерман, «По царским тюрьмам. В Екатеринославе», КС 25 [1926], 186).
10. Секира 12 (1906), 7, Ник. 436-2.
11. Настоящая книга соглашается со многими исследованиями, утверждающими, что, хотя не существует «особого психологического типа, особого склада личности, одинакового для всех террористического склада ума… люди с определенными личностными чертами и наклонностями неудержимо влекутся к террористическим занятиям… Некоторые авторы описывали террористов как агрессивных людей действия, ищущих возбуждения и стимулирования». Они «часто влекомы жаждой действия и не обдумывают серьезно последствия». Среди российских террористов очень часто «встречались лица с нарцистически-ми и пограничными отклонениями личности». Такие лица часто страдают от ущемленного самомнения, идеализируя свое гипертрофированное «я» и видя в других «все ненавистные и низкие свои слабости… Не умея справляться со своими недостатками, человек с таким складом личности нуждается в объекте для ненависти и обвинения его в собственных слабостях», что ведет к тому, что он «находит группу единомышленников, чье кредо — «Это не мы, это — они; они — источник всех наших проблем» (Jerrold M. Post, «Terrorist Psycho-Log c: Terrorist Behav or As a Product of Psycholog cal Forces», Or g ns of Terrorism, Walter Re ch, ed. [Кембридж, 1990], 27–28, 31; Laqueur. Terrorism, 119). Наблюдатели современной террористической деятельности по всему миру также отмечают явление, называемое в нашей книге новым типом террора, подчеркивая, что «если ранние террористические группы воздерживались от актов намеренной жестокости… с изменением характера терроризма, как левого, так и правого, гуманное поведение больше не является нормой… Политический террорист наших дней… освободился от угрызений совести» (Laqueur, Terrorism,
222). Более того, специалисты приводят случаи, когда «[террористические] группы завязывали отношения с уголовными бандами или просто сами превращались в таковых» (Leonard We nberg and W ll am Eubank, «Politic al Part es and the Format on of Terrorist Groups,» Terrorism and Politic al Violence, 2 [2] [лето, 1990], 129).
ГЛАВА
РЕВОЛЮЦИОННЫЙ ТЕРРОР В РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ
1. В.М. Чернов, Перед бурей (Нью-Йорк, 1953), 169.
2. Von Borcke, «Violence and Terror in Russian Revolutionary Populism», 59–60.
3. Maureen Perrie, «Political and Economic Terror in the Tactics of the Russian Socialist Revolutionary Party before 1914», в Mommsen and Hirschfeld, Social Protest, Violence and Terror, 68, таблица 6.2.
4. Как правило, женщины из рабочей среды и крестьянки не были затронуты феминистскими идеями, обычно сопутствующими политическому радикализму; в сравнении с мужчинами они были более ограничены в своих передвижениях и уровень грамотности среди них был намного ниже (Amy Knight, «Female Terrorists in the Russian Socialist Revolutionary Party», The Russian Review 38[2] [апрель 1979]: 144).
5. Найт рассматривает социальное положение женщин-террористок там же, 144–145.
6. Naimark, «Terrorism and the Fall of imperial Russia», 5; Laqueur, Terrorism, 121.
7. Некоторые террористки казались своим товарищам похожими на монахинь (Борис Савинков, Воспоминания террориста [Харьков, 1926], 117).
8. Knight, «Female Terrorists», 145–146.
9. См., например, донесение полицейского агента от 1901 года, Охрана V1J- 1.
10. Richard G. Robbins, Jr., Famine i Russia 1891–1892 (Нью-Йорк, 1975), 1–8.
11. Администрация умело и эффективно организовала одну из самых крупных спасательных акций в русской истории. Согласно Ро66инсу, «размах правительственной деятельности был необычайным, во много раз превосходя действия при голоде в предыдущие годы» (там же, 168).
12. Некоторые радикалы утверждали, что щедрая помощь крестьянам помогла правительству справиться с кризисом и таким образом только укрепила «хилый режим» в России (О.В. Аптекман, «Партия Народного Права», Былое 7 [19] [1907], 189; см. также Г. Ульянов, «Воспоминания о М.А. Натансоне», КС 4 [89] [1932], 71). С этого времени подобные настроения стали типичными для противников правительства, один из которых был особенно откровенен в личном письме: «Если, по воле Божьей, в этом году у нас будет неурожай, ты увидишь, что за игра начнется» («Из отчета о перлюстрации Департамента полиции за 1908 год», КА 2 [27] [1928], 156).
13. Ульянов, «Воспоминания о М.А. Натансоне», КС 4 (89) (1932), 73; Чернов, Записки, 95.
14. См., например, Спиридович, Партия социалистов-революционеров, 25; и С. Нечетный (С.Н. Слетов), «Очерки по истории П.С.-Р.», Социалист-Революционер 4 (1912), 19.
15. В.М. Чернов, Записки социалиста-революционера (Берлин, 1922), 95; В.В. Широкова, Партия «Народного Права» (Саратов, 1972), 26; Г.С., «Мужицкий доброхот», КС 5 (78) (1931), 131.
16. Этот процесс сильно напоминал постепенное превращение народнических пропагандистов.1870-х годов в практиков террора. Согласно Софье Перовской,'одной из руководителей Партии «Народной воли», она и ее товарищи были вынуждены прибегнуть к терроризму как единственному способу пробудить массы после безуспешных попыток сделать это путем агитации (Вячеслав Веножинский, Смертная казнь и террор [С.-Петербург, 1908], 25; см. также Ventur , Roots of Revolution, 505, 577). Наблюдатели отмечают, что «неспособность тех, кто принимает близко к сердцу участь бедняков или жертв дискриминации, заручиться поддержкой именно тех слоев общества, которые в первую очередь страдают от подобных обстоятельств, заставила многих радикалов в разных частях мира стать террористами» (We nberg and Eubank, «Politic al Part es and the Format on of Terrorist Groups», 126).
