Женщина и война. Любовь, секс и насилие - Гругман Рафаэль Абрамович
Остальная часть женского населения Франции, оставшаяся безразличной чарам немецких мужчин, могла спать спокойно: ничто им не угрожало. Западный фронт вермахта — не Восточный, и 1940 год — не 1914 и не 1870, когда вторжение прусской армии сопровождалось военными изнасилованиями, и за немцами во Франции укрепилось презрительное прозвище, вошедшее в гражданскую жизнь — «боши» (boche), аналог российскому фрицы. Во Франции вермахт получил строгие указания: немецкие солдаты должны быть образцом галантности, вежливыми и обходительными, особенно с женщинами и детьми. Лица, совершившие сексуальное насилие, надолго сядут в тюрьму.
Насиловать Францию в 1940-м не было надобности. Случаи военных изнасилований стали редкостью. «Бошами», даже за глаза, немцев не называли. Солдатам (офицерам тем более), если они не искали сиюминутных развлечений, не требовалось выискивать женщин лёгкого поведения, — добропорядочные и элегантные французские женщины охотно шли в объятия галантных тевтонских рыцарей.
Французы хотели поскорее забыть об этом периоде истории страны и охотно приняли созданную французскими кинематографистами и писателями мыльную оперу о Сопротивлении. Но в сладких воспоминаниях многих французов сороковые годы остались «эротическими годами», — с воздыханием признаются перед кинокамерой старожилы через шестьдесят лет, — незабываемые, раскованные годы свободной любви вначале с немцами, затем с американцами. Сексуальная революция в Западной Европе, начавшаяся в середине 60-х годов поколением, родившимся сразу же после окончания Второй мировой войны, произошла не на пустом месте. Уместно спросить секс-революционеров: «А кто ваши родители?» — и всё становится на места. Центр сексуальной революции — крупнейшие западноевропейские страны, Франция и Германия, обменявшиеся генофондом во время Второй мировой войны.
О Франции периода её оккупации режиссёры Изабель Кларк и Дениэль Кослелла сняли документальный фильм (Amour et sexe sous l’occupation) «Любовь и секс во время оккупации» (2011), в котором использовали съёмки немецких кинооператоров. Фильм не оставляет сомнения: Франция широко расставила ноги перед завоевателями — сопротивления в прямом и переносном смысле не было.
Во Франции немецкие солдаты получили приказ преподнести себя в наилучшем виде, и парижанкам нравились красивые, холёные, смелые мужчины, одетые в нарядную форму, придававшую им сексуальную ауру, вежливые и обходительные. Их выправка очаровывала женщин, и девушки с цветами бросались под танки и легковые машины, когда под музыку Вагнера торжественным маршем победители проходили по улицам Парижа.
Макс Майер, бывший немецкий солдат, покоритель Парижа, через семьдесят лет вспоминал перед камерой: «Как это ни странно звучит, но французы замечательно приняли немцев». О Восточном фронте, несмотря на немалое число коллаборационистов, у немецких солдат нет таких сладостных воспоминаний.
Писательница Симона де Бовуар, пережившая оккупацию и ставшая в послевоенной Франции лидером феминистского движения, неуклюже оправдывала своё поколение, широко расставившее ноги: «Мы были молоды, и нам хотелось утонуть в вихре лихорадочных страстей». Её любовник Жан-Поль Сартр написал удивительную фразу о периоде оккупации Парижа, которую трудно понять пережившим гетто и нацистские концлагеря и которую мало кто скажет из жителей Восточной Европы: «Мы никогда не были так свободны, как при немецкой оккупации».
Не по причине ли этой откровенности, вызвавшей критику антифашистов, в 1964 году коллаборационист Сартр отказался от Нобелевской премии литературе? Но он подразумевал иное, когда говорил о свободе. Он говорил о сексуальной свободе, о свинге, процветавшем в артистической и богемной среде — свободном обмене партнёрами между актёрами, литераторами и художниками, — и хотя в Германии после расправы со штурмовиками Рёма, известной как «ночь длинных ножей», гомосексуалисты преследовались — в оккупированном Париже приветствовались гомосексуальные связи зажиточных буржуа с немецкими солдатами.
Легендарный Жан Маре, главный герой кинофильмов «Железная маска», «Парижские тайны» и киносериала о Фантомасе, страстный киногерой-любовник, чьё атлетическое телосложение, смелое и мужественное лицо восхищали множество женщин, готовых броситься к его ногам ради одной-единственной ночи любви, девушками не увлекался. Мужественный Жан в свободное от киносъёмок время был гомосексуалистом. Его кинокарьера не прервалась во время нацистской оккупации. Жан Маре продолжал сниматься в кино и не грезил мечтой пополнить ряды французских добровольцев авиаполка «Нормандия-Неман». Но он и не записался добровольцем во французскую эсэсовскую дивизию, в декабре 1941-го наступавшую на Москву…
Один из популярных французских анекдотов того времени, о котором рассказывается в документальном фильме «Любовь и секс во время оккупации»: полицейский останавливает женщину на Лазурном берегу и шутливо спрашивает: «Вы знаете, что купальники запрещены?» А она ему лихо отвечает, не моргнув глазом: «Может, мне его снять?» Тем, кто не понял тонкого французского юмора, подсказка: теперь можно смеяться. Потому и остались те годы в памяти многих французов как эротические и незабываемые. А стопами Жана Маре пошёл киноактёр Жерар Депардье, подрабатывавший в подростковые и юношеские годы своей задницей в общественных туалетах аэропорта Орли и в окрестностях американской военной базы.
Париж в годы войны стал для немцев особым городом — рестораны полны посетителей, театры и кабаре процветают — в Париже офицеры вермахта в краткосрочных командировках отдыхали от ужасов Восточного фронта. А на Восточном фронте для румынской армии аналогом Парижа стала Одесса. Этот факт нисколечко не умаляет 72 дня её героической обороны. Париж и пяти минут не оборонялся.
Германский Западный фронт отличался от Восточного. На Западе — кратковременная прогулочная кампания с соблюдением Женевских конвенций [169]. На Востоке — тотальная война, цель которой — физическое уничтожение иной этнической группы. Отношение немецкой армии к местному населению на Западе и на Востоке резко отличалось инструкциями из Берлина, соответственно, и мерки, по которым военные суды выносили приговоры за сексуальные преступления, отличались в зависимости от того, где они совершались: на северо-западе против неприкасаемых нордических женщин или на Востоке против «неполноценных» славянок.
Большинство сексуальных преступлений немецких солдат остались безнаказанными — военные юристы в том, что касалось изнасилований, строги не были. Солдаты, считали они, в военное время агрессивны, взвинчены и для снятия напряжения нуждаются в сексуальной разрядке. Секс — лекарство от стресса — полагается солдату на регулярной основе.
Историк Биргит Бек, автор книги «Вермахт и сексуальное насилие», ставшей частью её докторской диссертации, утверждала, что, несмотря на заботу руководства вермахта о сексуальном удовлетворении армии, во Франции немецкие солдаты совершали преступления на сексуальной почве.
Идиллия 1940 года закончилась с началом войны на Восточном фронте. В небольших поселениях, где офицерский контроль послабее, случалось, что солдаты «отрывались» по полной программе, когда узнавали, что их отправляют в Россию. Военный трибунал их уже не страшил, и редко, но случались военные изнасилования, в том числе групповые, сопровождавшиеся убийствами, которые садисты фотографировали, запечатлевая на память. На одном из фото, обнаруженном у насильников, голая француженка, от стыда отвернувшая голову, во весь рост привязана верёвками к решёткам сельского дома. Будет что вспомнить солдату вермахта в снегах далёкой России!
Биргит Бек, изучая положения дел в 253-й пехотной дивизии, рассмотрела 232 приговора военных трибуналов, касающихся изнасилований во Франции и на оккупированных территориях Советского Союза (сделать глобальное исследование не представлялось возможным — военный архив в Потсдаме почти полностью сгорел во время бомбёжки авиацией союзников). Она выяснила, что, помимо предвзятого отношения и недоверия судей к показаниям пострадавших женщин, к француженкам и к русским судьи относились по-разному.
