Валерий Сдобняков - В предчувствии апокалипсиса
По окончании, Университета меня оставляли в Харькове, затем посылали в Севастополь, Киев, Москву. Но я хотел в Магадан. Для этого прорвался к тогдашнему Министру геологии и потребовал от него отправить меня на Колыму. Тот с легким сердцем согласился и подписал направление. Так я оказался в тех краях, где во время войны были сплошные лагеря. И в связи с этим, кстати, образовалась мощная геологическая школа, поскольку там сосланными находились десятки сверхопытных геологов – звёзд первой величины. Там родились науки – металлогения, геохимия. Авторы этих наук оказались за колючей проволокой, правда, в очень комфортных условиях. Начальство лагерей понимало, что у них в руках жар-птицы, поэтому учёные были расконвоированными, им давали возможность работать. Ведь Колыма являлась центром добычи золота в СССР.
B. C. А вы как-то сразу для себя определили, что будете заниматься именно золотом?
В. П. Да, сходу. Хотел заниматься целенаправленно именно золотом и только им.
B. C. Почему?
В. П. Джек Лондон, Мамин-Сибиряк… Золото, это первая любовь человечества. Любовь к золоту у человека в подсознании, которое передаётся от поколения к поколению на генетическом уровне. Это первый металл, который человек узнал. Самородное золото было известно в Европе, где в доисторические времена его добыто пять тысяч тонн. Из них 1600 т в Испании, 500 т в пределах нынешней Франции, ну и т. д. Золото по цвету напоминает свечение солнца, из него делали первые украшения, оно было первым эталоном ценностей. Золото – это один из немногих металлов, который, кстати, дал писателей мирового класса.
B. C. Сейчас в Европе золото есть?
В. П. Немного добывают во Франции, в Испании. А вообще, вся Европа сейчас в год добывает тонн восемь. Это мизер. Просто его уже выбрали в древние времена.
B. C. Хорошо. Теперь всё-таки обратимся к политике. Ответьте, как вас, учёного-геолога, угораздило «вляпаться» в «грязное дело»?
В. П. Дело это действительно не очень чистое. А как?.. Был 1991 год. ГКЧП объявило о своих претензиях на власть. Я же приказал своим подразделениям распоряжение ГКЧП не выполнять и полетел на вертолете в служебную командировку на ручей Ледяной. Там находится уникальное месторождение «Ледяное», расположенное на высоте, самой максимальной в Амурской области, где-то за 2 километра. И тем не менее в отряде была спутниковая тарелка, благодаря чему подавление ГКЧП мы смотрели в прямом эфире по телевизору. Но, как вы понимаете, с подавления всё только началось. Затем, по сути, два года шла вялотекущая гражданская война. А когда она практически переросла в открытую в сентябре 1993 года после знаменитого Указа 1400 Ельцина, по которому был распущен Верховный Совет – кстати, совершенно правильно распущен: бездельники были, разгильдяи, говоруны и ничего, кроме ненависти, не вызывали у восьмидесяти процентов населения России.
B. C. К тому же мы теперь понимаем, к чему привело бы восхождение на вершину власти столь одиозных фигур, как Хасбулатов, Руцкой и т. д. В дальнейшем они «прекрасно» себя показали.
В. П. Я чуть позже расскажу, к чему бы всё это привело… А тогда, когда против этого указа Ельцина выступили губернатор области и председатель областного совета, призвав армию выйти из казарм и защитить Конституцию, практически тем самым открыто провоцируя в области начало гражданской войны, телевизионщики и журналисты бросились оббегать в области руководителей федерального уровня, чтобы они дали интервью против этих призывов губернатора и председателя Облсовета. Естественно, все опытные и матёрые руководители отмолчались. А прокурор области Тёркин вообще поступил гениально. Ещё в 1991 году во время известных событий он оказался больным в Хабаровске, и когда путч закончился, то сразу же вернулся на своё место. А тут он вообще оказался в Китае. Как раз, не раньше и не позже, а именно в это время две недели изучал передовой опыт китайских товарищей. У него, видимо, был прекрасный информатор в Москве, и он каждый раз успевал уйти от сложного выбора заранее, а потом возвращался и примыкал к победителям. Затем, когда я уже стал губернатором, говорил ему: «Поражаюсь вашему политическому чутью…» Так вот, все отказались, кроме меня. Я выступил по телевидению и предложил армии не валять дурака, оставаться в казармах и не заниматься разжиганием гражданской войны, какие бы высокопоставленные лидеры к ней ни обращались. Это интервью не осталось незамеченным, и затем, совершенно неожиданно для меня, я был назначен губернатором Амурской области. Правда, перед этим, 3 октября был расстрел Белого дома в прямом эфире. Тоже такое уникальное событие в нашей истории. Устроили шоу мирового класса, и журналисты всего мира вели с него прямые трансляции. Назначение губернатором, произошедшее 4 октября, было настолько неожиданным, что когда поздно вечером, проводив итальянскую делегацию (они хотели у нас организовать ювелирное производство. Итальянцы – мировые лидеры по производству золотых цепочек), я пришёл домой, меня встретила плачущая жена и дети. Жена спрашивает – где ходишь? Ты что, не знаешь, что тебя губернатором назначили? Отвечаю: «Нет». «Правда, не знаешь или дурака валяешь? – И в слёзы – Ты же о семье не подумал, опять во что-то ввязался». Я не поверил, подумал, она шутит. «Нет, – говорит, – уже объявили по телевидению». Тогда дочь встала на мою защиту: «Мама, не волнуйся, он справится. Срочно звони в Москву, тут уже телефоны оборвали». (Мобильников, как помните, тогда ещё не было). Я позвонил Медведеву Николаю Павловичу. Он был начальником отдела по работе с администрациями регионов в аппарате Президента. Николай Павлович меня обругал, правда, вежливо, и сказал: «Немедленно идите, принимайте власть и через час мне доложите. Вы уже три часа как губернатор области, а от вас никаких действий». На это ему отвечаю, что у нас сейчас полночь. «Ничего страшного – действуйте и через час доложите».
Приказы не обсуждаются. Я явился в администрацию, а там интересная картина. Демократы, а я считался в области представителем демократической волны, ходили по коридорам пьяными и праздновали победу. Работники старой администрации ходили пьяными с горя. Периодически встречаясь в районе туалетов или в коридорах, они пытались друг с другом подраться. В приёмной уже сидели и ждали меня представители всех силовых структур – прокурор, начальники УВД, ФСБ, пограничники, таможенники. Все они мгновенно присягнули на верность, сказав, что это гениальное решение Президента, и они просто не мыслили другой власти, как только подчиняться мне. Отныне готовы выполнять любое распоряжение «партии и Правительства». Я их немного успокоил, сказав, чтобы продолжали работать, и пока никаких дополнительных распоряжений не будет. Отслеживайте ситуацию. Правда, ситуация была на диво спокойной, совершенно предсказуемой.
B. C. Так вот я и хотел сказать – что же губернатор обращался к армии, будто на улицы вышли толпы народа, начались погромы, и ещё что-нибудь произошло в этом роде. Ведь события 1993 года – делёж власти, грызня верхушки – почти не затрагивали интересы (насущные) большинства людей. Потому и всё население страны на эти события так пассивно прореагировало, осталось почти безразличным к произошедшему.
В. П. Сейчас ретроспективно анализируя ту ситуацию, я понял, в чём была разница между тогдашними патриотами и демократами. Ключевая разница заключалась в следующем. Патриоты считали, что, взяв власть, они и сами смогут ограбить Россию. Демократы же были уверены, что без помощи Запада ограбить Россию даже теоретически невозможно. А то, что Россию надо грабить, в этом убеждении сходились и те и другие.
B. C. Кстати, история нашего патриотического бомонда это наглядно подтвердила.
В. П. Конечно, все они теперь при бизнесе. Даже пламенный борец памфлетист Проханов, когда его прикупили (и, вернее всего, Чубайс), начал писать панегирики в его адрес.
B. C. Можно вспомнить и громадные его интервью с Борисом Березовским в «Завтра», и очерк о замечательной нефтяной империи Ходорковского…
В. П. Да, конечно. Кто заплатит, тому и служат. Но это большая тема, о ней при возможности поговорим отдельно. А на самом деле меня больше всего поразило, когда я пришёл в губернаторский кабинет (сам он в это время был в Москве и прилетел оттуда только на следующий день), – это кипа распоряжений «президента» Руцкого, переданных по факсу, в том числе расстрельный список. В нём был перечень тех лиц, кого нужно расстрелять в случае окончательного захвата власти в Амурской области.
B. C. На самом деле существовал такой документ?
В. П. Абсолютно! Это было официальное распоряжение. В нём говорилось – направляем вам для сведения, что такие-то по стране приговорены к расстрелу. Что касается области, то если вы считаете нужным список дополнить, дополняйте. Мы их расстреляем тоже. Правда, до области у них руки так и не дошли, но такой карт-бланш местным властям совершенно официально давался. Как теперь говорят – без всяких дураков. Руцкой в июле перед предстоящими событиями специально прилетал именно в Амурскую область. Там находится, я не выдаю секретов, сейчас об этом все знают, дивизия стратегических бомбардировщиков. Их зона ответственности – Тихий океан до Гавайских островов. Они отслеживали движение тихоокеанского флота США. И когда Руцкой, как крыса, загнанная в угол, кричал в радио-эфир: «Лётчики, летите бомбить Кремль», – он обращался именно к лётчикам Амурской дивизии. Руцкой ранее с командиром этой дивизии служил в одном полку и был довольно близко знаком. Поэтому гражданская война была на пороге, и Ельцин абсолютно правильно её пресёк. Другого пути просто не было. Не расстреляй он Белый дом (он и так-то Грачёва еле-еле заставил это сделать), ещё неизвестно, чем бы всё могло закончиться. Вообще, заговорщики, так их назовём, допустили две ключевых ошибки. Первая – это составление расстрельного списка и рассылка его по стране как доказательство, что они серьёзно готовы взять власть в свои руки. Но это не главное. Эта ошибка могла ещё пройти.
