Н. Денисов - Огненный крест
После кадетского корпуса, который окончил в 1937 году, Соболевский учился на техническом факультете Белградского университета, женился и работал инженером строителем. Принимал самое деятельное участие в жизни русской эмиграции.
Погиб В. Соболевский на улице в Белграде 12 ноября 1996 года, сбитый троллейбусом, когда шел встречать своего однокашника по корпусу Георгия Сапегина, приехавшего из Канады...
Владимир Соболевский не претендовал на поэтическую известность, литературную славу. Писание стихов в кадетской среде – дело, как говорят, обиходное, рядовое. Тонкие, настрадавшиеся души, они ценили поэтическое. Особенно – с патриотическим звучанием.
Владимир СоболевскийНа могилу директора корпуса генерал-лейтенанта Адамовича
В изгнанье за русское дело,
За дело Отчизны родной
Боролся ты стойко и смело,
Идя по дороге прямой.
Душою ты с корпусом слился,
В борьбе не щадя своих сил,
Стоял за него, не склонился
И жизнь за кадет положил.
И дело твоё сохранится,
У нас оно в сердце живет,
Им каждый кадет вдохновится,
За Родину смело умрёт.
Так спи же спокойно, любимый,
В обители русских людей,
Чужою землёю хранимый,
Вдали от родимых полей!
Поэтический дар Николая Воробьёва-Богаевского видится мне исключительным. Даже в свете больших, истинных поэтов Русского зарубежья – Николая Туроверова, Ивана Савина – строки Богаевского сияют всеми гранями таланта. Печатая в «Тюмени литературной» отдельные эти искорки его стихов, которые находил в тесноте страниц зарубежных русских изданий, жалел, что нет его стихов в России, собранных в отдельный томик. Похоже, и там, в «своем» зарубежье, талантливые поэты не всегда являли стремление выйти к читателю не только в периодике, но и в отдельной книжке. Творчество их после завершения жизненного пути появлялось редкой «россыпью» на страницах заграничных русских изданий...
В начале 1993-го друзья из Венесуэлы прислали мне в письме следующие строки:
«Горькая весть пришла к нам из Калифорнии (США): скончался кадет 40-го выпуска Донского Императора Александра Третьего Кадетского корпуса Николай Воробьёв-Богаевский. Никому из нас не посчастливилось близко знать этого образцового донца-кадета. Наши старшие учились в других корпусах, наши младшие еще не носили погоны, когда Коля уже окончил корпус. Но по отзывам товарищей, а особенно по его стихам и прозе, все мы не только узнали, но и полюбили Колю.
Нам неизвестны детали, но главное мы знаем. Коля был прирожденный казак-донец, племянник последнего, избранного еще на Дону, войскового атамана генерал-лейтенанта Африкана Петровича Богаевского. Отсюда его верность донским традициям, его бережное отношение ко всем воспоминаниям о Доне.
У Коли был большой, неоспоримый талант поэта и писателя. Все читатели наших кадетских изданий, наших книг-памяток с интересом и теплым чувством читали его стихи, воспоминания, рассказы, всегда подписанные фамилией его матери – Н. Воробьёв.
У нас, повторяем, нет сведений жизненного пути Николая Богаевского. Мы не можем поместить в вашей газете настоящий некролог, но мы чувствуем скорбный долг отметить эту горестную утрату и вместо некролога мы предлагаем «ТЛ» один из рассказов покойного товарища нашего».
В № 1 1993 года «Тюмени литературной» я опубликовал рассказ Николая Воробьёва (Богаевского) «Деды».
Николай Воробьёв-БогаевскийКадетам
Я снова о жертве кадетской пою.
Я знаю – уж пелось. Простите...
Но с ними, погибшими в грозном бою,
Связали нас накрепко нити.
Быть может, в укор из отцов кой кому
Пою я – держались некрепко,
Позволив, чтоб Русь превратила в тюрьму
Босяцкая хамская кепка.
* * *
Не спрашивай имени... Имени нет.
Удержишь ли в памяти это?
Но вечно стоит пред глазами кадет,
И мне не забыть кадета.
Донец ли, орловец – не всё ли равно?
Из Пскова он был иль с Урала...
С поры лихолетья я помню одно –
Кадетская бляха сверкала.
Да по ветру бился в метели башлык,
Как крылья подстреленной птицы.
Был бледен кадета восторженный лик
И снегом пуржило ресницы...
В атаке геройской, не чуя беды,
Он пулям не кланялся низко.
Трещал пулемёт и редели ряды,
И красные были уж близко...
Не спрашивай имени – имени нет...
Был чей-то сыночек? Российский кадет.
Галлиполийские знамена
Отдав последний свой парад
Без ропотов и стона,
В галлиполийском изгнанье спят
Российские знамена.
И снятся им в пыли чехла,
Средь дней франко-английских,
Былые, славные дела
Великих дней российских:
И Лев Британский, что хвостом
У ног вилял все ниже,
И Наваринских пушек гром,
И взятие Парижа,
Когда, как нищенка в посту,
В те времена – иные –
Ломала шапку за версту
Европа пред Россией.
Велик былым величьем сон
И велико страданье
Российских свернутых знамен
В галлиполийском изгнаньи.
Но час придет! И будет пир
Веселый и бессонный...
И вновь собой покроют мир
Российские знамена!..
Профессор Павел Николаевич Пагануцци, доктор философских наук, инженер агрономии, был, пожалуй, самым известным литератором среди эмигрантов. Да, был он, как говорится, постоянно «на слуху». Не только в кадетском кругу. На протяжении десятилетий, до кончины в Канаде в 1991 году, почти ни один номер журнала «Кадетская перекличка» не обходился без заметки, а чаще обширной статьи Павла Пагануцци. Также публиковал он рецензии на новые книги зарубежных русских авторов, острые полемические статьи, воспоминания, реже – стихи.
Он автор десятка книг, изданных в США, Канаде. В нынешней России известна книга Павла Пагануцци «Правда об убийстве царской семьи», вышедшая в Москве в 1991 году. Переведена эта книга на многие языки мира, включая японский.
Штрихи жизненного пути. Проучившись пять лет в Крымском кадетском корпусе, Пагануцци перешел в Белградскую гимназию, окончил её в 1930 году. Учился на сельскохозяйственном факультете Белградского университета. Таким образом, унаследовал профессию отца, окончившего в России Петровско-Разумовскую сельскохозяйственную академию в Москве, а затем служившего областным агрономом в югославской Белой Церкви.
Война. И Павел воюет против немцев в составе югославской армии. Война была короткая, бесславная. Чудом избежал плена.
Своей жене Наде, урожденной Милоградской, он писал в то время:
Были мы с тобой уже у цели
В сорок первом, раннею весной.
Грянул гром, и в дикой карусели
Стал тот год для многих – роковой.
Не устраивалась жизнь и после войны. Когда коммунистический правитель Югославии Тито поссорился со Сталиным, он стал выселять русских из страны. Семья Пагануцци добралась до Канады. Там Павел Николаевич стал преподавать русский язык в университете. Получил звание магистра, потом доктора наук, защитив диссертацию о творчестве М.Ю. Лермонтова. Активно сотрудничал с русскими газетами, пока они из русских не превратились в «русскоязычные», начисто прекратив печатать патриотические литературные работы П. Пагануцци.
И только «Кадетскую перекличку» возглавляли патриоты России, русские редактора уже глубоко почтенного возраста...
С началом нового 21-го века, с уходом из жизни этих подвижников журналистов и у меня все ощутимей и печальней теряется связь с «Перекличкой» – патриотическим русским рупором истаивающей эмиграции «первой волны»...
Павел ПагануцциНа прощание другу
Косте Бертье де ла Гард
За экватор тебя угодило,
Жизнь, как прежде, твоя потечет,
Никакая волшебная сила
Что ушло – все равно не вернёт!
Но о прошлом порой вспоминая,
Ты припомнишь Канаду, друг мой,
Как соседями жили, не зная,
Что вернешься ты в «свой Нетерой».
Каждый день, забежав «на минутку»,
Ты просиживал долго у нас,
И привыкнув к тебе не на шутку,
Мне взгрустнется, друг милый, не раз!
Телефон не зазвонит как прежде,
И не скажут: вас Костя зовет,
И фигура в знакомой одежде
На Жан Мансе уже не мелькнёт!
И «Березку» с кем ставить придётся,
Наш «Лубок», «Хор цыган», «Гулиджан»?
К нам в Канаду Бертье не вернется,
Из далеких, неведомых стран,
Где под солнцем желтеют бананы,
К Рождеству апельсины цветут,
На ветвях вместо птиц обезьяны,
Гады страшные в джунглях живут.
Там под тропиком, знойной зимою,
Пусть приснится тебе вдалеке
Север дикий, покрытый тайгою,
Монреаль на огромной реке!
И под небом цветущего мая,
Меж магнолий и нежных мимоз,
Тебе вспомнится ёлка родная,
Кудри нежные милых берез!
Привет Родине
