М. Грашина - Языческий календарь. Миф, обряд, образ
Песнь Летнего Солнцестояния
Солнце на закате, ночка на утрате.
За семью реками стану я на камень —
Бел–горюч камень не обнять руками,
На четыре ветра, не дождусь рассвета.
Тропки неприметной на берег заветный
Не увидит око во траве высокой.
Нивы колосисты, ночи голосисты,
Водяные песни не стоят на месте.
Прилетите, сестры, разложите костры,
Распустите косы, отпустите росы.
Завивают Вилушки водяные жилушки,
Льют росы медовые на травы шелковые.
Солнечная Дева, приходи ко Древу!
Расчесали Дивы зеленые гривы.
Огонь разгорится, Земля отворится,
Приходи из сказки на волшебны пляски!
Купалина ночка мала, не велика,
Не велика, мала, и я‑то не спала,
И я‑то не спала, на ниве плясала,
Заплетала травы для чаровной стравы…
Огненного цвета волосы у Лета,
Перевьем венки мы травами речными,
Зеленая нива примет нашу силу,
Волны звонкой речки свяжут нас навечно…
Огненные смерчи на рассвете меркли,
Лазореву чашу золотом окрашу.
Дева–Зареница, пусти колесницу,
Проложи дорогу Солнечному Богу!
По полям зеленым Конь бежит со звоном,
Раствори оконца да на встречу Солнца!
(Туве Янсон. «Опасное лето»)
—Как удивительно, что все разрешается! —воскликнула Филифьенка. — Ну и ночь! А не сжечь ли нам эти таблички? Неустроить ли из них праздничный костер и не поплясать ли вокруг него, пока все не сгорит?
И летний костер запылал! Огонь с ревом набрасывался на таблички с надписями «ЗАПРЕЩАЕТСЯ ПЕТЬ», «ЗАПРЕЩАЕТСЯ СОБИРАТЬ ЦВЕТЫ!», «ЗАПРЕЩАЕТСЯ СИДЕТЬ НА ТРАВЕ!».
Огонь, весело потрескивая, пожирал большие черные буквы, и снопы искр взметались к бледному ночному небу. Густой дым клубами вился над полями и белыми коврами повисал в воздухе. Фили- фьонка запела. Она разгребала веткой горящие угли и танцевала у костра на своих худущих ногах.
— Никаких дядюшек! Никаких тетушек! Никогда, никогда! Вимбели–бамбели–бю!
Муми–тролль и фрекен Снорк сидели рядом, любуясь костром.
— Как ты думаешь, что делает в эту минуту моя мама? — спросил Муми–тролль.
— Конечно, празднует, — ответила фрекен Снорк.
Таблички горели, и к небу взлетали фейерверки искр, а Фили–фьонка кричала:
— Ура!
— Я скоро усну, — признался Муми–тролль. — Значит, нужно собрать девять разных цветочков?
— Девять, — подтвердила фрекен Снорк. — И поклянись, что не произнесешь ни слова.
Муми–тролль торжественно кивнул головой. Он сделал несколько выразительных жестов, означавших «спокойной ночи, увидимся завтра утром», и зашлепал по мокрой от росы траве.
— Я тоже хочу собирать цветы, — сказала Филифьонка. Она выскочила прямо из дыма, вся в саже, но довольная. — Я тоже хочу с вами ворожить. Сколько ты знаешь колдовских заклинаний?
— Я знаю одно страшное колдовство, которым занимаются в ночь летнего Солнцестояния, — прошептала фрекен Снорк. — Это колдовство такое страшное, что у него даже нет названия.
— Сегодня ночью я способна на что угодно, — заявила Филифьонка и горделиво зазвенела колокольчиком.
Фрекен Снорк огляделась по сторонам.
Затем она наклонилась вперед и прошептала Филифьонке в самое ухо:
— Сначала надо обернуться семь раз вокруг себя, бормоча заклинание и стуча ногами по земле. Затем надо, пятясь, дойти до колодца и заглянуть в него. И тогда можно увидеть в воде своего суженого, ну, того, на ком ты женишься!
— А как его оттуда вытащить? — спросила потрясенная Филифьонка.
— Фу ты, там же только его лицо, — пояснила фрекен Снорк. — Лишь его отражение! Но сначала надо собрать девять разных цветочков. Раз, два, три! И если ты скажешь сейчас хоть слово, ты никогда не выйдешь замуж!
Костер медленно угасал, превращаясь в тлеющие угли, над полями начал носиться утренний ветерок, а фрекен Снорк и Филифьонка все собирали свои волшебные букеты. Иногда они посматривали друг на друга и смеялись, потому что это не запрещалось. Вдруг они увидели колодец.
Филифьонка пошевелила ушами.
Фрекен Снорк кивнула. От страха у нее побелела мордочка. Они принялись что‑то бормотать и выписывать круги, притоптывая ногами. Седьмой круг был самым долгим, потому что теперь им стало по–настоящему жутко. Но если уж начал ворожить в ночь на Иванов день, то надо продолжать, а то еще неизвестно, чем все кончится.
С бьющимся сердцем, пятясь, подошли они к колодцу и остановились.
Фрекен Снорк взяла Филифьонку за лапу.
Солнечная полоска на востоке стала шире, а дым от костра окрасился в нежный розовый цвет.
Быстро обернувшись, они поглядели в воду.
Они увидели самих себя, край колодца и посветлевшее небо.
Дрожа, они стали ждать. Они ждали долго.
И вдруг — нет, даже страшно сказать! — вдруг они увидели, как громадная голова вынырнула рядом с их отражением в воде. Голова какого‑то хемуля!
То был злой и ужасно уродливый хемуль в полицейской фуражке!
Купальские песни(Из собрания общин «Коляда Вятичей» и «Родолюбие»)
Как на Купалу рано Солнце играе,
Рано солнце играе — на добрые годы,
На добрые годы — на теплые росы,
На теплые росы — на хлебы–урожаи,
На хлебы–урожаи!
Шла Купала — селом, селом.
Глаза закрывала — пером, пером.
Витала хлопцев — челом, челом.
Плела веночки — шелком, шелком.
В ночи светила — огнем, огнем.
Слыла Купала — теплом, теплом.
Славу Купале — поем, поем!
Сегодня у нас Купала — гой!
Сами боги огонь распалили — гой!
И всех духов к себе созывали — гой!
Только нету Ярилы с Купалою — гой!
Пошел Ярило огонь класть — гой!
Пошла Купала жито смотреть — гой!
Чье жито лучшее — гой!
Тому пиво варить — сынов женить — гой!
Тому горелку гнать, дочек выдавать — гой!
Купала, Купала, где ты зимовала?
Летовала во лесу, зимовала во кресу.
Купаленка зелена, головушка золота.
Сия песня, как и четыре ниже следующих, взяты в благословенном 1996 году из сборника «Календарная и обрядовая поэзия сибиряков» и пелись на самодельный напев.
Купальная ночка мала невеличка,
Невеличка мала, и я‑то не спала,
И я‑то не спала, златы ключи брала,
Зорю размыкала, росу отпускала,
Роса медовая, трава шелковая.
Как на траве поутру Разыгрался белый конь,
Разбил камень копытом,
Во том камне ядра нет,
Так у парней правды нет,
А в орехе ядро есть,
Так у девок правда есть.
Ой, на Купалу, на Купалу,
Там ластовочка купалась,
Там ластовочка купалась,
На бережочку сушилась,
На бережочку сушилась,
Красна девица журилась:
Было лето ти не было,
Мати на улку не пускала,
Мати на улку не пускала,
Златым ключом комнату замыкала.
Приехала Купаленка
На семидесяти тележеньках,
Привезла нам Купаленка
Добра и здоровья,
Богатства и почести.
Купаленка, Купаленка,
Ночка маленька.
И я молода‑то ночь не спала,
Ночь не спала — вышивала, вышивала.
Кабы я знала, что старому —
Вышивала бы крапивою,
Выстрочала бы жагучакою.
Купаленка, Купаленка,
Ночка маленька.
И я молода‑то ночь не спала,
Ночь не спала — вышивала, вышивала.
Кабы я знала, что молодому,
Вышивала бы черным шелком,
Выстрочала балхавицею.
А напевы сибирских песен не у них ли в архиве сыщутся?
Пойдем, девки, лугом, пойдем, девки, лугом.
Сорвем цветов много, сорвем цветов много.
Совьем венков много, совьем венков много.
А кто наш паночек, а кто наш паночек?
А вот наш паночек, а вот наш паночек.
Купи у нас веночек, купи у нас веночек.
Мы дорого не просим, мы дорого не просим —
Бутылку горелки, бутылку горелки,
Да сыр на тарелке, да сыр на тарелке.
Сия песня пелась в свое время «Купалою», а есть она на кассете «Музыкальный фольклор Западной России».
Сегодня, девочки, Купала,
А кто сделал что — пропало!
Выйди, выйди, молодица,
Выйди, выйди, молодая,
Вынеси нам сыра с маслом,
Сыра с маслом на тарелке,
А горелки в бутылке,
А мы дадим — Купаленке.
Купаленка зеленая,
Да цветочки — розовые,
А мы сами — молодые.
Марья Ивана в поле звала.
Пойдем, Иван, по межам ходить,
По межам ходить — жито радить.
Роди, боги, жито густо,
Жито густо, ядренисто,
Ядренисто, колосисто,
Ядро с ведро, колос с берно.
Пойдем, девки, около жита,
Не увидим ли коня вороного
Или хлопчика молодого.
Если коня — ловить буд. м,
А если хлопчика — женить будем!
Девки, бабы — на Купальну,
Ладо, Ладо, на Купальну!
Ой, кто не выйдет на Купальну,
Ой, тот будет пень–колода,
Ладо, Ладо, пень–колода.
А кто выйдет на Купальну,
А тот будет бел–береза,
Ладо, Ладо, бел–береза.
Кто‑кто на Купалу иде,
Да вкусное несе?
А кто не вынесет,
С кровати не вылезет,
Лежи тот пень–колодою,
Лежи колодой дубовою.
Как на Купалу Солнце играло
— Ходил чижик по улице.
Ходил чижик по улице
— Сбирал девок на Купалье.
Сбирал девок на Купалье
— Молодушек на гулянье.
А девочек венки вить
— Молодушек шапки шить.
А у девочек своя воля
— У молодушек дитя мало.
А девочек венки вить
— А ребятам шапки бить.
А у девочек своя воля
— А ребятам того боле.
Ой, на Ивана,
Та и на Купало Девки гадали,
Венки кидали.
Ой, кидли в воду,
В воду быструю:
— Скажи, Черемоша,
Про жизнь молодую.
С кем, Черемоша,
Век вековати,
Кого, Черемоша,
Любым называти?
Довго ль я жити,
Довго ль я буду —
Неси, Черемоша, венок,
Не дай потонути!
Ой, рано, на Ивана
— Пошел Ваня по коника рано,
— Ой рано, на Ивана.
Ой, рано, на Ивана
— Ведьма Ваню в лесе поймала,
— Ой, рано, на Ивана.
Ой, рано, на Ивана
— Ведьма Ваню зрезала в капусту,
— Ой, рано, на Ивана.
Ой, рано, на Ивана
— Ведьма Ваню сварила в горшочку,
— Ой, рано, на Ивана.
Ой, рано, на Ивана
— Ведьма татей в гости звала,
— Ой, рано, на Ивана.
Ой, рано, на Ивана
— Ведьма татей Ваней угощала,
— Ой, рано, на Ивана.
Ой, рано, на Ивана
— Мамка Ваню в лесе искала,
— Ой, рано, на Ивана.
Ой, рано, на Ивана
— Мамка Ваню жалко рыдала,
— Ой, рано, на Ивана.
Ой, на дорози, да на перевози,
— Ой, вино мое, мое зеленое.
Вырос, вырос, овес зелененький,
— Ой, вино мое, мое зеленое.
Разгулялся коник вороненысий,
— Ой, вино мое, мое зеленое.
Потоптал овес зелененький,
— Ой, вино мое, мое зеленое.
Вышел, выбег сличный паничек,
— Ой, вино мое, мое зеленое.
Сличный паничек, паничек Каличек,
— Ой, вино мое, мое зеленое.
Що ж ты, коник, так разгулялся?
— Ой, вино мое, мое зеленое.
Разгулялся, ловиться не дался?
— Ой, вино мое, мое зеленое.
А я тебе, коник, так споймаю,
— Ой, вино мое, мое зеленое.
Так споймаю та и зануздаю,
— Ой, вино мое, мое зеленое.
Зануздаю та и оседлаю,
— Ой, вино мое, мое зеленое.
Оседлаю та и поеду,
— Ой, вино мое, мое зеленое.
Та и поеду в чужую земочку,
— Ой, вино мое, мое зеленое.
В чужую земочку, та и по девочку!
— Ой, вино мое, мое зеленое.
Сии две песни пелись на Куполе «Белым Камнем», а взяты они со свежей сибирской записи, еще даже, похоже, не опубликованной.
