Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №5 (2004)
Григорий в гражданскую войну, Григорий-повстанец уже не тот, что в империалистическую войну, теперь он фигура исторически обреченная. Он сам в глубине души не верит в правоту своего дела. Его удаль и риск — это риск отчаянного и отчаявшегося игрока. Он испытал и женскую любовь, и военную славу, в будущем ничего нет, ничего не видно, а потому и ничего не жаль.
Слог Шолохова краток, прост, выразителен. Это не изысканная стилизованность византийской вязи слога Пильняка. Это образный и сочный народный — нет, не народный, а именно донской язык, язык донских казаков. Шолохова понимают все грамотные люди. У него огромный круг читателей.
После окончания “Тихого Дона” и “Поднятой целины” хорошо бы ему написать этакую эпопею “Стенька Разин” (тираж 100 000).
Н. Галковский, г. Моздок, хлопковый техникум,
преподаватель хлопководства и ботаники, агроном, 37 лет.
Анонимный читатель нечаянно подписался, ну да все равно.
(ед. хр. 699, лл. 72—73 об.)
Уважаемый т. Шолохов
Перечитавши несколько раз Ваше произведение “Тихий Дон”, перед моими глазами воскресла героическая эпопея борьбы с повстанцами. Вы добились колоссальных результатов, соединив великое художество с правдоподобностью. Читая третий раз “Тихий Дон”, я невольно уношусь в далекое прошлое, я еще раз начинаю переживать свою молодость, отданную на борьбу с контрреволюцией. Перед глазами обратно проходят картины бойцов, картины жестокого террора казаков. В руках невольно ощущаешь клинок, невольно рука делает взмахи — но все это далекое прошлое. Для полноценности Вашего произведения хотелось бы видеть в нем страницу, отведенную воспоминаниям отряда школы ВЦИКа. А этот отряд (он назывался отрядом школы I Московских командных курсов) записал в историю гражданской борьбы не одну славную страницу. Пройденный путь от Черткова до казацкой станицы увенчал славою участников этого отряда. Недаром наши курсанты в своих фронтовых песнях воспевали этот путь: “Из Черткова в Сетраково на простор Донских степей выезжает батареец первых курсов Москвичей”, и в этой песне звонкой трелью разливается голос нашей славной курсантки Риммы Золкиной, единственной девушки-еврейки, ставшей первым красным командиром-женщиною славной Красной Армии. Я вижу нашего любимца-самородка поэта Володьку Гарпуа . Я вижу высокого, как украинский тополь, т. Зарзара, погибшего смертью славных сынов отечества во время аварии аэроплана в 1932 году. Перед глазами проходят незаметные герои, начальник отряда Маслов, командир батареи Рыбин и много-много других.
Есть чем вспомянуть погибших сынов родины, отдавших жизнь за партию Ленина — Сталина, за рабочий класс. Я думаю, что участники этого отряда, оставшиеся в живых, с большой радостью встретят это добавление в Вашем произведении и охотно помогут Вам в сборе материалов. У меня сохранились отдельные эпизоды борьбы нашего отряда , сохранились отдельные стихотворения нашего волонтера, которые могу передать в Ваше распоряжение. Я уверен в том, что Вы сумеете внести добавление в следующие издания, чем сделаете Ваше произведение нашей настольной книгой, нашей второй молодостью, памятником нашему славному отряду первых курсантов Москвичей.
Гончаров Всеволод Петрович, участник подавления казацкого восстания, бывший курсант I Московских курсов артиллерийских командиров, директор средней школы. УССР, ст. Козелыцина, село Бреусовка*.
(ед. хр. 702, лл. 140—141 об.)
13 марта 1937 г.
Я — ученик 3-го класса. Я прочел сочиненную вами книгу “Тихий Дон”. Книга “Тихий Дон” мне очень понравилась. Я обязуюсь так же бороться за Советскую власть, как боролся Григорий за царя.
Мне 14 лет.
Буров Миша. Западно-Сибирский край, Горношорский район, село Кузедеево.
(ед. хр. 702, л. 72)
22 марта 1937 г.
Я прочитал 2 книги “Тихого Дона” М. Шолохова. Я не обладаю красноречием, но вынужден написать свои чувства. Нравится в романах простота языка автора и хорошее описание героев (Гр. Мелехов и др.).
Я не понимаю, почему герой романа Мелехов не был с этими большевиками, которых расстреляли?
Да, нельзя повернуть колесо истории. Но сколько был неграмотен, неразвит, забит религией и эксплуатацией народ. Действительно, трудно было бороться с самодержавием в годы революции. Только советская власть дала образование, культуру и радостную счастливую жизнь.
Не могу найти 3-й и 4-й книги. Очень хочется прочитать.
Кобзев Алексей В. Мой возраст 19 лет, колхозник.
Куйбышевская область, Алексеевский район, с. Алексеевка.
(ед. хр. 702, л. 74)
12 июля 1937 г.
Прочитав третью книгу Мих. Шолохова “Тихий Дон”, решил дать свой отзыв о ней, ибо недостатков, на мой взгляд, в ней слишком много, чтобы о них умалкивать.
Как известно, первые две книги этого романа привлекли к себе большое внимание нашей общественности, публика с большим удовлетворением “глотала” их. Появившаяся 3-я книга также с жадностью пошла по рукам нашего читателя.
Оно и понятно: роман Шолохова написан простым, всему народу понятным языком, сохранив высокое художественное оформление. Жизнь в романе обрисована такая, как она на самом деле и есть — с ее сложными зигзагами и одновременно простыми обыденными фактами, со сложной структурой человеческого “Я” и самой разнообразной обстановкой. Поэтому, когда читаешь роман, — не видишь перед собой лежащей книги, а видишь жизнь, обстановку, факты, людей и т. д. Этими же художественными качествами отличается и 3-я книга романа “Тихий Дон”.
Но в сути книги есть много недостатков. Ведь каждая книга должна обладать чем-то ценным, чему можно было бы поучиться. Не пишем же мы книги только потому, чтобы писать, а пишем для того, чтобы учить других жизни, работе, классовой борьбе.
Казалось бы, в такой книге, ценной по задуманности (Гражданская война), как “Тихий Дон”, только бы учиться, в особенности нам, молодняку, не принимавшим непосредственного участия в борьбе за революцию.
А между тем, учиться в 3-й книге романа “Тихий Дон” нечему, как ни жаль!
Ибо вся книга обрисовывает Гражданскую войну в контрреволюционном лагере. Книга как бы фактографировала события на Дону в 1918—1919 гг. со стороны противника, поэтому на фоне ее остались лишь дела и люди контрреволюционного лагеря и лишь изредка в книге покажется голова подлинного революционера, да и то зачастую не такая, как нам нужна, чтобы учиться.
В самом деле: центральная фигура романа — Григорий Мелехов — сын кулака, бывший офицер, заядлый контрреволюционер. Да и всё казачество, обрисованное Шолоховым, — контрреволюционное, восставшее против Советской власти.
Значит, одной из основных ошибок книги та, что в ней показано, как боролись с Советской властью , а не как боролись за Советскую власть. А это не одно и то же. Учиться, как бороться с Советской властью, мы не хотим. Мне могут возразить: “Для того, чтобы бить врага, надо знать его силу, тактику. В этом, мол, ценность книги”. Но ведь тактика и силы врага — меняющиеся понятия — сегодня одно, а завтра — совсем другое, но вот классовая линия пролетариата, которой можно было бы поучиться у Шолохова на примере Гражданской войны на Дону, — это не изменчиво. Научить нас бить и как бить врага — это было бы, пожалуй, ценнее.
Вторым недостатком книги я считаю тот, что в ней не показана классовая борьба среди самого казачества.
Следующим недостатком книги я считаю тот, что в ней не показана героическая борьба Красной Армии, а показано лишь “доблестное геройство” казаков-контрреволюционеров. Почему у Шолохова получается, что везде в бою остаются победителями казаки: казаки перехитряют красноармейцев, казаки ловчее их, отважнее, умнее, мужественнее борются. Ни одного эпизода геройства Красной Армии и ее руководителей. Григорий Мелехов все время умно, умело борется, показан как хороший стратег и тактик, а вот командиры Красной Армии — все глупенькие, маленькие люди. Мне кажется, что очень не мешало бы насытить книгу эпизодами героической борьбы Красной Армии с контрреволюционным казачеством.
В книге также не показан ни один действительно твердый, настоящий коммунист-большевик.
Не нравится мне и фигура Григория Мелехова. Эта фигура у Шолохова вышла почему-то шатающейся. То он зол, как собака, на большевиков, то вдруг появляется чувство жалости к ним. Так, после того, как он изрубил пять красных матросов, он выкрикивает с плачем: “Кого ж рубил...”, сожалея о проделанном. Получается, будто бы невольная стихия вовлекла его в борьбу с Красной Армией. А между тем — он ярый кулак, контрреволюционер, старый офицер, и фигура эта должна вызывать чувство гнева и отвращения. А то иногда сожалеешь о нем: вот, бедный, режет красных, как будто его кто заставляет.
