Владимир Федоров - Бойцы моей земли: встречи и раздумья
Умное и сердечное письмо это прислала Екатерина Михайловна Сергеева из города Ленина, познавшего нечеловеческие тяготы ледяной военной блокады. По–моему, такие письма надо печатать в газетах, издавать отдельными книгами, как когда–то мудрый, отзывчивый учитель Андриан Топоров издал отзывы не умеющих писать, но умеющих мыслить и тонко чувствовать алтайских крестьян, среди которых были и родные нашего космонавта‑2.
О стихотворении «Не пришедший с войны» тепло отозвался и Константин Симонов. Через четыре года он в письме к автору повторил свою высокую оценку: «…Когда я заново прочел Вашу балладу, у меня снова мороз подрал по коже, как тогда, когда я читал ее первый раз несколько лет назад, и снова вслух захотелось читать ее первому попавшемуся человеку… Повторяю, Ваша баллада произвела на меня, когда я прочел ее впервые, и производит сейчас самое сильное впечатление. Мне вообще кажется, что это одно из самых сильных стихотворений о войне, которое мне довелось читать после войны в нашей поэзии…»
Пересказать эту балладу невозможно. Но проанализировать ее необходимо. Попытаемся это сделать. Я вновь и вновь перечитываю это удивительное стихотворение о лейтенанте, много лет лежащем в белой больничной палате. Он не помнит, кто он, но помнит, что надо вести роту в атаку.
За стеною,
Который не ведая год,
Человек,
Не вернувшийся с фронта, живет.
За высокой
Кирпичной Больничной стеной
Слышен крик по ночам:
«В наступление! За мной!»
…Спит земля.
Людям видятся добрые сны.
Но не спит человек.
Не пришедший с войны.
Почему всех нас так волнуют эти строки? Да потому, что поэту удалось не только рассказать об исключительной, трагической судьбе живого «человека, не пришедшего с войны», но и обобщить, собрать в единый фокус чувство фронтового братства и священное чувство долга, поставленного выше собственной жизни. А чувства эти живут в каждом фронтовике. Да, этот неистовый лейтенант есть в душе любого из нас. Это наша юность, наша совесть, то лучшее, что в нас есть. И в то же время эта баллада о конкретной человеческой судьбе, волнующей до спазм в горле:
Он не помнит
пи мать,
ни жену,
ни отца.
Снятся пули ему
Да осколки свинца,
Да внезапные вспышки
В тревожных ночах,
Да могилы друзей
В чужедальних полях…
Дыхание мирной жизни с гудящими поездами и растущими городами только углубляет трагизм судьбы вечного фронтовика. В «Не пришедшем с войны» пульсирует кровь горького и величественного фронтового поколения. Два плана — бытовой и философский, сливаясь, делают это произведение выдающимся в нашей поэзии. Его можно поставить рядом с такими вещами, как «Гренада» Ми–аила Светлова, «Мать» Николая Дементьева, «Смерть ионерки» Эдуарда Багрицкого и «Я убит подо Ржевом» Александра Твардовского. Нам не забыть лейтенанта, «не гришедшего с войны».
Только он не придет
Никогда, никогда:
Он в атаку идет,
Он берет города.
…Беспрерывно —
Уже восемнадцатый год —
Человек
в наступление
роту
ведет…
Не раз и не два автору этой баллады приходилось ходить в атаку. Враг был у самых ворот родного Кавказа. Окончив десятилетку в родной ставропольской станице Марьинской, юный поэт добровольцем в 1942 году ушел иа фронт. В боях на Северном Кавказе был дважды равен. После госпиталя направлен в красноармейский ансамбль песни и пляски. Еще в школе у него было три увлечения: литература, музыка и математика. В ансамбле литература и музыка подали друг другу руку: писал стихи в музыку к ним. А третье увлечение? Демобилизовавшись, парень из станицы Марьинской сдал экстерном экзамены на физико–математическое отделение учительского института, потом стал, как его отец, сельским учителем.
Но поэзия взяла свое. Вскоре я встретил могучего и застенчивого Валентина Марьинского в Литературном институте имени Горького. Николай Рыленков назвал его стихи «прекрасным образцом ясной и мужественной лирики».
А музыка? И она не забыта. На странице газеты «Советская Россия» появилась «Песня о курганах», где и стихи и музыка сочинены Валентином Марьинским. Мне в память врезался куплет:
Солдат, видно, пьяным от радости был,
Когда он с победой домой уходил.
Приладил он ловко
Шинель и винтовку,
А юность в окопе забыл…
Как–то мне довелось присутствовать на заседании редколлегии журнала «Огонек», где были прослушаны две новые песни Валентина Марьинского. «Огонек» и раньше печатал его песни. Но тогда автором музыки был профессиональный композитор. А тут… В руках моего друга была гитара, которая больше походила на фронтовую, чем на нынешние, модные — «голубые». Собравшиеся напряженно слушали, а потом долго не могли решить, какую же песню печатать — торжественно–задумчивую «Не пришли мы с войны» или же задушевную «Тополек». Понравились обе. Это были его последние песни.
А мне не меньше нравятся песни Валентина Марьинского «Котелок», напечатанный в родной ставропольской газете, и «А война продолжается», напечатанная в альманахе «Кубань». Поэту в своей новой книге «Век стали и нежности» удалось сказать горячее, пристрастное слово от имени сверстников. И тут ему помогла память фронтовика, память коммуниста. Прощай, певучая душа…
БЕЛГОРОДСКИЕ ЦВЕТЫ
Когда в поэзию приходит новый своеобразный поэт, он приносит с собой не только свое видение мира, но и свою любовь к краю, где он вырос, ко всему тому, что впитал с молоком матери. Не только душа современника, но и родная природа с ее неповторимыми запахами и красками становится неотъемлемой частью его стихов и поэм.
Белгородская область граничит с Украиной. О прошлом этих мест хорошо сказал мой земляк Виталий Буханов в поэме «Оксана».
Тут Козачье, —
Их предки — днепровская Сечь.
Там Пушкарное, —
Жил порубежник суровый.
И сплелась у Оксаны русская речь
С украинскою мягкой певучею мовой.
Поэтому так органична для Виталия Буханова любовь к языку братского украинского народа, к его самобытной культуре. Дружбе двух великих народов, своему поколению, прошедшему сквозь огонь Отечественной войны, молодым современникам посвятил поэт три поэмы, изданные в Курске отдельной книжкой. Лейтмотив всех поэм Виталия Буханова — раздумье поэта о выборе молодыми людьми своей дороги в жизни. Поэмы остры, написаны уверенной рукой, по–настоящему драматичны. В них — живые судьбы, яркие человеческие характеры, много афористичных выражений, запоминающихся пейзажей, как бы оттеняющих чувства героев.
В лучшей своей поэме «Северный Донец» поэт стремится к глубокому раскрытию характеров своих героев. Отсюда его тяга к диалогу и особенно к внутреннему монологу. Вся поэма построена броско, на контрастах. Индивидуалисту и отщепенцу Валентину Подлетову противопоставлены молодые советские люди Андрей Чумак и Марина Криничная, с оружием в руках защищавшие Родину, а затем осуществившие свои юношеские мечты: Андрей строит в родном Белгороде цементный завод, Марина выращивает сад.
Поэт стремится избегнуть схемы, разобраться во всей сложности жизни, показать характеры своих героев в развитии. Судьба Валентина Подлетова поучительна. Самолюбование, оторванность от друзей и влияние отца–стяжателя привели его к измене, а после войны Подлетов оказался в гнилом эмигрантском болоте, из которого вербует своих агентов иностранная разведка. В финале поэмы гневно звучат авторские слова:
Родина —
Это не звонкий грош.
Ее в кошельке
С собой не возьмешь.
Язык поэмы сочен, крылат, чувствуется, что автор серьезно поработал над своей вещью. Фрагменты поэмы были высоко оценены Сергеем Смирновым и Василием Журавлевым при защите Виталием Бухановым дипломной работы в Литературном институте имени Горького. Поэма могла бы украсить любой толстый журнал.
Волнует автобиографизм поэмы «Алешка — сын солдатский», опубликованной в свое время в калининском альманахе. Сын солдата, погибшего под Орлом, Виталий Буханов парнишкой бесстрашно перешел линию фронта, затем добровольцем вступил в Советскую Армию, принимал участие в освобождении Белоруссии и Польши.
Он слышит: шумят вместе с ветлами курскими
Такие знакомые, близкие
Варшавы акации, пихты маньчжурские
И лиственницы сахалинские.
Это строфа о моем земляке — лирике из цикла «Белгород». Я его написал тогда, когда Виталий не учился в Литературном институте. Но пришло время, и студенты московского Литинститута действительно «потеснились чуточку» и приняли в свою разноязыкую семью моего смуглого, черноволосого земляка, которого в детстве в родном селе Беловское звали «Цыган».
