Автор неизвестен - Медицина - Жизнь ничего не значит за зеленой стеной: записки врача
Через открытую дверь нашей библиотеки я увидел, как Вайнстоун совещается с Чаудри, Бахусом и Раском. Полуденный рассеянный солнечный свет почти ослепил меня, когда я вошел.
— Что случилось? Почему у всех такие серьезные лица?
— Доктора Вайнстоуна пригласили на слушания по делу Сорки, — ответил Раск.
Я сел вместе с ними за стол, хотя председателю явно не хотелось меня видеть.
— С каких это пор на слушания вызывают главу отделения?
— Это исходит не от ОНПМД, — объяснил Чаудри, ставший с недавнего времени правой рукой Вайнстоуна. — На этом настаивают адвокаты Сорки.
— Доктор Вайнстоун, они вас зажарят!
— Возможно, — ответил мне Вайнстоун.
Я понял, что пришло время высказаться, и с азартом взялся копать под него.
— Вы хотите знать, о чем спросят вас адвокаты Сорки? Они скажут: «Доктор Вайнстоун, вы знакомы с Сорки с 1994 года, почему вы ждали пять лет, чтобы разоблачить его? Неужели раньше он все делал правильно? Почему молчали раньше, если его работа была столь ужасной, как вы заявляете?»
Вайнстоун избегал смотреть на меня.
— Нет проблем, — ответил он. — Я буду настаивать на тенденции. Когда происходят одно-два осложнения, это нормально, но за годы работы я разглядел в этом тенденцию. Нужно время, чтобы оценить работу хирурга.
— Доктор Вайнстоун, штат и ОНПМД не заботят тенденции, их волнуют отдельные случаи.
— А меня волнует тенденция, мне не важно, чего хочет штат!
Раск посмотрел на часы, было четыре часа — пора идти домой.
— Они напомнят вам о деле 1995 года, о котором вы заявили только в 1999 году. Операция была представлена когда-то на М&М конференции и прошла как «соответствующая требованиям». Вы были председателем конференции, не так ли? Кто подписал протокол, в котором описание лечения было признано соответствующим?
Вайнстоун ничего не ответил, а Раск кипел от злости, это он отвечал за протокол на той самой конференции. Но он лишь следовал указаниям Вайнстоуна.
— Спасая шкуру Сорки, они спросят вас о Манцуре. «Почему, доктор Вайнстоун, вы не трогаете Манцура, его работа была столь же отвратительной, если не хуже? Не потому ли, что вы с Сорки ведете конкурентную борьбу за пациентов с патологическим ожирением?»
Полные губы Вайнстоуна были плотно сжаты, он ненавидел меня в этот момент. Но я решил идти до конца, не обращая внимания на его чувства.
— Несомненно, они постараются доказать ваше желание отомстить Сорки, всемогущий председатель хочет уничтожить бедного рядового хирурга. Вот как они могут все представить.
— Доктор Вайнстоун, перед встречей вам следует встретиться с адвокатом, — посоветовал Раск.
— Меня будут представлять адвокаты госпиталя. Конечно, когда у председателя неприятности, правовая система госпиталя оказывает ему поддержку, а я вынужден платить из своего кармана. Это меня раздражало.
— Доктор Вайнстоун, на вашем месте я бы не доверял адвокатам госпиталя. Помните, как хорошо они помогли вам в деле Садкамар? Я могу договориться со своим адвокатом Ротманом, он сделает вам скидку. Кажется, вы знакомы?
Все засмеялись, даже Раск улыбнулся. Вайнстоун поднялся с места, заявив:
— Мне надо забрать машину из гаража.
— Что с ней случилось? — спросил Бахус, стараясь сменить тему разговора.
— Задняя фара сломалась. Знаете сколько я заплатил за нее? Тысячу двести долларов! И никакой страховки, — уточнил Вайнстоун и покинул нас.
Чаудри спросил меня:
— Почему ты так взъелся на него?
— Салман, пять лет я был на его стороне, но теперь он хочет только спасти свою толстую шкуру. Он бросил меня, сейчас он работает на Ховарда в качестве эксперта по делу Зохара, помогает сэкономить на мне несколько центов. Зохар ведь все равно уйдет, зачем ему платить?
— История становится все более интересной, — заметил Чаудри, — как в мыльной опере, грязь всплывает в конце. Кстати, ты все еще пишешь свою книгу? В ней будет секс?
Я засмеялся и отрицательно покачал головой. Когда он ушел, я понял, что Чаудри оказался единственным человеком, улучшившим свое положение за это неспокойное время, причем значительно. Неужели мой лучший друг ведет двойную игру?
* * *С утра площадь Таймс-Сквер была на удивление спокойной. Я отправился на запад к Сорок третьей авеню и вошел в просторный вестибюль редакции газеты «Нью-Йорк Репорт». Воспользовавшись одним из черных телефонов возле стола охранника, я набрал номер Джёйн.
— Доктор Зохар? — спросила она несколько удивленно. — Как вы вовремя.
Молодой голос, я никогда не говорил с ней, весь последний год мы общались лишь по электронной почте.
— Давайте встретимся в кафетерии на седьмом этаже, — предложила она, — мой кабинет очень маленький. Я предупрежу охранника, пожалуйста, поезжайте на лифте на седьмой этаж.
На третьем этаже в лифт вошла молодая женщина.
— Доктор Зохар? Я Джейн Розенберг.
Это и есть знаменитая корреспондентка, пишущая о вопросах здравоохранения? Пока мы ехали до седьмого этажа, у меня было время внимательно разглядеть ее. Похоже, ей недавно исполнилось тридцать, дорогие итальянские туфли на высоких каблуках, скромная зеленая юбка с рисунком и в тон к ней пиджак. Судя по лицу, она типичная еврейка, конечно, принадлежащая к верхнему уровню среднего класса.
Мы зашли в большой кафетерий, где за столиками сидели журналисты и что-то оживленно обсуждали. Это и есть главная газета в Америке?
— Не кафе, а просто отдел новостей, — пошутил я. Она улыбнулась в ответ и показала на свободный стол:
— Давайте присядем, здесь достаточно места и для ваших документов.
— Кофе? — я кивнул в сторону стойки.
— Пожалуй.
— Я заплачу.
Розенберг достала небольшой блокнот.
— Будем разбираться в ваших делах. Суть в ненужных операциях, которые проводились пожилым людям?
— У меня есть все подтверждения — по одной папке на каждого человека. Все здесь, в том числе и те случаи, которые расследует ОНПМД.
— У вас есть номера историй болезней, госпитальные номера? Мы могли бы просмотреть их через наш компьютер, у нас есть доступ к их системам счетов.
—, Джейн, счета — это не столь важно сейчас. Тревогу вызывает тот факт, что наша система позволила двум хирургам опорочить ее, извлечь выгоду и причинить огромный вред пациентам.
— Расскажите мне подробно о нескольких случаях, только попроще.
Я терпеливо рассказал ей о нескольких бессмысленных операциях Манцура по удалению сосудов и о методах Сорки, исправно отправлявшего своих пациентов на тот свет. Она недоверчиво качала головой.
— И это еще не все?
— Посмотрите мою подшивку, скопируйте все, что хотите. — Я понял, что мои слова привели ее в ужас. — Пока их деятельность изучается и ведутся слушания, они продолжают оперировать. Взгляните на подшивку за последние полтора года. К примеру, девятилетняя девочка…
И я подробно рассказал ей о печально известной операции на груди.
Эта история ее очень заинтересовала. Операция на груди изуродовала девочку. «Это же сенсация!» — возможно, думала она. Это так же жутко, как вырезать инициалы на коже пациента или удалить не ту половину мозга. Массовое уничтожение пожилых пациентов — кому это интересно? Пострадавшая девятилетняя девочка — вот отличная история!
Мы пролистали материалы о ключевых фигурах госпиталя, Джейн показалась мне проницательной и умной, и она была на моей стороне.
— Если вы говорите правду, а согласно документам это так и есть, в Нью-Йорке становится страшно жить. Как такое возможно?
Я допил свой кофе, он уже совсем остыл.
— Джейн, вы смотрите сериал о Сопрано? Она кивнула.
— Сравните с ним нашу историю, такая же мыльная опера. Вы же видели, как Тони Сопрано ведет дела, а теперь представьте Сорки, всего лишь разные профессии.
Джейн встала.
— Мне надо сделать копии и поручить кое-кому домашнюю работу — у нас тоже есть студенты, им обычно достается вся пыльная работа. — Она улыбнулась. — Давайте пройдем в отдел новостей.
В лифте она спросила меня:
— Как отреагировали в госпитале на мою последнюю статью?
— Ховард и Фарбштейн были потрясены, они приняли оборонительное положение и готовятся отразить следующую атаку, если она произойдет.
Мы прошли через отдел новостей, гудевший как улей в полуденный час.
— Следующая атака? Она произойдет, если вы готовы идти дальше.
— Это сложно! — засомневался я. — Документы М&М конференций, которые я вам показал, охраняются от публичного освещения законом. И прошу вас не представлять меня как героя-разоблачителя, иначе моя профессиональная карьера в этом городе закончится.
— Наша газета тщательно скрывает свои источники, и не только из этических соображений, мы знаем, что, если журналист предаст своих агентов, он потеряет их. Однако мы должны цитировать источник, или ждите, когда ОНПМД вынесет вердикт.
