Валерий Сдобняков - В предчувствии апокалипсиса
B. C. На самом деле существовал такой документ?
В. П. Абсолютно! Это было официальное распоряжение. В нём говорилось – направляем вам для сведения, что такие-то по стране приговорены к расстрелу. Что касается области, то если вы считаете нужным список дополнить, дополняйте. Мы их расстреляем тоже. Правда, до области у них руки так и не дошли, но такой карт-бланш местным властям совершенно официально давался. Как теперь говорят – без всяких дураков. Руцкой в июле перед предстоящими событиями специально прилетал именно в Амурскую область. Там находится, я не выдаю секретов, сейчас об этом все знают, дивизия стратегических бомбардировщиков. Их зона ответственности – Тихий океан до Гавайских островов. Они отслеживали движение тихоокеанского флота США. И когда Руцкой, как крыса, загнанная в угол, кричал в радио-эфир: «Лётчики, летите бомбить Кремль», – он обращался именно к лётчикам Амурской дивизии. Руцкой ранее с командиром этой дивизии служил в одном полку и был довольно близко знаком. Поэтому гражданская война была на пороге, и Ельцин абсолютно правильно её пресёк. Другого пути просто не было. Не расстреляй он Белый дом (он и так-то Грачёва еле-еле заставил это сделать), ещё неизвестно, чем бы всё могло закончиться. Вообще, заговорщики, так их назовём, допустили две ключевых ошибки. Первая – это составление расстрельного списка и рассылка его по стране как доказательство, что они серьёзно готовы взять власть в свои руки. Но это не главное. Эта ошибка могла ещё пройти.
B. C. Но те люди, которые знали, что находятся в этом списке, ведь прекрасно понимали – другого пути, как в своём сопротивлении идти до конца, у них просто нет. Им терять было нечего.
В. П. В списке было где-то до трёхсот фамилий, не так много. Правда, его пополняли до последнего часа, даже тогда, когда уже шёл штурм здания. Всё писали, кого расстреляют. Но это ладно, полбеды. А вторую и главную ошибку они совершили, когда сместили силовиков. Когда Грачёв был министром обороны у Ельцина, а Верховный совет назначил своего. То же – с министром МВД Ериным, ну и т. д. Иными словами, действующих силовиков поставили перед дилеммой – или они теряют должности и, скорее всего, свои жизни, или они, защищая Ельцина, одновременно защищают свои привилегии и своё существование. Но ведь пишет Ельцин в своих воспоминаниях, что и после этого Грачёв ещё долго не соглашался выполнить приказ о расстреле парламента, требовал от Президента письменного распоряжения.
B. C. Во всей этой истории с расстрелом очень много тёмного, такого, что, я думаю, никогда до конца не будет раскрыто. И главное – куда делись, растворились снайперы с крыш? Кто расстреливал безвинных людей? Куда исчезли трупы убитых?
В. П. Да, да… Но если бы тогда не сместили силовиков, а наоборот, их наградили, повысили, то всё могло бы обернуться иначе. Но не хватило ума. В этом отношении показателен случай, когда Руцкой стал губернатором и закупил комбайны для Курской области, то ради экономии средств распорядился из Ростова в Курск их перегнать своим ходом. В итоге комбайны пришли полностью разбитыми. Вот примерно в этом же плане он распоряжался и в Белом доме во время противостояния с Ельциным. К тому же, оказался элементарным трусом. Помните, когда его арестовывали альфовцы, он дрожащими руками в прямом эфире показывал автомат и повторял, как заклинание: «Он у меня в смазке, я не стрелял».
B. C. Да, это был, конечно, позор. Я помню ту волну стыда за генерала, что окатила меня, когда смотрел этот репортаж. Безоружные люди по его призыву положили свои жизни, а эта «тварь дрожащая» элементарно думала лишь о своей шкуре.
В. П. Это был позор. Руцкой обязан был застрелиться. Как, кстати, и Макашов.
B. C. Здесь с вами трудно спорить, но давайте вернёмся к губернаторству. Вот вы пришли, взяли власть и…
В. П. Всё надо было начинать сначала, формировать команду.
B. C. Хорошо, что чиновники не вставляли палки в колёса, не бастовали. Жизнь в области шла своим чередом. Смена власти прошла эволюционно.
В. П. Я посмотрел, как бы они побастовали. Власть или сильная, или её совсем нет. Слабая власть – это нонсенс. Чиновник же – человек предельно зависимый и, соответственно, предельно трусливый. Следующий, а по сути, первый день своего губернаторства, я посвятил тому, что выслушал доклады силовиков, а затем фактически приводил к присяге 28 глав районных администраций. 10 минут на каждого. Область большая, больше объединённой Германии.
B. C. У нас в Нижегородской губернии 50 районов. Другое дело, что размеры их несоизмеримо меньше.
В. П. В Амурской есть районы площадью по 100 тысяч кв. км. Такие, например, как Тындинский.
B. C. Больше всей нашей области. Непростое наследство. Видимо, Амурской области повезло, что во главе её встал такой губернатор. Производственник, а не несостоявшийся учёный Немцов, могущий заниматься только политиканством.
В. П. Так вот, я объяснил главам этих районов, что моё назначение, нравится им это или нет, факт состоявшийся, и потому они будут выполнять указы Ельцина и мои, будут работать под его и моим началом. Если что-то не так, что-то не устраивает, то лучше сразу написать заявление об отставке. 27 человек сказали, что они ни против меня, ни против Ельцина ничего не имеют и будут продолжать работать. А один, единственный, кто был избранным, упёртый коммунист, это сделать отказался. Я ему объявил, что он уволен, во что тот не поверил. Тут же от меня был звонок в район его заму, женщине, которой объявил, что её начальник уволен и пусть берёт власть в свои руки. Что та с радостью и сделала. Но в дальнейшем руководителем оказалась слабым, а прежний глава, посудившись со мной несколько месяцев, пришёл ко мне с повинной. За это время какие-то суды выигрывал он, какие-то я. Но это не имеет никакого значения, потому что я его в должности никогда бы не восстановил. Так вот, когда он ко мне пришёл, я его спросил – вы в каком кабинете находитесь? Отвечает – первого секретаря обкома. У вас в советское время когда-нибудь такая дурная мысль возникала, чтобы с ним спорить? Отвечает – нет. Тогда я ему предложил посчитать, какие права были у первого секретаря обкома, и какие теперь у губернатора. Оказалось, что у меня их на порядок больше. Я подчинялся только Ельцину и отчасти Черномырдину, главе правительства. Никаких ЦК, парткомов и всего прочего около меня не было даже теоретически. К тому же, в стране революционная ситуация. Ельцин дал губернаторам карт-бланш. Объяснил ему, что ничего же не поменялось. Идёт борьба за власть, и проигравшая команда использует таких, как он, подобно пешкам. Сказал ему, чтобы шёл к моему помощнику, тот объяснит, как нужно каяться. Вскоре по телевидению, затем по радио этот человек выступил, объяснил, как он был не прав, и приступил к выполнению своих служебных обязанностей.
B. C. Проблем в области вам в наследство досталось много?
В. П. Их было не то что много, а просто гигантское количество, немыслимое. Но в первую очередь я должен был в течение 15 дней разогнать областной совет. Если губернаторов Ельцин сместил сам, то Советы были ему неподвластны. Они избирались. В нашем областном Совете председателем был ярый противник Ельцина Белоногов. Он из двух моих постановлений отменил два – о подготовке к зиме и об уборке сои. В октябре в Приамурье убирается эта культура. Ясно, что никакой работы в таких условиях быть не может. Но мне Ельцин дал для разгона областного Совета очень узкий коридор – либо они должны были самораспуститься, либо у них не должно быть кворума. Но кворум у них был всегда, депутаты-коммунисты – дисциплинированные. Самораспускаться тоже не хотели. И тогда, в лучших ельцинских традициях, я подписал распоряжение о приостановлении деятельности областного Совета. Запретить я его не мог, а о приостановлении в тогдашнем КЗоТе ничего сказано не было. Вот я этим и воспользовался. Кабинеты депутатов были опечатаны. Самого председателя я оставил в кабинете, приказав его не трогать. Пусть сидит, сколько хочет. Заодно проследили, кому он звонил, к кому кидался за помощью. Три дня он обзванивал, кого мог, но все от него шарахались, как чёрт от ладана. Через три дня он вышел. Думал, что в его поддержку соберутся митинги, демонстрации и прочее, но ни один человек этого не сделал. С депутатами я поступил так – в КЗоТе нашёл статью «Простой по вине администрации» и применил её к той нашей ситуации. Юридически это было всё абсолютно законно. Депутаты со мной долго судились, и даже в конце победили, но главное, на тот момент не мешали работать.
B. C. Вы как генерал-губернатор сосредоточили всю полноту власти в своих руках. Выпускали какие-то законодательные акты на местном уровне, единолично вершили судьбу региона.
