Матвей Ганапольский - Самый лучший учебник журналистики. Кисло-сладкая книга о деньгах, тщеславии и президенте
КАК ОПРЕДЕЛИТЬ, ЕСТЬ ЛИ В ТЕБЕ ЖУРНАЛИСТСКИЙ ДАР И МОЖНО ЛИ ЕГО КУПИТЬ ЗА ДЕНЬГИ
Конечно, в наше время почувствовать себя потенциальным журналистом нетрудно.
Моя дочь однажды попросила купить ей диктофон, а когда я его купил, то она стала брать у меня интервью. Первое же, что она спросила, сколько женщин было у меня до моей нынешней жены – ее мамы. Интересно, что жена стояла тут же, в ожидании моих ответов, изображая заинтересованную аудиторию. Я замялся и спросил, не хочет ли дочь, чтобы я рассказал ей что-то о журналистике. На что дочь ответила, что спрашивает то, что требуется, потому что если количество любовниц у меня было больше двадцати, то она сможет продать эту заметку местной газете. А на вырученные деньги они с ее мотоциклистом купят побольше бензина, чтобы уехать подальше от наших замечаний.
Такое представление о журналистике типично: достаточно взять любой гламурный журнал и увидеть на фото, как какая-то девица сует микрофон под нос местной звезде. Так что, если рассматривать журналистику как процесс покупки дешевого диктофона и последующий поход на светскую тусовку, то вы, безусловно, журналист. Однако в этой простоте спрятались первые трудности: на тусовке вы должны встретить звезду, она должна согласиться дать интервью, и, в конце концов, вы где-то должны это все опубликовать, чтобы получить деньги. Упоминание денег за вашу работу неслучайное, ибо мы рассматриваем журналистику не как хобби, а как профессию.
Но даже если у вас есть микрофон и звезда, то начинаются сущностные проблемы.
Во-первых, нужно понять, о чем спрашивать это одноклеточное существо в узком платье и на шпильках.
Во-вторых, вы осознаете, что это существо не может ответить ничего, кроме фразы: «Я хотела бы, чтобы на земле не было войны».
А в-третьих, кто вам заплатит за этот бред?
Это вопрос закономерный, потому что деньги платят за что-то оригинальное. Например, за разговор со звездой, которая сделала столько подтяжек, что последние сорок лет скрывается от публики. Или за беседу с диктатором, который, сидя на атомной бомбе, уверяет вас, что это просто стул такой оригинальной формы.
Конечно, есть особая каста журналистов, которые столь авторитетны, что не они просят дать интервью, а к ним на интервью записываются в очередь. Понятно, что их время расписано надолго вперед.
Но ведь когда-то они были новичками, ведь когда-то они впервые почувствовали, что им нужно заниматься именно этой профессией.
Как же это происходит?
Рассмотрим пример.
Однажды в понедельник мой хороший приятель пошел в ресторан, где ему подали холодное мясо, да еще и обхамили.
Он пришел домой злой и стал сгонять злость на мухах в квартире, прихлопывая их местной газетой. Расправившись с мухами, он развернул газету и обнаружил в ней раздел «письма читателей». Редактор газеты, который находился в конфликте с мэром города и старался сделать все, чтобы его не переизбрали на новый срок, предлагал всем писать, что в городке не так.
Мой приятель был настолько зол, что написал в эту газету письмо о случае в ресторане. Эту заметку тотчас же опубликовали.
На другой день он пошел в тот же ресторан, где ему подали такое же мясо и обхамили дважды. Один раз по традиции, второй раз за заметку.
Приятель тут же прибежал домой и написал в эту газету снова.
Потом он снова пришел в ресторан, но все повторилось, несмотря на письма.
Так продолжалось всю неделю, за исключением четверга, когда его за заметки побили на заднем дворе ресторана.
Но, как известно, пятница – благословенный день!
В пятницу он вновь пошел в ресторан и, к удивлению, обнаружил там кучу всякого народа.
Там были санитарная инспекция, которая исследовала мясо, несколько представителей совета по этике и даже небольшая демонстрация местного союза вегетарианцев, которая требовала запретить в публичных местах продавать бифштексы и носить шубы, хотя шубы в этом ресторане никто не носил.
Приятель пришел домой, посчитав свой долг выполненным.
Но в понедельник ему позвонили из газеты и попросили прийти в редакцию.
Он думал, что его будут бить прямо там, но оказалось, что в кабинете главного редактора его ждали мэр этого городка и масса репортеров.
Мэр на моего друга вначале злобно зыркнул, но когда включили видеокамеры, он вдруг стал трясти ему руку, улыбаться и говорить, что именно благодаря таким людям, как мой приятель, наш город искореняет пороки. И он, мэр, решил лично поблагодарить газету и этого читателя, который рассказал правду про этот нехороший ресторан – последний недостаток при его правлении. На этих словах мэр так сжал руку приятеля, что захрустели кости.
Далее мэр отметил, что мой приятель не склонился перед трудностями. Целую неделю он ел холодные бифштексы, подвергая свое здоровье риску, и в режиме «онлайн» сигнализировал обществу, что порок неискоренен. И он, мэр, лично благодарит моего приятеля и заявляет, что если его, мэра, снова переизберут, то мясо будут подавать только при температуре, рекомендованной федеральным бюро по питанию.
Вспомнив несколько цитат из конституции, мэр отбыл, не забыв на прощанье снова до хруста сжать руку правдолюбцу.
Приятель уже собрался уходить, но неожиданно главный редактор попросил его задержаться и спросил, чем он занимается. Приятель ответил, что у него небольшой магазин скобяных товаров и что он там работает до семи. Тогда редактор предложил, чтобы после семи мой приятель ходил по разным ресторанам, пробовал мясо и тестировал эти рестораны на наличие хамства. И еженедельно писал об этом отчеты, причем правду. Приятель спросил, за чей счет будет еда. Редактор ответил, что за счет редакции. Услышав это, приятель сразу согласился. Напоследок редактор сказал, что в его заметках, кроме имени, будет стоять фраза «наш ресторанный критик», но это не отразится на гонораре.
Итак, приятель начал ходить по ресторанам и коряво, как мог, писать об этом. Поначалу от его писанины все падали в обморок. Потом кулинарные заметки приятеля стали править всей редакцией. Но постепенно новоявленному критику стало интересно, а как пишут другие. Он стал вдумываться в прочитанные чужие тексты и понял, что, оказывается, любая заметка имеет свой размер, стиль и жанр. И приятель постепенно стал писать лучше, параллельно искореняя рестораны с холодным мясом и хамством.
Его несколько раз снова били, о чем он также не забывал написать.
Однако появилась другая проблема – в городке уже все знали о его миссии, и когда он приходил, то ему в любом ресторане, под видом прозаического бифштекса, подавали только мраморное мясо, привезенное накануне спецрейсом из Аргентины. Причем бифштекс подавала одна и та же официантка, в которой нетрудно было узнать победительницу местного конкурса красоты.
Тогда приятель пришел к редактору и честно сказал, что его миссия исчерпана. Он заявил, что ему, конечно, нравится вот уже три месяца каждый день обедать за счет местной газеты, но он помнит просьбу редактора – писать правду. А правда в том, что рестораны стали лучше, а специально писать плохо о них он не может и не хочет.
Редактор задумался. Он не хотел терять моего приятеля, потому что его заметки пользовались успехом, кроме того, он ему мало платил.
– Знаете что, – предложил он, – вы, по-моему, так хорошо стали разбираться в ресторанах, что можете просто писать о хороших блюдах и о правильной еде. Ведь вы это понимаете лучше, чем кто-либо в нашем городе.
Приятель согласился. Он действительно увлекся этим странным занятием.
– Только теперь я не буду вам оплачивать обеды, – осторожно сказал редактор.
– Не проблема, – ответил приятель, – рестораторы готовы возить мне все на дом, лишь бы я о них написал.
А дальше получилось вот что: заметки приятеля стали перепечатывать большие журналы, потом он стал для них писать.
Теперь он один из крупнейших кулинарных журналистов, или, другими словами, ресторанных критиков, и даже участвовал в переиздании нескольких томов знаменитой французской кулинарной энциклопедии «Ларусс».
А сейчас внимательно разберем этот случай. Только внимательно, потому что в нем, как мне кажется, как в капле воды, отражается весь мир журналистики.
Начнем с того, что приятель столкнулся с неким недостатком. И неважно, что эта была его личная проблема.
Главное, что он определил: вот «это» – недостаток.
Второе: он, обуреваемый чувствами, решил об этом написать.
Тут тоже есть важное и неважное.
Неважно, что этот недостаток просто ему не нравился. Согласитесь, мы ежедневно с вами сталкиваемся с миллионом недостатков. Сотни газет предлагают нам об этом написать.
Но вот вопрос – а мы пишем? Нет.
А он написал.
Иначе говоря, он решил предать некий, как он считал, негативный факт общественной огласке. Почему? Потому что у него появилось внутреннее ощущение, что этот факт общественно значим. Это очень важный и принципиальный момент. И действительно, почему мы с вами должны есть холодное мясо под хамские выкрики?
