Валентин Фалин - Конфликты в Кремле. Сумерки богов по-русски
Сокращение вооружений не является эффективным инструментом решения кризисов, если ему не сопутствуют инициативы политического характера, создающие климат взаимного доверия между сторонами. В Европе дело дошло до беспрецедентного диалога с Москвой, диалога, который уже не может быть прерван. В этом смысле переговоры о сокращении обычных вооружений, ведущиеся сейчас в Вене, должны стать местом постоянного диалога, обмена информацией, встреч между политиками, военными, экспертами, непрерывного потока контактов между двумя Европами.
Но чтобы добиться этих результатов, необходимо, чтобы Запад обладал долгосрочной стратегией в отношении кризиса советской системы. Сегодня такой стратегии, к сожалению, не существует. Кое-кто предлагает массивные кредиты, дабы спасти перестройку от краха. Другие предлагают новую Ялту. Кризис системы будет затяжным, продлится более десятилетия, по меньшей мере до конца века. Уверенность в Москве и ее окрестностях утрачена; пессимизм пришел на смену хрущевскому оптимизму, потребители протестуют, национализмы обретают новое дыхание и воплощаются в кровопролитные местные конфликты (Армения против Азербайджана), консерваторы, после поражения на выборах, испробуют все возможные средства. Попытка сохранить ленинизм, сбрив с себя сталинизм, в длительной перспективе не увенчается, видимо, успехом. Кризис мог бы иметь непредсказуемые последствия. Запад должен выработать такую политику, которая соответствовала бы серьезности вызова и представляющимся шансам. Поэтому переговорам Восток — Запад должна сопутствовать такая западная политика, которая систематически стимулировала бы перемены. Любая существенная акция помощи должна претендовать на ответную в рамках реформ, способных институционализировать экономический и политический плюрализм. Адресаты этой помощи должны доказать, что они преисполнены решимости продвигаться в направлении свободной системы ценообразования и подлинной свободы политического выбора. Все это — в предвидении замены нынешней системы мировых отношений, основанной на соперничестве, другой, основанной на сотрудничестве и интернационализации.
ГОРБАЧЕВГорбачев — генеральный секретарь КПСС с 1985 г. Когда он пришел к власти, ему было 54 года. Это убежденный реформатор, желающий сдвинуть положение с мертвой точки. Но он также и убежденный коммунист. Он считает, что коммунистический строй обречен, если не подвергнется глубоким реформам, если не станет объектом новой революции. Социализм, подготавливаемый Горбачевым, весьма не походит на тот, который нам до сих пор известен. Горбачев хочет войти в историю как человек, возвративший СССР в правильную колею и спасший социализм. Будучи убежденным, что (в экономике) чисто экстенсивное развитие СССР уже невозможно, а (в политике) необходимо преодолеть тоталитаризм, дабы встать на путь просвещенного авторитаризма, Горбачев — это первый современный и образованный лидер во главе Кремля. Это человек, который поддерживает контакты с интеллигенцией, читает иностранную прессу, окружает себя способными сотрудниками. Ему противостоит старая система в целом: бюрократы, стремящиеся сохранить свои привилегии, консерваторы, чурающиеся реформ, руководители, страшащиеся ответственности. Эти лица применяют против перестройки непрерывный саботаж, пытаются усугубить положение с тем, чтобы население могло сказать: «Нам было лучше, когда было хуже», — оторвать Горбачева от масс, взвалить на него всякую вину, доказать, что демократизация означает хаос. Опасность существенна, поскольку Горбачев — единственный советский руководитель, обладающий ценной программой действий. Для него перестройка — выбор, необходимость. Если бы она провалилась, СССР погрузился бы во мрак и превратился, со своим внушительным военным аппаратом, в крайне опасный фактор для мира. Чтобы сохранить единство в стране, преемникам Горбачева пришлось бы изобретать внешних врагов, возвращаясь к сталинским методам. Поэтому Москве следует помогать. Как сказал главный редактор «Огонька» Виталий Коротич, «нам нужна в особенности моральная поддержка. Вы должны наблюдать за нами и в то же время сигнализировать нам, правильно ли мы поступаем».
В то же время, как представляется, люди от перестройки ожидали большего. Внутренний продукт в горбачевской России увеличивался в среднем на 2% ежегодно, что сравнимо с западным приростом, однако население этого не ощутило. Кооперативы (77 540 с 1,4 млн. работников), подвергающиеся бойкоту бюрократов из центра, не принесли ожидаемых результатов. Смешанные предприятия с иностранными фирмами не стали той золотой жилой, на которую надеялись на Западе. Но для советских партнеров контакты и контракты послужили ускоренным курсом мирового хозяйствования. Менеджеры сейчас путешествуют больше, читают больше, больше проводят обсуждений со своими зарубежными партнерами и совершенствуются. С 1 апреля с. г. советские индивидуальные предприятия будут иметь больше свободы контактов со своими иностранными партнерами и, до конца года, смогут располагать долларами из центра, чтобы производить закупки за рубежом. Это те эксперименты, которые наиболее отвечают духу советского лидера. Его внимание к проблемам приватизации хорошо известно также и потому, что это лидер, верящий в выгоды рынка, хотя он и весьма аккуратно дозирует реформы, чтобы не вызывать возмущения консерваторов (например, аграрная реформа).
ВЫВОДВести дела с Горбачевым — не означает связывать свою судьбу и интересы с неустойчивым лидером. Об этом еще можно было рассуждать до недавних выборов. Сейчас вокруг него правящая группировка, постоянно борющаяся с противниками, но весьма сплоченная и преисполненная решимости реформировать систему. Единственная опасность — пустые магазины, недовольство потребителей, общее брожение. Экономика и политика тесно связаны между собой в будущем Горбачева.
[1989 год]
Приложение 6. ПИСЬМА Р. БАРО М.С. ГОРБАЧЕВУ И В.М. ФАЛИНУ
Рудольф Баро
6 марта 1987 года
Дорогой Михаил Сергеевич!
Мне хотелось бы написать о том, что совершается в Советском Союзе и что является моим самым исконным делом, прежде всего о возрождении партии и коммунистической идеи, о роли партии как органа политики, спасения человечества и об устройстве общества, не науськиваемого и не раздираемого силовой конкуренцией частных интересов, которое только и может возникнуть под водительством партии. Я хотел писать об этом там и в контакте с теми, кто двигает вперед перестройку, в контакте с советской жизнью, чтобы вникнуть во всю глубину исторических и актуальных противоречий.
Пожалуйста, дайте мне добро на приезд где-нибудь во второй половине текущего года и разрешение на длительное пребывание. Единственный пробел на моей стороне — я должен буду до этой поездки или во время ее существенно освежить или восполнить знание русского языка. Но, вероятно, найдется немного людей, которые больше разбираются в сути происходящего, в масштабе задуманного, в его идейных взаимосвязях и перспективах, и — по крайней мере вне Советского Союза — немного таких, кто больше верит [в перестройку], чем я. Делу пошло бы на пользу, если бы семь лет спустя после выезда из ГДР мне удалось расширить и углубить мое видение мироздания. Я мог бы сделать его понятным для здешних сил, выступающих за перемены, сил, выглядящих несколько иначе, чем мы представляем это по классической теории. С моей критикой реально существующего знаком весь мир. Нечто подобное могло бы выйти и на сей раз.
Мир может установиться только благодаря идейному наступлению, и примирение человека с его небольшой планетой Земля исключено без глубоких преобразований в мышлении, чувствах и бытии. Это понимают лучшие, но меньше всего это пронимает людей эгоистичных.
С братской любовью
Ваш Рудольф Баро
Письмо Р. Баро М.С. ГорбачевуРудольф Баро
22 марта 1987 года
Дорогой Михаил Сергеевич!
После обращения к Вам через Юлия Квицинского, — копию письма прилагаю, — с изложением моего основного замысла и просьбы одновременно ныне мне представился более прямой путь, чем всегда переполненные папки для доклада. Я чувствую себя, — в сторону менее важные личные мотивы, — ответственным за то, чтобы довести до Вашего сведения мой труд 70-х гг., в целом, мой потенциал и готовность быть полезным в актуальных делах.
Если выражаться проще, «Альтернатива» — это Ваша книга. Не только ее аналитические разделы приложимы к нынешнему Советскому Союзу, как в задумке изначально и имелось в виду, но еще больше вся последняя часть — «Стратегия коммунистической альтернативы» — относятся именно к Вам и поднявшимся вместе с Вами силам. Не потому, что направление Вашего пути как-то от этого зависит, но я мог бы изложить проработанную теорию, которая, невзирая на многие возможные различия в деталях, полностью корреспондирует с практикой, которую Вы вызвали к жизни, как того потребовали исторические императивы.
