Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6326 ( № 22 2011)
за створками багряного сафьяна
летящею ахматовской строкой.
Анна Ахматова, 16 июля 1936
Один лишь день палящего июля:
тридцать шестой,
зажатый страхом год.
Но вот – заклятья Вечности коснулись
багряной арки Пятницких ворот;
и особняк с изысканным фронтоном
не памятником стал, а просто фоном.
Всего лишь час в кремле, в его ограде!
Но этот миг, прошедший сквозь века,
заговорит «Сожжённою тетрадью»
и отзовётся трауром «Венка»…
Так встретились: наш Город,
славой полный,
и тайной облечённый – человек…
Но этот летний день –
Коломна помнит,
слагая строки в каменный ковчег.
В саду у Валентина
Июньский настой
Распалённых соцветий и трав…
На заспанный сад
пеленой опускается вечер,
и яблони дремлют,
узорные тени собрав,
и тёплый закат –
словно медленный век – бесконечен.
В костре догорают рубином
наброски стихов,
и пение птиц
наполняет вздыхающий воздух.
И светлая ночь
расстилает лиловый покров.
и там, в вышине, –
пробиваются первые звёзды.
Татьяна БАШКИРОВА
***
Мне из снов стихи кроить далось –
Вот такие дивные дела.
В осень рыжим отблеском волос,
По-другому жить я не могла.
Над своим немудрым бытиём
Не взгрустну, мой недруг, ты не жди:
Был у лета – яркий окоём,
А теперь вот – слякоть и дожди.
Только свет в окошке не погас,
Не растаял горестно, как дым.
Вот природа – та мудрее нас –
В грязь дороги сыплет золотым.
Кликну Музу – пусто у ворот.
А её дыханье – горячо!
Мне звездой сияет и зовёт
Стих мой, не написанный ещё.
Канут строки в облачную высь,
Чтоб упасть – цветком иной весны…
Дай-ка, Осень, той рябины кисть –
Я зажгу сугробы седины!
Женщина
Отблеск чистого утра во взоре храня,
Сторонилась обычных забот и тревог.
И казалось, жила для грядущего дня,
И казалось, что день тот
совсем недалёк.
Но увял перед нею сиреневый цвет,
Стали глубже глаза, а шаги – тяжелей.
Оглянулась. Подумала: «Где же рассвет?» –
Зарябило в глазах от ночных фонарей.
***
Виктору Мельникову
Разве всё – ни весны и ни радуги –
Только осень да хмурая темь…
Годы-листья кружили и падали,
Но душа не угасла совсем.
За рассветными зорями давними
Улетели мои журавли.
Лиховеи свистали за ставнями,
Но души остудить не смогли.
Бродит в поле глухая метелица,
Укрывая полуночный след,
И прохожему чудится, верится,
И прохожему видится свет.
Коль ты друг и устал в неуютности –
Обогрейся… Тепло от печи.
Посидим, – будто оба мы в юности, –
У неярко горящей свечи.
Коли недруг – не брошу проклятия…
Тем, однако, и жизнь хороша:
У ветров четырёх на распятии,
Да на вечном распутье душа.
Вешняя сказка
Холодные сумерки – резче,
Злей ветра протяжного вой.
Подснежника хрупкие плечи –
В студёной воде снеговой.
В сугробах плутает дорога,
В полях – непролазная грязь.
А в небе – звезда светлоока
Над грешной землёй поднялась.
Она меж подружек несмело
Свою проносила красу.
Но как она вдруг разглядела
Продрогший подснежник в лесу?
Рванулась всем телом мгновенно,
Шагнула в кромешную тьму.
Презрев все законы Вселенной,
Спустилась на землю, к нему…
Встретенье
Такие сугробы зима намела,
А думали – вовсе она не придёт!
Я вытерла пыль и полы подмела,
И стынет в кастрюле горячий компот.
Звонок телефонный… задержится муж:
Работа, мол, срочная, и допоздна.
Сынуля родной в дальнем рейсе
к тому ж…
Сижу у окна и вздыхаю одна.
Ну хоть бы котяра явился пока! –
Куда там… Гуляет… Весенние дни.
Тебя заклинаю я издалека,
Молю: «Ну, пожалуйста, мне позвони!»
Синеет в окне. Темнота. Скукота.
И нет ни звонка от тебя, ни кота.
Вдруг шумно явились! Рассерженный муж,
Голодный, усталый, продрогший к тому ж.
Сынуля кричит:
«Накрывай же на стол!» –
А тут ещё кот непутёвый пришёл!
На кухне моей – теснота, суета…
Сначала, конечно, кормлю я кота!
И вдруг телефон мой! А вдруг это – ты?
Я кинулась вмиг от плиты-духоты, –
Да ну их всех к бесу! Я трубку взяла…
Такие сугробы зима намела!
Евгений КУЗНЕЦОВ
***
С добрым чаем! С откровеньем новым!
С падающей за Кирбат звездой!
Заучите, люди, что дано вам
После вьюги, грешной и седой,
Тёплым ветрам радоваться, с коих
Свой отсчёт любовь к земле вела.
Вновь колокола. Как высоко их
Заревые рвутся удила!
Михаил, Никола-на-Посадьях,
Троица, Никита, Покрова…
Улицы оттаяли. Погладь их,
Верующих в ветры, в дерева.
Дай им чаю. В предпасхальных платьях
Все они в ответ: «Любовь жива!»
Мой гимн
Смотри на Репинку и веруй
В одно, в единственное: Плыть!
Весь вечер, что пьянит мадерой,
Нисколько не в угоду серой
Душе, сумей остановить!
Пусть правит, пусть пьянит без края,
Рождая отклики в строках!
Тебя в дорогу собирая,
И Муза вышла вслед: «Хвора я,
Но властвуй, всё в твоих руках!
Плыви! Смелей плыви! Дороге
Назначены десятки лет.
Забудь о том, что годы строги,
Что двери есть, что есть пороги.
Плыви и властвуй! Ты – Поэт!»
Вадим КВАШНИН
***
I.
А осень благодатна и дымком,
Дымком с полей подталкивает в спину.
Стремительно – бегом и кувырком
Скачусь к воде желанной по обрыву.
Восторг и радость! Брызги через край –
Холодными мурашками по коже…
Жизнь бьёт ключом! Её воспринимай
Пронзительней, щемяще и дороже…
Я руки опустил омыть лицо
И влагу благодатную, крутую
Подмял ладонями, блеснуло – не кольцо –
Блестящую монету – золотую!
И это радость! Господи, прости,
Мне радости и счастья было мало!
Сияло солнце, и в моей горсти
Вода червонным золотом сияла!
Водоворотом жизнь мою несло,
Душа по дну водой осенней стыла,
А сердце бурной радостью рвало!
И плыло. И металось. И любило…
II.
Прожив с извечным лозунгом «трудись»,
С тех пор я ничего не нажил боле.
Безропотно моё скуднело поле,
И медленно заканчивалась жизнь…
На этом поле, взвыси и на взвозе.
Когда паду холодной головой,
Я заплачу на дальнем перевозе
Единственной монетой – золотой!
Наталья КРАСЮКОВА
***
Коснись меня,
как в детстве, – снегопадом,
Перестилая под ногами твердь.
Как мягко было в детстве падать
И как легко – лететь,
В нескошенном бурьяне заблудиться,
Шарфом цепляя высохший репей…
И, вспоминая снег Аустерлица,
К стеклу снежинки
прикреплять на клей.
Как много было ветра и мороза,
Пропахшего сосновою смолой!
И я искала в пустоте межзвёздной
То, что нашла потом – с тобой.
* * *
Нам улыбнулась зима,
И мы родились во время друг друга,
Не раньше, не позже,
а точно в назначенный срок.
Ты говорить научился, конечно, у вьюги.
Я научилась молчанью у снежных дорог.
Северный ветер звенел
голубым колокольцем,
Солнце качая от края до края небес.
А знаешь, твой свитер всё так же
и греет, и колется,
Шерстью касаясь:
«Не бойся, я рядом, я здесь».
* * *
Возведённое в степень
И забытое, рано ли, поздно ли,
Это всё повторится
иль вспомнится, может быть.
Табаком и дорогой
пропахшие ваши ладони,
Этот август,
обветренный и неухоженный…
Все различия, в сущности,
так незначительны,
Просто числа другие,
другие обои в комнате,
На разных страницах закладки
у книг недочитанных,
Разные столбики ртути
на разных термометрах…
В этой изменчивой жизни
лишь две постоянные –
Те, что друг с другом рядом
сквозь все расстояния,
Вроде бы не сумасшедшие,
даже не пьяные,
Разве что августом полные
и осиянные…
Всё повторяется
тысячи раз по-новому.
Я между строк растворяюсь,
как в ваших объятьях.
Пахнет на улице после дождя
сосновою
Хвоей и лепестками
