Газета День Литературы - Газета День Литературы # 61 (2001 10)
Пересказывать, а тем более цитировать трилогию Александра Трапезникова почти невозможно, так как она представляет собой самый настоящий идеологический трактат, хотя, правда, и нанизанный на увлекательнейшую художественную интригу. (Я бы назвал жанр, в котором написаны эти вещи, "информационным романом", ибо в центре внимания повествователя, а через него — и читателя, находятся все-таки не столько персонажи, сколько именно познаваемая ими информация.)
Должен признаться, что три эти небольшие по объему книжечки произвели на меня едва ли не самое сильное впечатление из всего, что я прочитал за последние месяцы, и я не могу понять, почему наши патриотические журналы не дерутся за рукописи этого безоглядно смелого автора, а публикуют нечто идейно блеклое и художественно аморфное. Думаю, что ответ на этот вопрос не менее важен, чем и на недоумение героя Трапезникова, пытающегося понять, почему русские офицеры сегодня стреляют в себя, а не во врагов Отечества.
Вот и один из главных героев самого, на мой взгляд, сильного произведения о защитниках Белого дома 1991 и 1993 годов — романа Капитана Н. "Черные береты" (М.: Библиотечка журнала «Милиция» "Щит и меч", 1994), который мне довелось прочитать как раз в дни празднования демократами 10-летней годовщины августовского путча, — сорвав с себя погоны в знак протеста против использования ОМОНа против мирных жителей в искреннем недоумении восклицает: "…Почему не все положили на стол рапорта? Мы же русские офицеры. Мы всегда служили идее, а не деньгам. Где наша честь? Стоит в очереди за квартирой? За близким очередным званием? За выслугой лет? Измельчали мы…"
И вот это его: «ИЗМЕЛЬЧАЛИ» — является, как мне кажется, гораздо более страшной правдой о нас сегодняшних, чем самые сокровенные подробности о каких бы то ни было заговорах против России и Православия. Потому что сила врага подпитывается только нашей собственной слабостью и наши твердыни разрушаются не столько его мощью, сколько нашим собственным предательством веры своих отцов и забвением святынь своего Отечества. И пока, как пишет в романе "Поле битвы" (М.: ПРА, МФ «Семигор», 2001) писатель Валерий Хатюшин, в душах русских людей остается хотя бы малая толика веры в Христа, захватившее всю полноту власти в России еврейство не может испытывать ни полного покоя, ни полной радости от своей кажущейся победы. И чтобы добыть себе эти покой и радость, они идут даже на союз с бесами, лишь бы только те помогли им убить в душах русского народа веру в истинного Бога и тем самым окончательно покорить Россию.
Роман В.Хатюшина более чем смел, хотя правды ради надо сказать, его художественный уровень и снижает некая лобовая прямолинейность. Но по сравнению с книгой Александра Солженицына "Двести лет вместе", представляющей собой не более как попытку всего лишь обозначить существование данного вопроса (которая и то вызвала немедленную негативную реакцию представителей еврейской нации!) его вообще можно назвать самоубийственным, ибо он в открытую говорит о самом тайном в истории еврейства — о его многовековой борьбе против Христа и против России: "…Вас не должно быть, — делает страшные признания герою романа разоткровенничавшийся в порыве осознания своей власти бес (он же — еврейский эмиссар Яков Исаакович). — И вас не будет. Это уже решено. России конец, Иванов. Мы сократили и разоружили вашу армию до полного ничтожества. Здесь всегда будут только наши президенты. Ни одна ракета отсюда никогда не взлетит. В ближайшие годы по всей России начнется настоящий голод, и зимой в городах перестанут отапливать дома. Мы отключим у вас электричество, а газ пойдет исключительно за границу. Ты сам знаешь, ни на какое восстание ваше безмозглое население уже не способно. Эти бараны будут ковыряться в помойках и молчать… Мы завезли сюда кавказцев. Больше миллиона кавказцев… Они ждут нашей команды…"
Такой вот видится автору мрачная перспектива нашего дальнейшего существования. И хотя, на первый взгляд, противопоставить этому прогнозу и нечего, душа все-таки улавливает в написанном некоторый потаенный и, может быть, не осознаваемый и самим сочинителем подвох. Ведь создавая свой роман, писатель рисует концепцию развития мира, исходя единственно из сегодняшней роли Бога в происходящем на Земле, а на сегодня Его роль в судьбе России откровенно ПАССИВНА, так как земные испытания как раз для того нам Богом и попущены, чтобы, проходя через них, мы доказали Ему свою веру. Бог проявит Себя, когда наступит время решать нашу судьбу в Вечности…
Но роман — это все-таки произведение художественное, от которого читатель вправе ожидать четко прорисованной идейной картины, а в "Поле битвы" люди фактически брошены один на один с бесами, Бог же, я повторяю, присутствует в романе только в качестве декларируемого героями СИМВОЛА их грядущей победы, и от этого их завтрашний день носит весьма неуверенный характер.
В этом плане книга перекликается и с рассмотренной выше трилогией Александра Трапезникова, и с романом Владимира Солоухина "Последняя ступень", и со многими книгами Григория Климова. Авторы их, может быть, и мечтали бы показать, как Господь спускается с небес и "мочит в сортирах" врагов России, но поскольку этого пока наяву не происходит (да Божья помощь и не должна носить МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКИЙ характер, ибо направлена на спасение ДУШИ человека!), то книги такого рода завершаются, как правило, жертвенным финалом и остаются как бы неоконченными. Но, слава Богу, они переводят в русло открытого обсуждения извечно запретную для России тему, а это — уже и само по себе является победой…
Игорь Штокман ПОЭЗИЯ И СУДЬБА (Станислав Куняев. Поэзия. Судьба. Россия. — М.: "Наш современник", 2001)
Заголовок этой статьи явственно перекликается с названием двухтомника Станислава Куняева. Перекликается не случайно — обе эти книги и впрямь говорят с читателем о том, чему посвятил их автор свою жизнь, и литературную, и обычную, повседневную, всякую…
Надо сказать, что все мы, живущие в литературном мире, в писательском кругу с его общением, дружбой и враждой, хорошо знаем друг друга. В этом смысле орбита, путь каждого из нас видны ясно и исчерпывающе — ничего тут не скроешь, не замажешь. Каждый точно знает, кто есть кто, чем занят, чему служит, а что отвергает, не принимая, что называется, на дух.
Так и со Станиславом Куняевым… Мы знакомы и внутренне близки (никогда, кстати, не объясняясь друг с другом по этому поводу) более двадцати лет. И всегда, все эти годы я хорошо и твердо знал, помнил, что это за человек, что он делает в мире литературы, зачем в него пришел.
В Куняеве всегда подкупали меня два основных и главных, на мой взгляд, его качества… Неподдельная серьезность, принципиальность в разговоре с читателем и — искренность. Он был и есть таков во всем — в своих стихах, в своей работе на посту главного редактора журнала "Наш современник" (с 1981 года), в устных и опубликованных выступлениях.
Это — позиция, главная внутренняя суть и писателя Станислава Куняева, и гражданина России, любящего свою страну, свой народ искренней и требовательной любовью подлинного патриота… Слово «подлинного» здесь ключевое, поскольку немало появилось у нас за последние годы патриотов фальшивых, лукавых и поддельных, любящих Отечество расчетливо и корыстно, превыше всего ставя при сем свой личный резон и трезво-холодный меркантильный расчет. Ну, а те, кто любит за деньги… Известно, каким словцом крестят и припечатывают на Руси таких субъектов.
Эта любовь Станислава Куняева всегда давала ему возможность вести разговор с читателем только так, как и было всегда принято в высокой и подлинной отечественной литературе… Серьезно, доверительно и жестко, ничего не скрывая в себе, в своих воззрениях, симпатиях и антипатиях и требуя, справедливо требуя того же и от своего читателя. Тут — не разорвешь, не расчленишь, и такая прямая, честная связь и родство стоят дорогого.
Точно так же написан и двухтомник, о котором веду я речь… Это и впрямь итог, и не случайно автор, подарив мне свой труд, написал на титульном листе о книге "моей судьбы и нашей русской жизни".
В этом определении нет преувеличения, броской и эффектной красивости авторского дара-жеста… Все, как и всегда, как и раньше, очень строго и точно. Куняев есть Куняев, верный себе, своей поэзии человек и писатель, отдающий делу, которому он служит, всего себя без остатка. Поэтому в заголовке моем стоят рядом, перекликаются и словно подпитывают друг друга два этих слова: Поэзия и Судьба. Я пишу их с заглавной, прописной буквы умышленно, поскольку у Куняева и первое и второе были и есть и впрямь таковы. Высокое звучание, полный горячий накал…
