Валерий Сдобняков - В предчувствии апокалипсиса
B. C. Вы как генерал-губернатор сосредоточили всю полноту власти в своих руках. Выпускали какие-то законодательные акты на местном уровне, единолично вершили судьбу региона.
В. П. Совершенно точно. Но ведь за полгода мне удалось вывести область из дотационности. Почему Ельцин к нам и приехал внепланово. Когда я к нему впервые попал на приём, то был единственным губернатором, который не попросил денег. Я попросил утвердить залоговый фонд области, под который я хотел выпустить акции на Нью-Йоркской бирже. Это у меня уже было всё организовано. Штат Айдахо в США должен был выступить нашим гарантом. Я связался с тамошним губернатором. Этот штат абсолютно идентичен Амурской области. Горносельскохозяйственная направленность деятельности и там, и у нас. Здесь золото и соя, там яблоки, свинец и цинк. Миллион жителей там и миллион жителей у нас. У нас площадь 364 тыс. кв. км, там – 380 тыс. кв. км.
B. C. Вы хотели в Америке разместить полноценный заём?
В. П. Да, ценные бумаги на 17 миллиардов долларов. Залоговый фонд утвердил Президент.
B. C. Чем же должны были обеспечиваться эти ценные бумаги?
В. П. Землёй, собственностью, месторождениями золота. Закон о недрах тогда этого не запрещал. Лесным фондом. Обеспечения хватало более чем. И плюс у меня было распоряжение, подписанное Ельциным. Эта предстоящая деятельность была проревизирована и проаудирована итальянской международной компанией, которая подтвердила, что наш залоговый фонд соответствует международным стандартам. Я для этого ездил в Рим.
B. C. Аналогов таких финансовых операций у нас в России ведь нет?
В. П. Да, нет до сих пор. Если бы мне в области задержаться ещё на годик, то мы бы процветали. Поскольку акции Амурской области обязательно котировались бы на бирже. Кстати, подобное можно было бы провести и на уровне России.
B. C. Мы и без этого не знаем, куда деньги девать, получаемые от продажи нефти и газа. Это при Ельцине не было, чем выдавать пенсии, платить зарплаты бюджетникам. Тогда многие области примитивно брали за границей кредиты, которые затем прожирали, разворовывали, и ничем хорошим это для регионов не обернулось.
В. П. Нет, нам в области удалось сделать многое. Мы достроили самую большую в СССР больницу. До моего прихода её готовность составляла всего 25 процентов. За полгода без всяких государственных ассигнований, изыскав собственные резервы, мы её достроили. Больницу на 2000 коек оснастили лучшим медицинским оборудованием. Для этого всю валютную выручку области мы бросили на эти закупки. У нас существует аномалия по воде, и потому в первую очередь закупили аппараты «искусственная почка», аппарат по ультразвуковому разбиванию камней в почках. Послали учиться врачей в те страны, откуда закупили оборудование. В операционных установили мощные телевизионные системы, и проведение операций транслировали в аудитории медицинского института. Иными словами, проходя хирургию, студенты в прямом эфире могли видеть, как эта операция проводится.
B. C. Хорошо, но это всё-таки решение локальной проблемы, а были ли у вас планы масштабного преобразования области, такие, что рассчитываются на годы, а то и десятилетия вперед?
В. П. Когда я стал губернатором Амурской области, то призвал к себе историков, сам изучил и проанализировал архивные документы и пришёл, в общем-то, к простому выводу – территории (область, регион, страна) должны развиваться в рамках Богом данных им преимуществ. Этими преимуществами могут быть либо люди, либо ресурсы, либо географическое положение, а как правило, чаще всего, всё это вместе взятое. Так вот, изучение дореволюционной истории показало, что область в значительной степени развивалась за счет флота типа река-море. Корабли из Амурской области ходили в Калифорнию, Японию, Корею. Туда возили лес, пушнину. Даже сено в Японию возили. Поэтому сама по себе возникла мысль строительства нового порта в Паярково. В Москве с греческими судовладельцами танкерного флота (а они владеют восьмьюдесятью процентами судов подобного типа в мире) мы договорились о создании совместного предприятия. Причём греки в этом предприятии участвовали бы деньгами, а мы правами и всем прочим. Нужно было потратить 200 млн. долларов на строительство нового терминала. В Красноярске строили подобные суда. Проект терминала разработали в Санкт-Петербурге. Иными словами, за 2 года мы бы ввели в строй терминал типа река-море. За 7 дней по Амуру корабли оборачивались бы до Японии, Южной Кореи и обратно. Далее нужно было построить площадку для погрузки угля и железной руды (стенка для погрузки леса уже была), того, что у нас было в избытке. Элеватор в порту уже стоял. То есть зерно мы также могли продавать. А в обмен получать все необходимые товары из других стран. Иными словами, при выполнении этого плана Амурская область стала бы входными воротами в Сибирь и Прибайкалье. Ведь речной транспорт ещё и самый дешёвый. Я уже договорился с Ельциным и о создании свободной таможенной зоны у нас в регионе, и этот указ даже был подписан Президентом в Благовещенске, когда он к нам приезжал. Поступающие таким путём товары должны были оказаться существенно дешевле, чем те, которые завозили железнодорожным транспортом.
B. C. Когда вы ушли, что стало с этими планами?
В. П. Всё рухнуло.
B. C. Почему?
В. П. Всё зависит от человека, от того, кто стоит у власти… В итоге выработанный принцип управления областью получался следующим. Сильные стороны – 70 процентов пахотных земель, морской и речной транспортные пути, лес, золото, граница с Китаем. Что из этого следовало? Мы должны были торговать продуктами глубокой переработки сои. Я ездил в парламент Южной Кореи. Мы должны были создать для этих целей совместные предприятия. У нас соя как продукт питания не прижилась. Хотя мы выращиваем её в самых северных условиях, и потому она самая хорошая экологически. Весь мир сейчас потребляет 108 млн. тонн сои, а мы всего 500 тысяч тонн выращиваем.
B. C. И ту не знаем, куда девать.
В. П. Точно, а восток и юго-восток без сои не живёт. Соя там главный продукт питания. Затем золото. Я вёл переговоры по переработке металла у нас с итальянцами. Переработка леса, ну и так далее. Вся программа на будущее была чётко расписана. Деньги при поддержке администрации находились играючи. Всё решалось легко с теми же греками.
B. C. Ну конечно, они же видят, что имеют дело с трезвомыслящим человеком.
В. П. Да, наверное. Далее мне удалось организовать космодром, который сейчас, к сожалению, хиреет и чахнет. Хотя я думал таким образом привязать Дальний Восток к России и убрать Байконур. У нас широта та же, и нужно производить запуски человека в космос со своей территории. Байконур надо было на тот момент улучшать, поскольку он устаревал. Так вот, разумнее было вкладывать деньги не в чужой космодром, а развивать свой. Причём, на территории области была стратегическая дивизия по ракетам, запускаемым из шахт, имелись готовые шахты, 30 тысяч высококвалифицированного персонала. Космодром «Свободный» с позывными «Мечта». Это удалось утвердить. Да и вообще, масса чего было сделано, и если бы меня в скором времени не перебросили в Москву, Амурская область была бы сейчас русским Кувейтом.
B. C. Открывались такие замечательные перспективы для Амурской области и для вас лично, для вашей работы. Можно было столько задуманного реализовать, воплотить в жизнь. Зачем же вы всё оставили и перебрались в Москву?
В. П. Поступил личный приказ Ельцина прибыть в столицу и приступить к исполнению обязанностей министра имущества и первого вице-премьера. После этого у меня оставалось только два варианта действий. Первый – не выполнить этот приказ и быть немедленно уволенным. Второй – как государственному чиновнику, ему подчиниться и немедленно отправиться в Москву. Я выбрал второй вариант.
В Москву я прибыл со своими принципами управления, которые наработал за всю свою жизнь и теперь хотел распространить в целом по стране. Смысл их предельно прост – работать в полную силу в интересах страны, абсолютная личная честность, члены твоей команды должна быть более профессиональны в сфере своей ответственности, чем ты сам. Иными словами, любой твой зам по отрасли должен знать в ней больше, чем ты сам. В противном случае теряется всякий смысл иметь его в своей команде. Руководитель же должен выступать только в роли толкового организатора. Ну и работа в интересах страны должна занимать всё ваше время – двадцать четыре часа в сутки. Ни один из этих принципов в министерстве мне реализовать не дали. Более того – эти мною провозглашённые принципы вызвали страх у сотрудников. Просто страх. Как мне потом рассказывали, Анатолий Чубайс собирал несколько сходок своих подопечных по вопросу – что делать с Полевановым? Ведь я в Госкомимуществе лишил сразу права подписи наиболее одиозных чубайсовских замов, чтобы они не действовали за моей спиной в своих клановых интересах. Вообще это был беспрецедентный шаг. Всю работу министерства пришлось замкнуть на себе.
