Владимир Овчинский - Мировойна. Все против всех
К радикализму толкают многие факторы и катализаторы, но обстоятельства появления каждого от дельного радикала — уникальны. В 1980-1990-х, исламистская оппозиция, эмигрировавшая в Европу, состояла из образованного среднего класса, который выражал свое политическое недовольство в религиозных терминах. Они были вытеснены из своих стран политикой и отсутствием возможности организации оппозиции на родине. Сегодня, радикальный элемент в странах пребывания мусульман состоит из сложной комбинации образованных, необразованных, неимущих, относительно богатых, на первый взгляд социализированных людей, а также маргиналов. По этой причине невозможно создать какой-то единый путь к радикализации. Однако несколько общих факторов могут оказаться важными.
Важную роль играет прошлое человека. Будущие радикалы часто получают консервативное или религиозное воспитание, и происходят из религиозных семей. Члены этих семей часто говорят, что их родственники-радикалы были хорошими тихими мальчиками, которые всегда ходили в мечеть и которых волновали проблемы своих общин. С другой стороны, некоторые радикалы прошли через этап пьянства, распутства и мелких преступлений, перед тем, как стать более набожными (часто после брака и создания семьи). Религия является ключевым фактором культуры данных общин, и остается доминирующей социальной силой на всех этапах процесса.
Вовлеченность в радикальную группу могут определить и семейные узы. Зачастую, в радикальном исламистском движении участвует больше, чем один член семьи. В такие движения, как Братья Мусульмане или египетское Джамаа аль-Исламия (Jama’a al-Islamiya) входят целые семьи. У участников террористического движения часто есть родные или близкие, также вовлеченные в эту деятельность. Эта особенность есть и у новообращенных мусульман. Радикальные французы-мусульмане Дэвид и Жером Курталье (David & Jerome Courtailler) приняли ислам, как способ решить свои многочисленные жизненные проблемы. Отец Ричарда Рейда, лондонского террориста, будучи и сам новообращенным, советовал принять ислам сыну, как способ выбраться из тяжелой жизненной ситуации. Также члены семей радикалов склонны чаще сочетаться браком друг с другом, создавая, таким образом, собственные тесные общины.
Социальные связи являются ключевой частью процесса радикализации. По мнению Марка Сейджмена (Marc Sagemen), социальные сети крайне важны для радикализации. Сдвиг к более радикальному толкованию ислама часто провоцируется друзьями и знакомыми. Иммигранты особенно уязвимы к данному феномену, ввиду отсутствия других социальных связей. Многие, оказавшись в незнакомой стране, стремятся в мечети или уже существующие сообщества, где они обретают поддержку и утешение. В некоторых случаях радикалы используют эту уязвимость. В результате этого боевые ячейки в Европе могут состоять из иммигрантов — земляков на родине. К примеру, несколько мадридских террористов прибыли из одного небольшого сообщества в Танжере, в Марокко.
Устная культура, доминирующая в мусульманском мире, означает, что такие люди, как шейхи, имамы и богословы-самоучки обладают серьезным влиянием, и могут играть важную роль в радикализации молодых и ранимых людей. В арабской культуре исламисты концентрируются вокруг конкретной харизматичной фигуры или шейха. Та же тенденция наблюдается и в иммигрантских общинах. Харизматики выглядят учеными и красноречивыми, и это особенно убедительно (особенно на теологическом уровне) для плохо образованных иммигрантов. Харизматичные лидеры подкрепляют свою значимость благотворительностью внутри своей общины, или же просто одаривают тех, кто заинтересовался ими. По мнению иммигрантов, эти люди обладают хорошим знанием арабского (языка Корана), что придает им особый авторитет. Данное обстоятельство особенно важно, поскольку многие арабские общества являются малограмотными, разговаривают на своем диалекте арабского и слабо владеют литературным арабским языком. По большей части эти радикалы ведут упрощенческие рассуждения, которые эксплуатируют уже известные факторы недовольства, имеющиеся во многих частях мусульманского мира, включая религиозных и слабо религиозных людей.
По большому счету, радикальные шейхи осуществляют религиозное руководство и могут не играть прямой роли в каком-либо террористическом акте. Они предпочитают самоустраняться от проведения конкретных операций, что, в какой-то мере, освобождает их от ответственности. Однако они усердно защищают и проповедуют радикальные идеи и учения. Интернет и увеличившаяся популярность религиозных программ по спутниковому и эфирному телевидению (к примеру, Фатва аль-Хава [Fatwa al-Hawa]), предлагают интерактивные способы получения религиозных знаний и советов. Теперь исламисты могут получать религиозные идеи из множества различных источников. Однако они не всегда обладают осведомленностью или образованием, необходимым для понимания этих идей в их контексте. Это может создавать обстоятельства, способствующие радикализации.
Путешествие за рубеж в одну из ключевых мусульманских стран (т. е. Саудовскую Аравию, Йемен, Пакистан, Судан или Афганистан) может сыграть важную роль в процессе радикализации. Участники лондонских терактов ездили в Пакистан. Шейх Абдулла Файсал (Abdullah Faisal), ямайский новообращенный, осужденный в 2003 г. британским судом за подстрекание к убийству и разжигание этнической ненависти, провел 10 лет, обучаясь в Саудовской Аравии.
В некоторых случаях, пребывание в тюрьме также может сыграть роль катализатора в радикализации. Принятие строгой формы ислама (обращением из другой веры или же переходом из умеренного ислама) обладает очарованием новой жизни, и оставлением прошлой жизни и грехов позади. На более приземленном уровне, некоторые радикалы считают, что кражи и преступления против коренного населения, могут, в исламском контексте, рассматриваться как способ оправдания своего прошлого поведения. Обстановка в тюрьме сама по себе способствует распространению ислама, в числе других религий. Ситуация может стать ещё хуже, когда радикальные элементы мусульманской общины в тюрьме станут влиятельными. Это особенно верно в том случае, когда они говорят по-арабски, поскольку они могут получить больше влияния, чем тюремный имам (который, как правило, считается частью тюремного аппарата).
ВыводыМусульманское измерение столь ошеломляюще, что возникает важный вопрос: является ли глобальное ПД обычным этапом в развитии ПД, или же это уникальный мусульманский феномен, который невоспроизводим другими обществами? КП операции против глобального щихада будут включать в себя целый ряд политических сил и стран. Их стратегия должна включать несколько направлений. В этом мультинациональном окружении, западные политики должны, прежде всего, преодолеть длительную враждебность мусульман, направленную против них самих, их внешней политики, ценностей и культуры. Эта враждебность может быть как открытой, так и скрытой, и происходит из следующих факторов:
• концепция «уммы» способствует тому, что любая коалиция (сколь угодно оправданная или легитимная), действующая против мусульманских стран и повстанцев является, в глазах мусульманского мира, агрессором;
• радикальные исламисты, как правило, считают немусульман неверными, а мусульманские общины испытывают отчужденность по отношению к западным общественным и культурным ценностям. Эти повсеместные настроения мешают всем немусульманским интервенциям, и действиям, в которые вовлечены мусульмане, или мусульманское население;
• мусульманские иммигранты могут быть жертвами попыток смены режима на своей родине. Они недовольны западной поддержкой диктаторов и авторитарных режимов, которые вытеснили их с родины;
• политизированные исламисты среди мусульманских меньшинств, недовольны тем, что они считают попытками по предотвращению шариата. Шариат же они считают способом очищения, который решит их проблемы.
По этим причинам маловероятно, что действия по изменению долговременных мусульманских верований и убеждений относительно Запада и легитимности глобального джихада, проводимые под руководством стран Запада, будут успешными. Более того, будет сложно применить контрстратегию против сплоченного и семейного процесса экстремизации, которая начинается на основе развитого предубеждения против западной культуры и её кажущегося отношения к исламу. Этот процесс может быть использован умелыми пропагандистами. На конкретных джихадистских активистов влияют близкие родственники, братья и сестры и небольшие группы земляков с родины. Отдельные активисты с легкостью воспринимают учения антизападных религиозных лидеров или шейхов, живущих заграницей, и общающихся по интернету.
Виртуальное измерениеВ контексте данной работы, и среды, в которой осуществляют действие и ПД и КП силы, виртуальное измерение относится к деятельности, которая происходит в умах и душах заинтересованного населения и политических сил. В частности, данный термин относится к деяниям, которые изменяют, ослабляют или усиливают их основополагающие убеждения. В го время как силовые операции являются физическими, виртуальные действия, как правило, производят эффект, который нельзя немедленно подсчитать в материальных терминах. Силовые действия, обычно, происходят в местах, существующих в физическом смысле, виртуальным же полем боя является разум человека. Виртуальное измерение также относится к коммуникационным системам и СМИ, которые используются для общения с человеком, а также к идеям, образам и ключевым пропагандистам, которые могут изменить убеждения людей. Последствия виртуальных действий измеряются опросами, результатами выборов и изменившимися котировками рынков, а иногда — беспорядками на улицах. Также можно измерить уровень народного содействия, или поддержку миротворческого процесса или ПД.
