Как живые: Двуногие змеи, акулы-зомби и другие исчезнувшие животные - Журавлёв Андрей Юрьевич

В этих карьерах было извлечено около полутысячи ихтиозавровых скелетов, многие из которых принадлежат стеноптеригию. Однако лишь благодаря работам Гауффа они приобрели свой реальный облик. Прежде рыбоящеров изображали без спинного плавника и с тонким, как у ящериц, хвостом. Такими они, например, предстают на известном рисунке «Древний Дорсет» (1830) Генри де ла Беша, первого президента Палеонтологического общества Великобритании. Для придания более живого облика рыбоящеру могли добавить и пару китовых фонтанов, бьющих из ноздрей, как на литографии художника Георга Шарфа (рис. 23.1). Похожий ихтиозавр, но уже в виде изваяния скульптора Бенджамина Хокинса до сих пор выползает на сушу, чтобы отложить яйца в лондонском парке Хрустального дворца. Таким он виделся Ричарду Оуэну.

Рис. 23.1. Duria antiquior (Древний Дорсет); раннеюрская эпоха (200–190 млн лет); литография Г. Шарфа по акварели Г. де ла Беша (1830): 1 – ихтиозавр (Ichthyosaurus communis); 2 – ихтиозавр лептонект (Leptonectes tenuirostris); 3 – плезиозавр (Plesiosaurus dolichodeirus); 4 – птеродактиль диморфодон (Dimorphodon macronyx); 5 – костный ганоид дапедий (Dapedium politum); 6 – морские лилии пентакринитесы (Pentacrinites dichotomus), «крылатые» существа в спиральных раковинах – аммониты (все изображенные здесь ископаемые собраны М. Эннинг)

Скелет стеноптеригия, как уже сказано, был «среднестатистическим» для ихтиозавров: сильно вытянутый (благодаря удлинению носовых, предчелюстных и зубных костей) череп с зубастым рылом, притом что голова стеноптеригия не очень большая в сравнении с другими юрскими ихтиозаврами (рис. 23.2). Зубы с гладкой высококонической и слегка обращенной назад коронкой располагались в глубокой общей борозде на предчелюстной, верхнечелюстной и зубной костях. Прочность зубов достигалась за счет складчатого плицидентина (что напоминает о строении зубов «лабиринтодонтов»). Узкие ноздри и хоаны (на нёбе) были сильно сдвинуты назад. Выделялись огромные глазницы с кольцом склеротики из 14–16 плоских трапециевидных костных пластинок, большие верхневисочные окна, открытые скорее вверх, чем в стороны, и теменное отверстие. Кольцо склеротики защищало крупные глазные яблоки от сдавливания на глубине или при быстром движении. Все черепные кости были удлиненными и узкими; относительно широкими оставались только носовые, предлобные и теменные, покрывавшие мозговую коробку.

Рис. 23.2. Скелеты взрослого и молодого ихтиозавров стеноптеригиев (Stenopterygius quadriscissus); длина 1 м; раннеюрская эпоха (180 млн лет); Хольцмаден, земля Баден-Вюртемберг, Германия (Музей Лёббеке-Аквапарк, Дюссельдорф)

Череп плотно сидел на немногочисленных шейных позвонках: вместе они создавали прочный упор для движения сквозь водную толщу. Шейные и грудные ребра были хорошо развиты, и последние, очень многочисленные и длинные, стыковались напрямую с телами позвонков. В осевом скелете, образующем пологий горб в грудной части, насчитывалось до 180 дисковидных двояковогнутых (амфицельных) позвонков, из которых две трети составляли хвостовую часть. Она резко, почти под прямым углом, уходила в нижнюю лопасть плавника и усиливала направляющую кромку. Такой функционально гипоцеркальный хвост тянул тело вниз, уравнивая подъемную силу, возникавшую из-за объемных легких. Поперечные отростки на позвонках отсутствовали, а невральные дуги, наоборот, были высокими, но не срастались с телами позвонков. Плотно сбитый осевой скелет придавал жесткость всей конструкции тела, которое таранило водную толщу. Снизу брюхо прикрывали тонкие палочковидные гастралии.

Межключица имела Т-образную форму, клейтрум исчез, воронья кость (коракоид) квадратной формы не сливалась с лопаткой. Плечевая и бедренная кости укоротились и расширились, но их очертания еще узнаваемы. А вот локтевая, лучевая, большеберцовая и малоберцовая кости у стеноптеригия приобрели изометричную форму и настолько уменьшились, что их почти невозможно отличить от костей запястья (плюсны) и фаланг. Как следствие, локтевой и коленный суставы стали неподвижными. Небольшие выемки на этих костях, которым важное значение придавал Квенштедт, – это границы укороченных до предела диафизов (тел) бывших когда-то длинными костей. Шестигранные фаланги пальцев передней конечности сильно сближены и образуют единую плоскость из пяти пальцев (причем последний из них не всегда окостеневал). Благодаря увеличению числа фаланг (гиперфалангии) у стеноптеригия получился узкий и длинный ласт (потому и «узкокрыл»). Число фаланг в пальце стеноптеригия доходило до 26. (У иных ихтиозавров плавник развивался за счет гипердактилии – вплоть до 10 пальцев – или и того и другого.)

Тазовый пояс стеноптеригия был небольшой с узкой подвздошной костью и сросшимися в единую удлиненную кость лобковой и седалищной. Таких ихтиозавров называют малотазовыми и причисляют к наиболее продвинутой ветви этих ящеров. Четырехпалые задние конечности втрое уступали в площади передним из-за меньшего размера и количества элементов (в пределах 10). Служили они, вероятно, только для придания телу поперечной остойчивости.

Костная ткань стеноптеригия и других продвинутых ихтиозавров отличалась большим своеобразием. На срезах их позвонки, кости конечностей, плечевого и тазового поясов напоминали правильную ажурную решетку, образованную губчатой и волокнисто-пластинчатой тканями с обильными сосудистыми каналами. Ребра и гастралии, наоборот, уплотнились из-за преобладания компактной ткани. Костномозговая полость в костях конечностей и ребрах отсутствовала. Надкостница элементов, образующих переднюю кромку плавника, которая испытывала наибольшее лобовое сопротивление, утолщена. Иногда можно рассмотреть и более тонкие детали: позвонки стеноптеригия, запечатанные (и, видимо, очень быстро) в известковом стяжении, были защищены от бактериального разложения настолько хорошо, что теперь можно изучать гаверсовы каналы. Каналы были выстланы тонкими костными слоями с полостями остеоцитов, которые в свое время формировали коллаген. Сохранились и пучки сплетенных коллагеновых нитей (160 нм в сечении). Все это очень напоминало костную ткань кожистой черепахи, китов и морских слонов, конечности которых служат для руления и выдерживают большую нагрузку. В целом скелет получался прочный и легкий – удобный для стремительных пелагических животных, способных при необходимости на глубокое погружение. Предчелюстная и зубная кости рыла, выполнявшего роль пробойника, отличались особо крепким сложением.

Несмотря на множество остатков стеноптеригия, строение его мозга пока не изучено. Увы, тонкие черепа слишком покорежены каменными пластами, и даже всепроникающая компьютерная томография увидеть наиболее важные детали не помогает. Впрочем, мозг вряд ли сильно отличался от такового его современника и близкого родственника гауффиоптерикса (Hauffiopteryx; надо ли объяснять, в честь кого он назван?) из одновозрастных отложений английского Сомерсета, где скелеты «застыли» в формате 3D. Если сильное развитие зрительных долей и мозжечка было вполне предсказуемо исходя из размера глазниц и обтекаемых очертаний тела, то продольное разрастание носовых луковиц несколько удивляет. Причем, вероятно, они были еще длиннее. Да, быстрому хищному животному нужны крупный мозжечок для маневренности и хорошее зрение для выслеживания добычи в глубинах вод. Но вот зачем таким ихтиозаврам развитое обоняние? Протяженность носового канала ведь тоже намекает на способность тонко чуять: вся полость, вероятно, была густо выстлана обонятельными клетками. Возможно, что при отсутствии вторичного костного нёба ихтиозавры лучше различали запахи своих и чужих (хищников).

По форме мозг, занимавший треть длины черепа, из-за раздвоенной и сильно выдвинутой вперед обонятельной области напоминает толстую клешню. Сходство усугубляется продольным изгибом. Есть заметное шишковидное вздутие больших полушарий, соответствовавшее пинеальному органу. Кое-что об устройстве мозга стеноптеригия могут поведать и его собственные кости. Так, рыло и нижняя челюсть пронизаны многочисленными ответвлениями тройничного и лицевого нервов. Возможно, и эта область головы, и сам рыбоящер отличались повышенной чувствительностью к колебаниям воды. Что тоже помогало отслеживать перемещения как добычи, так и свирепых хищников, которых в Хольцмаденском море было предостаточно среди более крупных ихтиозавров и плиозавров.