Геннадий Прашкевич - Кукушки Мидвича
А разве нельзя юмористически и в то же время достоверно рассказать о быте Курил? Тут, наверное, будет простор и для сатиры. Уверяю Вас, что такая повесть, повесть, несущая познавательные элементы и в то же время веселая, сочная — всегда найдет издателя.
На правах старика хочу дать Вам еще один совет — следите за своим языком, стилем. Телеграфность ныне вышла из моды. Ведь это была только мода и не более. Я уверен — Вы вернетесь к повести. И мы еще увидим ее напечатанной.
Всего, всего доброго.
Ваш В. А. Прокофьев.
Был указан и адрес, на случай, если я захочу написать.
Я не написал. Мне было трудно понять, почему официально повесть отвергнута, ведь в личном письме мой талант не подвергался сомнениям, даже напротив — оценивался высоко. Правда, мир двойных стандартов еще не пугал меня, потому что я был молод и ничуть не страшился ни личной доброжелательности Прокофьевых, ни их официальной враждебности.
4. Братья по разуму
Одна из самых печальных книг, посвященных литературе 70–80-х годов XX века, это, конечно, книга Бориса Стругацкого «Комментарии к пройденному». Атмосфера, в которой мы жили, только издали, из XXI века, кажется сиреневой романтичной дымкой. Там, в реальности, она была густо пропитана серными газами, запахом бездарно пережженного угля и нефти, и много еще чего. Но даже это не главное. Сиреневая романтическая дымка — это воздух, перенасыщенный тяжелым дыханием советских редакторов, рецензентов, мелких и крупных издательских и партийных работников. Прошли сквозь эти нелепые заграждения немногие. Борис Натанович прошел. С остатками измотанного здоровья. Думаю, рано или поздно найдется в России умный издатель, который не просто повторит «Комментарии к пройденному», а выпустит их вкупе с многочисленными письмами друзей и врагов. Тогда картина окончательно прояснится.
Дорогой Гена!
Извините, ради бога, за долгое молчание. Виноват, виноват, виноват!
Из того, что Вы прислали, мне больше всего понравилась повесть «Мир, в котором я дома». Какая жалость, что она уже опубликована! Повесть эта (при всех ее недостатках) из породы «гвоздевых». Именно такой нам не хватает для сборника. Что касается рукописи, то она тоже неплоха, хотя и представляется мне несколько вяловатой и растянутой. Впрочем, составителю сборника она понравилась больше, чем мне. А это важно.
Каковы практические выводы? Рукопись мы оставляем у себя, во всяком случае, до поздней осени. Она вполне может подойти — при условии, что ее не потеснят семинаристы-ленинградцы. И тут дело не в нашем «патриотизме», а в том, что Лендетгиз одним из условий своих поставил: «Мы издательство областное, извольте нам подать ленинградцев в первую очередь». По-своему они, разумеется, правы, но если ленинградцы окажутся не в силах дать что-либо посильнее Вашей «Школы», то мы с Ж. А. Браун уж как-нибудь пробьем сибиряков! И еще должен предупредить заранее, что рукопись придется несколько сокращать — для ее же пользы!
Такие дела. Еще раз простите за задержку с ответом, Ваш Б. Стругацкий.
P. S. Да! Насчет книжки, которую Вы просите. Гена, дорогой, да ведь нечего посылать-то! Последняя книжка вышла у нас года три назад, ни одного экземпляра не осталось. Вот ужо!..
13.06.1978, Ленинград.
Речь в письме шла о сборнике, готовившемся в Ленинградском отделении Детгиза. БНС всеми силами старался поставить в сборник научно-фантастическую повесть «Школа гениев», написанную мною в соавторстве с Владимиром Свиньиным. Принцип БНС и тогда был — помогать всем, чьи работы он считал достойными.
Дорогой Гена!
Рад был узнать, что Ваш соавтор — ленинградец. Почему бы ему в этом случае не посещать хотя бы время от времени наш семинар? Заседаем мы не слишком часто, не чаще двух раз в месяц, времени это отберет у него немного, а позиции ваши, как членов семинара, укрепятся значительно. Дайте ему мой телефон (291–37–55), пусть позвонит в конце сентября, и мы обо всем с ним договоримся. Будете в Ленинграде сами — обязательно звоните. Встретимся, потреплемся. (Если буду в Ленинграде и не произойдет чего-то неотложного.)
Что же касается Госкомитета по печати и прочих дисциплинирующих организаций, то все мы ходим в одной упряжке и знаем почем фунт дыму. Мозоли надо натирать на соответствующих местах души, мозоли! Другого выхода нет.
И, конечно же, пишите, когда вздумается. Буду отвечать по мере сил и возможностей.
Жму руку, Ваш Б. Стругацкий.
29.06.1978, Ленинград.
Дорогой Гена!
Спасибо за подарок. По-моему, получился очень славный сборник. Поздравляю. Из того, что раньше не читал, мне больше всего понравился, разумеется, «Фальшивый подвиг». Хорошо задумано и ловко написано. Опять же поздравляю.
Простите, что пишу так коротко: сижу в бесте и пытаюсь до конца сентября довести одну работу (не литература — математика).
Еще раз спасибо, Ваш Б. Стругацкий.
22.09.1978, Ленинград.
В 1978 году вышел, наконец, в свет мой первый сборник фантастики — «Разворованное чудо».
Дорогой Гена!
Рад был получить от Вас письмо, хотя письмо получилось у Вас скорее грустное, для чего, впрочем, есть определенные основания.
То, что «Школа гениев» вышла, — хорошо. Пусть она урезана и исковеркана, но это, все-таки, лучше, чем ничего. И гораздо лучше, чем протухала бы она у Вас в столе. Так что хоть Вы и недовольны, а я Вас все же поздравляю с публикацией. (Утешайтесь известным из наблюдений фактом: 99 % читателей не замечают ни искажений текста, ни сюжетных разрушений, ни, тем более, сокращений.)
Очень и очень рад за штерновский «Дом». Тьфу-тьфу — только бы не сглазить. Повесть ведь очень славная, а шансов на публикацию у нее было, на мой взгляд, очень мало. Вы молодец и орел!
Пишет ли Ковальчук что-либо про Стругацких — представления не имею. Я и беседовал с ним, и переписываюсь помаленьку, но ничего по этому поводу не знаю. Знаю, что он поместил какую-то интересную и важную статью в последнем номере «Коммуниста», но и статьи этой пока не видел.
Разумеется, мы дадим что-нибудь для «Собеседника». Мы только что закончили некую повесть, так что, наверное, сумеем выкроить из нее страничек 10–15, достаточно увлекательных и в то же время не раскрывающих сюжетных тайн. Самую же повесть мы пока дали в «Аврору», а в случае отказа «Авроры» обещали «Знанию — с.». (Лично я думаю, что откажутся оба журнала — просто потому, что повесть слишком велика для них — больше 10 листов.)
С «Только человеком», я надеюсь, все будет ОК. Она нравится и Брандису, и Жанне Браун и редактору, я думаю, понравится, так что дело за малым — чтобы она понравилась директору (Лендетиздата. — Г. П.), человеку, мягко выражаясь, сложному. Будем надеяться, что у него своих забот хватает и на наш сборник он не станет тратить своего драгоценного времени.
Жму руку, Ваш Б. Стругацкий.
11.06.1979, Ленинград.
Повесть «Школа гениев» действительно появилась в журнале «Байкал» в искаженном цензурой и редактурой виде. Но в том же году мне удалось напечатать в новосибирском сборнике «Дебют» рассказ Бориса Штерна «Дом». Правда, на фотографии, присланной Борей в сибирский сборник, он почему-то сидел на скамье, почитывая «Вечернюю Одессу». «Мы только что закончили некую повесть…» Речь идет о «Жуке в муравейнике», — я собирался поставить отрывок из нее в сборник «Собеседник», издававшийся в Новосибирске. А вместо опубликованной уже «Школы гениев» в ленинградский сборник была представлена повесть «Только человек».
Дорогой Гена!
Я очень рад, что потрафил Вам своим маленьким подарком. Всегда приятно дарить книжку истинным ценителям. В октябре я в Ленинграде буду. Приедете — звоните (291–37–55). Не знаю, связался ли с Вами Ковальчук — собирался связаться. Мы тут с ним обсудили сложившееся положение, и я предложил для «Собеседника» сделать интервью: Ковальчук беседует со Стругацкими. Он уже и вопросы придумал. Не знаю, подойдет ли это Вам, но в любом случае получилась задержка: Аркадий загремел в больницу, у меня возникли всякие семейные дела… Словом, август кончается, а интервью нет и не видно. Надеюсь договориться обо всем с Вами в октябре.
И привезите новую повесть. С удовольствием почитаю, если разрешите. Я люблю читать этого Прашкевича.
Жму руку, Ваш Б. Стругацкий.
25.08.1979. Ленинград.
Маленький подарок — это сборник «Понедельник начинается в субботу», вышедший в 1979 году. Интервью со Стругацкими у М. Ковальчука не получилось, по крайней мере, в Новосибирск ничего такого он не прислал. Что же касается моей новой повести, это был «Парадокс Каина». Могу добавить к сказанному, что таких читателей, как БНС, на свете мало.
